Тема декабризма в романе «Евгений Онегин»

После жестокой расправы над декабристами Николай I вызвал к себе А. С. Пушкина и спросил, действительно ли он был дружен « со многими из тех, кто в Сибири».

- Правда, государь, - ответил поэт. - Я многих из них любил и уважал и продолжаю питать к ним те же чувства.

Император долго говорил с ним, потом спросил:

- Пушкин, принял бы ты участие в четырнадцатом декабря, если бы был в Петербурге?

- Непременно, государь: все мои друзья были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нем. Одно лишь отсутствие спасло меня.

Следовательно, по правильному замечанию М. В. Нечкиной, « ни Пушкина нельзя понять без декабристов, ни декабристов без Пушкина», поэтому думается, что в одном из самых лучших своих произведений - романе « Евгений Онегин » - А. С. Пушкин так или иначе должен был затронуть тему декабризма. До сегодняшнего дня роман для нас загадка, до сегодняшнего дня по нему ведутся споры.

« В особенности спорными,- считает B. C. Мейлах,- остаются трактовки финала романа и десятой главы». Соглашается с ним и В. А. Зеленков: «Прежде всего не ясно, кто же Онегин: будущий декабрист или в романе показано лишь формирование характера «лишнего человека»?

Исследователи творчества А. С. Пушкина предполагают, что десятая, сожженная А. С. Пушкиным глава рассказывала о восстании на Сенатской площади. Если согласиться с этим высказыванием, то закономерно возникает вопрос: « Кто же из героев романа должен был выйти на Сенатскую площадь, то есть стать декабристом?» Нам, сегодняшним читателям, об этом можно лишь догадываться, потому что на этот вопрос А. С. Пушкин ответил не прямо, а в скрытой, завуалированной форме, невидимой сразу для глаза. Ясно одно, что если эта точка зрения верна, то в романе, который содержит 8 глав, должны быть намеки на это: быть такого не может, чтобы автор в несожженных 8-ми главах не осветил тему декабризма. Обратившись к роману «Евгений Онегин» и отталкиваясь от пушкинского текста, постараемся ответить на интересующий нас вопрос «Кто же из героев романа готов принять идеи декабризма и выйти на Сенатскую площадь?». Данный вопрос закономерно рождает и другой - «Кто является прототипом Татьяны Лариной?», которая, как известно, стала воплощением пушкинского эстетического идеала. Оставаясь до сих пор открытым, последний вопрос до сих пор привлекает внимание исследователей. В частности, недавно появилась публикация М. Тарощиной «Итак, она звалась Мария», касающаяся данного вопроса.

Мы же, основываясь на материале восьмой главы романа «Евгений Онегин», предлагаем свою версию.

К вопросу о прототипе Татьяны Лариной.

Прежде всего намек на то, в молодежной среде Х1Х века были люди, готовые принять идеи декабризма, мы находим в 6 главе, где А. С. Пушкин рассуждает о возможной судьбе Ленского, убитого Онегиным на дуэли:

Быть может, на ступенях света

Ждала высокая ступень.

Его страдальческая тень,

Быть может, унесла с собою

Святую тайну.

Но Ленский убит, поэтому не он, а кто-то другой несет в себе «святую тайну», т. е. способность принять идеи декабризма.

Может, это Онегин? Знакомя читателя с ним, А. С. Пушкин показывает, что он действительно вращался среди критически настроенной светской молодежи. Другом его был будущий декабрист Каверин, но приятельские отношения Евгения с ним ограничены лишь посещением ресторана:

В Talon помчался: он уверен,

Что там уж ждет его Каверин.

Сравнивая Онегина с другим будущим декабристом- Петром Яковлевичем Чаадаевым, которого современники знали не только как «педанта» в одежде, но и как общественного деятеля, А. С. Пушкин как бы мимоходом замечает:

Второй Чадаев, мой Евгений,

Боясь ревнивых осуждений,

В своей одежде был педант

И то, что мы назвали франт.

Не осуждая за «педантизм» в одежде людей, которые, подобно Чаадаеву, думали о судьбе России, в подтексте следующих строк автор явно противопоставляет их и Онегина, у которого отсутствуют серьезные интересы, и подчеркивает бездеятельность последнего:

Быть можно дельным человеком

И думать о красе ногтей:

К чему бесплодно спорить с веком?

Превратив реальных членов тайного общества в друзей Онегина, А. С. Пушкин в то же время показывает, как далек от них по идейным убеждениям его герой, поэтому только Чаадаева и Каверина автор называет «модными чудаками», что вполне достоверно отображало отношение общества к тем, кого Александр Сергеевич называл «товарищами, братьями».

Чуть не так же называли Онегина в деревне соседи-помещики, с которыми он вроде бы вступил в социальный конфликт, заменив барщину оброком:

И в голос все решили так,

Что он опаснейший чудак.

Хотя эти нововведения сближают Онегина с будущими декабристами, но не дают оснований причислить его к ним. Чтобы облегчить участь крепостных, многие из тех, кто 14 декабря выйдет на Сенатскую площадь, в своих имениях сознательно, в силу идейных убеждений, заменяли тяжелую барщину легким оброком. Но, в отличие от них, пушкинский герой реформирует жизнь в своем поместье в силу других причин:

В своей глуши мудрец пустынный,

Чтоб только время проводить,

Ярем он барщины старинной

Оброком легким заменил;

И раб судьбу благословил.

Акцентируем внимание на последней строке «И раб судьбу благословил». Обратившись к пушкинским черновикам, выясняем: это один из 4 вариантов: 1-ый вариант: «Народ его благословил»; 2-й вариант: «Народ Судьбу благословил»; 3-й вариант: «Мужик Судьбу благословил»; 4-йвариант «И раб Судьбу благословил».

Слово «раб» одновременно характеризует и авторское, и онегинское отношение к крепостному крестьянству: через данное слово показано и действительное положение крестьян, которые, говоря словами А. Н. Радищева, «в законе мертвы»; и полное безразличие Онегина к народу, который в его глазах только раб, и ему до него нет никакого дела.

Таким образом, либеральные нововведения Евгения Онегина не свидетельствуют о его готовности посвятить жизнь действительному освобождению народа от крепостного права, а конфликт с соседями-помещиками, как и с петербургским светским обществом, носит неглубокий характер.

Возвратившись в Петербург накануне восстания после нескольких лет странствий, Онегин морально не готов принять идеи декабризма и войти в северное общество, хотя он изменился. Но изменился не настолько, чтобы стать в один уровень с декабристами:

Онегин (вновь займуся им),

Убив на поединке друга,

Дожив без цели, без трудов

До двадцати шести годов,

Томясь в бездействии досуга

Без службы, без жены, без дел,

Ничем заняться не умел.

Таким образом, до сих пор у Евгения Онегина нет в жизни никакой цели – и все силы он тратит на то, чтобы вернуть любовь Татьяны, которая уже замужем:

Сомненья нет: увы! Евгений

В Татьяну, как дитя, влюблен.

В тоске любовных помышлений

И день, и ночь проводит он.

Поэтому не он, а кто-то другой должен стать декабристом. Отсюда закономерно прощание А. С. Пушкина со своим героем в восьмой – несожжённой - главе:

Она ушла. Стоит Евгений,

Как будто громом поражен.

И здесь героя моего

В минуту, злую для него,

Читатель, мы теперь оставим

Надолго. навсегда.

О том, что автор прощается с Онегиным навсегда, свидетельствует и эпиграф восьмой главы (это слова Байрона): «Прощай, и если навсегда, то навсегда прощай».

Таким образом, распрощавшись в восьмой главе с Онегиным навсегда, А. С. Пушкин нам, читателям, дал намек, что не он, Евгений Онегин, был в центре его внимания в сожженных главах, а значит, не он, а кто-то другой должен был выйти на Сенатскую площадь. Но тогда кто же?

2). Кто является прототипом Татьяны Лариной?

Совсем по-другому прощается А. С. Пушкин в восьмой главе с Татьяной Лариной - сделано это через незаконченное СПП « А та, с которой образован Татьяны милой идеал. ». Придаточная предикативная часть, стоящая в интерпозиции по отношению к главной, разрывает главную на две части, из которых автором представлена лишь первая «А та. »; вместо второй части многоточие. В книге Н. С. Валгиной «Русская пунктуация: принципы и назначения» читаем относительно этого знака : «Многоточие-это знак, передающий недосказанность мысли. Он может употребляться как условный знак, позволяющий читателю расширить рамки повествования, домыслить детали. » (2Н. С. Валгина. «Русская пунктуация : принципы и назначение». Изд. «Просвещение», М. , 1979).

Таким образом, недоконченная главная предикативная часть СПП рождает вопросы: « А кто та, благодаря которой появился образ Татьяны? И что о той, неизвестной, хотел сказать Пушкин?»

Одни исследователи считают, что та - это Мария Раевская, правнучка М. В. Ломоносова, жена декабриста С. Г. Волконского. Вторые полагают, что это Наталья Апухтина, жена декабриста М. А. Фонвизина, племянника автора «Недоросля». Судьбы их схожи: обе они вышли замуж юными девушками, мужья были старше их на пятнадцать лет. Обе они вслед за мужьями-декабристами по чувству долга отправились в Сибирь.

Подобно им, пушкинская Татьяна обладает чувством долга, на чем автор дважды акцентирует внимание читателя. Первый раз мы узнаем об этом из письма Татьяны к Онегину:

. Души неопытной волненья

Смирив со временем, как знать?

По сердцу я нашла бы друга. Была бы верная супруга

И добродетельная мать.

Второй раз на этом же самом чувстве долга Татьяны акцентирует внимание автор в момент ее последнего объяснения с Евгением , только теперь она уже не юная девушка, а великосветская дама:

. Я вышла замуж. Вы должны,

Я вас прошу меня оставить.

Я вас люблю ( к чему лукавить?),

Но я другому отдана.

Я буду век ему верна.

Думается, незаконченное СПП : « А та, с которой образован Татьяны милой идеал. » - это прозрачный намек на дальнейшую судьбу Татьяны, которая, затаив любовь к Евгению, оставшись верной мужу до конца по чувству долга, способна, подобно женам декабристов, разделить с ним горькую участь в Сибири.

Но возникает следующий вопрос: «А готов ли морально принять идеи декабризма муж Татьяны?» Сведения, касающиеся его, весьма скупы, но можно полагать, что характеристика мужа Татьяны - это нечто иное, как экспозиция, данная перед материалом десятой главы, где, как считают исследователи, речь шла о вышедших на Сенатскую площадь.

Оказывается, он князь, родственник и друг Онегина:

. Скажи мне, князь, не знаешь ты,

Кто там в малиновом берете

С послом испанским говорит ?

- О, так пойдем же. - Князь подходит

К жене своей и ей подводит

Родню и друга своего.

Евгению Онегину, который князя считает своим другом, двадцать шесть лет, а обычно друзьями становятся люди, разница в годах которых невелика, поэтому можно предполагать, что князь ненамного старше Евгения. Доказательством правильности нашего предположения служит еще одна цитата, из которой мы узнаем, что до путешествия Онегина они вместе весело проводили время:

Приходит муж. Он прерывает

Сей неприятный tet - а - tet.

С Онегиным он вспоминает

Проказы, шутки прежних лет.

Они смеются.

Таким образом, пушкинским текстом мы доказали, что муж Татьяны не очень старый человек, возможно, чуть старше Онегина, но, в отличие от него, он уже имеет звание генерала:

К хозяйке дама приближалась,

За нею важный генерал.

От Татьяны мы узнаем, что ее муж - участник войны двенадцатого года: « мой муж в сраженьях изувечен». Объяснение слову «изувечен» находим в книге Ю. М. Лотмана « Комментарий к роману А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: «изувечен» - не означает «изуродован либо сделался инвалидом», а лишь указывает на многократные ранения, что было характерно для поколения 1812 года. »'

Теперь нам надо решить вопрос: «А похожи ли были настоящие декабристы на мужа Татьяны возрастом, происхождением?» С точки зрения Ю. М. Лотмана, он старше Онегина лет на пять, следовательно, ему чуть больше тридцати лет; он дворянин, князь, в звании генерала.

В документальной повести А. И. Гессена « Во глубине сибирских руд» находим сведения о возрасте декабристов и об их участии в военной кампании двенадцатого года: « На каторгу отправляли первых декабристов. Все они были в расцвете молодости. Одному только Волконскому было тридцать восемь лет, остальные были моложе». «Дети 1812 года»- генералы, полковники, поручики, капитаны, прапорщики блестящих гвардейских полков, они всем сердцем стремились к свержению самодержавия и освобождению народа от позорного ига крепостничества».

Таким образом, вполне вероятно, что Татьяна вышла замуж за будущего декабриста. Возможно, сложноподчиненное предложение восьмой главы « А та, с которой образован Татьяны милой идеал. » потому и не докончено, что интерпозиция предикативной придаточной части, вызывая ассоциации с кольцевой композицией романа, как бы предлагает читателю возвратиться к материалу первой главы и выйти на тридцать третью строфу, кстати, объясняющую многое в интересующем нас вопросе:

Я помню море пред грозою,

Как я завидовал волнам,

Бегущим бурной чередою,

С любовью лечь к ее ногам.

Эти строки, исполненные высокой патетики, как считают литературоведы-исследователи, навеяны образом юной Марии Раевской, с которой А. С. Пушкин познакомился в период южной ссылки. Ее (но теперь уже Волконской по мужу) профиль он неоднократно рисовал на полях рукописей «Онегина», написанных после восстания; и это ей он посвятил « Полтаву», а ее именем Маша часто называл своих героинь.

Таким образом, с нашей точки зрения, незаконченное СПП «А та, с которой образован Татьяны милой идеал. » - это нижайший поклон великого поэта России великому подвигу одиннадцати жен декабристов, добровольно - по чувству долга - последовавших за мужьями в Сибирь, по этой причине подвигу, быть может, более великому, чем подвиг их мужей.