Культура  ->  Литература  | Автор: | Добавлено: 2015-05-28

Я благодарна поэтам (Марина Цветаева, Сергей Есенин, Анна Ахматова)

Марина Цветаева – талантливая, своеобразная поэтесса «серебряного века», принадлежавшая к людям той эпохи, которая была необычна сама по себе и делала необычными всех, живущих в ней. Поэтесса хорошо была знакома с Валерием Брюсовым, Максимом Горьким, Владимиром Маяковским, Борисом Пастернаком, Анной Ахматовой, встречалась с Михаилом Кузьминым, Федором Сологубом и Сергеем Есениным и ненадолго подружилась с Осипом Мандельштамом, дружила со стариком Бальмонтом, Блока видела дважды, но подойти к нему не решилась. Блока она боготворила, в Маяковском сразу разглядела самого значительного поэта новой эпохи. Есенина оценила по достоинству еще до революции, Анну Ахматову называла «царскосельской Музой».

Талантливейшим людям конца ХТХ начала ХХ века Марина Цветаева посвящала свои стихотворения, являвшиеся выражением ее чувств и мыслей, находя для каждого слово всегда свежее, незахватанное, прямое, конкретное, проникнутое любовью, пониманием, дружеской поддержкой.

ГЛАВА 2

«Трудно говорить о такой безмерности, как поэт. Откуда начать? Где кончить? И можно ли вообще начинать и кончать, если то, о чем я говорю: Душа – есть все – всюду – вечно» (из статьи М. Цветаевой «Слово о Бальмонте»). Но не смотря на сложность раскрытия своеобразия каждого поэта, Цветаева делает это просто, и задушевно, и значимо, и по-особому.

РАЗДЕЛ 1-Й

Стремительно и властно в жизнь будущей поэтессы вошел Пушкин и стал постоянной опорой ее гордой, тонкой и мятежной души. Из книги М. Цветаевой «Мой Пушкин»: «была картина в спальне матери – «Дуэль». Снег, черные прутья деревец, двое черных людей проводят третьего, под мышку к саням – а еще один, другой, спиной отходит. Уводимый – Пушкин, отходящий – Дантес

Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что Пушкин – поэт, а Дантес – француз. Дантес вызвал его на дуэль, то есть заманил на снег и там убил его из пистолета в живот. Так я трех лет твердо узнала, что у поэта есть живот, и - об этом животе поэта, в который Пушкин был убит, пеклась не меньше, чем о его душе. С пушкинской дуэли во мне началась сестра Нас этим выстрелом всех в живот ранили.

Пушкин был мой первый поэт, и моего первого поэта – убили». И еще там же: «Я вижу эти нагруженные снегом плечи; всеми российскими снегами нагруженные и осиленные африканские плечи! И называется «Памятник Пушкина» Мне нравилось к нему бежать и, добежав, обходить, а потом, подняв голову, смотреть на чернолицего и чернорукого великана, ни на кого и ни на что в моей жизни не похожего» Мне нравилось, что уходим мы или приходим, а он – всегда стоит. Под снегом, под летящими листьями, в заре, в синеве, в мутном молоке зимы – всегда стоит».

БИЧ ЖАНДАРМОВ, БОГ СТУДЕНТОВ,

ЖЕЛЧЬ МУЖЕЙ, УСЛАДА ЖЕН –

ПУШКИН – В РОЛИ МОНУМЕНТА?

ГОСТЯ КАМЕННОГО? – ОН

СКОЛОЗУБЫЙ, НАГЛОВЗОРЫЙ

ПУШКИН – В РОЛИ КОМАНДИРА?.

К ПУШКИНСКОМУ ЮБИЛЕЮ

ТОЖЕ РЕЧЬ ПРОИЗНЕСЕМ:

ВСЕХ РУМЯНЕЙ И СМУГЛЕЕ

ДО СИХ ПОР НА СВЕТЕ ВСЕМ,

ВСЕХ ЖИВУЧЕЙ И ЖИВЕЕ!

ПУШКИН – В РОЛИ МАВЗОЛЕЯ?.

В стихотворении «Стихи к Пушкину» Цветаева, используя риторические вопросы, прослеживает жизненные моменты и дает фрагменты из произведений великого поэта, показывая, что Пушкин это вся наша жизнь:

«ПУШКИН – ТОГА, ПУШКИН – СХИМА,

ПУШКИН – МЕРА, ПУШКИН – ГРАНЬ»

ПУШКИН. ПУШКИН, ПУШКИН – ИМЯ

БЛАГОРОДНОЕ – КАК БРАНЬ.

Пушкин «заразил любовью. Слово – любовь» Марину, преподнес ей «урок смелости, урок гордости, урок верности, урок судьбы, урок одиночества» и стал ее первым и любимым поэтом на всю жизнь, примером, эталоном, духовной опорой.

РАЗДЕЛ 2-Й

Александр Блок в жизни М. Цветаевой был единственным поэтом, которого она читала не как собрата по ремеслу, а как божество от поэзии, и которому, как божеству, поклонялась ни о какой сопричастности этой творческой высоте и помыслить не смела – только коленоприклонялась. Таким поэтическим коленоприклонением стали все ее стихи, посвященные Блоку:

ИМЯ ТВОЕ – ПТИЦА В РУКЕ,

ИМЯ ТВОЕ – ЛЬДИНКА НА ЯЗЫКЕ.

ИМЯ ТВОЕ – ПЯТЬ БУКВ,

МЯЧИК, ПОЙМАННЫЙ НА ЛЕТУ,

СЕРЕБРЯНЫЙ БУБЕНЕЦ ВО РТУ.

ИМЯ ТВОЕ – АХ, НЕЛЬЗЯ!-

ИМЯ ТВОЕ – ПОЦЕЛУЙ В ГЛАЗА,

В НЕЖНУЮ СТУЖУ НЕДВИЖНЫХ ВЕК,

ИМЯ ТВОЕ – ПОЦЕЛУЙ В СНЕГ.

КЛЮЧЕВОЙ, ЛЕДЯНОЙ, ГОЛУБОЙ ГЛОТОК,

С ИМЕНЕМ ТВОИМ – СОН ГЛУБОК.

Используя анафору (единоначалие) – оборот поэтической речи, состоящий в повторении словосочетаний в начале стихотворных строк поэтесса акцентирует внимание читателя на значении для нее имени Блока, творчества Блока, поклонение Блоку.

Дочь М. Цветаевой Ариадна Эфрон вспоминает: «Выходим из дому еще светлым вечером. Марина объясняет мне, что Александр Блок – такой же великий поэт, как Пушкин. И волнующее предчувствие чего-то прекрасного охватывает меня при каждом ее слове. Идем в розовую бархатную залу. Все места заняты, а Его еще нет.

Но вот в толпе проносится шепот: Блок! Блок!. »

О возвышенности образа А. Блока, о своем поклонении ему преданности и верности Цветаева пишет:

Я НА ДУШУ ТВОЮ – НЕ ЗАРЮСЬ!

НЕРУШИМА ТВОЯ СТЕЗЯ.

В РУКУ, БЛЕДНУЮ ОТ ЛОБЗАНИЙ,

НЕ ВОБЬЮ СВОЕГО ГВОЗДЯ.

И ПО ИМЕНИ НЕ ОКЛИКНУ,

И РУКАМИ НЕ ПОТЯНУСЬ.

ВОСКОВОМУ, СВЯТОМУ ЛИКУ

ТОЛЬКО ИЗДАЛИ ПОКЛОНЮСЬ.

Она называет Блока «вседержателем» своей души», поступь его «величавой», имя его святым, сердце «святым сердцем Александра Блока», имя «звучащее, славно: Ангел».

Она так поэтично формирует свое признание в любви великому поэту:

ВСЕЙ БЕССОННИЦЕЙ Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ,

ВСЕЙ БЕССОННИЦЕЙ Я ТЕБЯ ВНЕМЛЮ

Но в ее ощущении он так далек, высок, величественен, что оказаться с ним рядом невозможно:

НО МОЯ РЕКА – ДА С ТВОЕЙ РЕКОЙ,

НО МОЯ РУКА – ДА С ТВОЕЙ РУКОЙ

НЕ СОЙДУТСЯ

Свое отношение к Блоку Марина определила так:

КАЖДОМУ СВОЕ.

ЖЕНЩИНЕ – ЛУКАВИТЬ.

ЦАРЮ - ПРАВИТЬ,

МНЕ – СЛАВИТЬ

ИМЯ ТВОЕ.

Когда А. Блока не стало, Цветаева пишет письмо А. Ахматовой: «Смерть Блока. Еще ничего не понимаю и долго не буду понимать Смерть Блока. Удивительно не то, что он умер, а то, что он жил. Смерть Блока я чувствую как вознесение».

А в стихотворении, датированном 3 декабря 1921 года, читаем:

ТАК, СЕРДЦЕ, ПЛАЧЬ И СЛАВОСЛАВЬ!

ПУСТЬ ВОПЛЬ ТВОЙ - ТЫСЯЧА КОТОРЫЙ?

РЕВНУЕТ СМЕРТНАЯ ЛЮБОВЬ.

«Человеческую боль свою глотаю: для него она кончена, не будем и мы думать о ней. Не хочу его в гробу, хочу его в зорях. (Вытянувшись на той туче!)

РАЗДЕЛ 3-Й

С Анной Ахматовой Цветаеву связывали дружеские отношения. Имеющаяся переписка многое расскажет читателю. Цветаева очень ценила талант Ахматовой, видела его своеобразие и неповторимость, считала Ахматову единомышленницей, соратником по перу, верным, надежным старшим товарищем. В письмах Марины мы увидим поклонение, восхищение: «Ахматова, не написав ни единой отвлеченно – общественной строчки, службе всего – через описание пера на шляпе – передаст потомкам свой век О маленькой книжке Ахматовой можно написать десять томов и ничего не прибавить Какой трудный и соблазнительный подарок поэтам – Анна Ахматова!» Обращаясь к Ахматовой в письмах, Цветаева очень эмоционально говорит о своем отношении к поэтессе, например: «ничего не ценю, ничего не храню, а ваши книжечки в гроб возьму – под подушку!»; «Ах, как я Вас люблю, и как я Вам радуюсь, и как мне больно за Вас, и высоко от Вас!»

Стихотворения, посвященные Ахматовой, Цветаева называет не иначе, как: «Анне Ахматовой», «Ахматовой», «К Ахматовой», «Стихи к Ахматовой», точно указывая адресата, которому посвящает свои мысли, чувства, оказывает моральную, дружескую поддержку в сложных жизненных для поэтессы ситуациях:

ИМЯ РЕБЕНКА – ЛЕВ,

МАТЕРИ – АННА

ДАЙ ЕМУ БОРГ – ВЗДОХ

И УЛЫБКУ МАТЕРИ,

ВЗГЛЯД – ИСКАТЕЛЯ

ЖЕМЧУГОВ.

БОГ, ВНИМАТЕЛЬНЫЙ

ЗА НИМ ПРИСМАТРИВАЕТ

Талант Ахматовой М. Цветаева считает, безграничным, колоссальным:

1) ТЫ СОЛНЦЕ В ВЫСИ МНЕ ЗАСТИШЬ,

2) ЗЕМНАЯ ЖЕНЩИНА, МНЕ ЖЕ – НЕБЕСНЫЙ КРЕСТ!

ТЕБЕ ОДНОЙ НОЧАМИ КЛАДУ ПОКЛОНЫ,-

И ВСЕ ТВОИМИ ОЧАМИ ГЛЯДЯТ ИКОНЫ!

3) СКОЛЬКО СПУТНИКОВ И ДРУЗЕЙ!

ТЫ НИКОМУ НЕ ВТОРИШЬ.

4) МЫ КОРОНОВАНЫ ТЕМ, ЧТО ОДНУ С ТОБОЙ

МЫ ЗЕМЛЮ ТОПЧЕМ, ЧТО НЕБО НАД НАМИ ТО ЖЕ!

Находит определения для образа и значимости Ахматовой и своего к ней чувства и признания:

1) В УТРЕННИЙ СОННЫЙ ЧАС,

-КАЖЕТСЯ, ЧЕТВЕРТЬ ПЯТОГО,-

Я ПОЛЮБИЛА ВАС,

АННА АХМАТОВА.

2) И Я ДАРЮ ТЕБЕ СВОЙ КОЛОКОЛЬНЫЙ ГРАД,

- АХМАТОВА!- И СЕРДЦЕ СВОЕ В ПРИДАЧУ.

3) ЧЕЙ ГОЛОС – О ГЛУБЬ,

О МГЛА!-

МНЕ ДЫХАНЬЕ СУЗИЛ,

Я ВПЕРВЫЕ ИМЕНЕМ НАЗВАЛА

ЦАРСКОСЕЛЬСКОЙ МУЗЫ.

4) «ДОНЕСИ ЛЮБОВЬ МОЮ

ЗЛАТОУСТОЙ АННЕ – ВСЕЯ РУСИ!

ВЫСОКО ТВОИ БРАТЬЯ!

НЕ ДОКЛИЧЕШЬСЯ!

ЯСНООКОНЬКА МОЯ,

ЧЕРОНОКНИЖНИЦА!

Из фрагментов стихотворений мы видим, что поэзия Цветаевой – это стихия, это погружение в атмосферу душевного горения, безмерности чувств, свободы и своеволия души, не знающей меры. В своем отношении к друзьям-поэтам, своей любви к ним и дружеского участия в их судьбе Цветаева громкогласна, широкомасштабна, гиперболична, неистова, что является большой противоположностью ахматовской поэзии. Где у Ахматовой камерность, строгая гармония, как правило – тихая речь. Почти молитвенный шепот, там у Цветаевой обращенность ко всему миру, резкие нарушения привычной гармонии, патетические восклицания, крик, «вопль вспоротого нутра». Возможно, эта противоположность, индивидуальный строй души той и другой поэтессы, свой стиль, свои художественные формы, своя внутренняя кинетическая энергия слова и образа и сблизила их, дополняла и обогащала каждую.

«Стихами о Москве я обязана Ахматовой, своей любви к ней, своему желанию подарить ей что-то вечнее любви Если бы я могла просто подарить – Кремль, я бы наверное этих стихов не написала. Так что соревнование, в каком-то смысле, у меня с Ахматовой – было, но не сделать лучше нее, а - лучше нельзя, и это лучше нельзя – положить к ногам. Соревнование?

РАЗДЕЛ 4-Й

27 июля 1922 года почтальон принес Цветаевой письмо:

«Дорогая Марина Ивановна! Сейчас я с дрожью в голосе стал читать брату Ваше - «знаю, умру на заре!» и был перебит волною подкатывающего к горлу рыдании Вы – не ребенок, дорогой, золотой, несравненный мой поэт и, надеюсь понимаете, что это в наши дни означает, - при обилии поэтов и поэтесс».

Письмо было большое, стройное в своей сбивчивости, написанное залпом, на одном восторженном дыхании – на том самом, которое было и Марининым дыханием Письмо было от Бориса Пастернака.

«Два человека – он и она! – равновозрастных, равноценных во врожденном и избранном поэтическом признании, равноязыкие, живущие бок о бок в одно и то же время»,- по воспоминаниям и определению дочери М. Цветаевой А. Эфрон.

«Борис, Борис, как я вечно о тебе думаю, физически оборачиваюсь в твою сторону – за помощью! Ты не знаешь моего одиночества. Меня прибивает к тебе, как доску к берегу»,- ответила Пастернаку Марина.

«Марина, золотой мой друг, изумительное, сверхъестественно родное предназначенье, утренняя дымящаяся душа моя, Марина Какие удивительные стихи вы пишете!»

«Я буду терпелива, и свидания буду ждать, как смерти отсюда мое:

ТЕРПЕЛИВО, КАК ЩЕБЕНЬ БЬЮТ,

ТЕРПЕЛИВО, КАК СМЕРТИ ЖДУТ,

ТЕРПЕЛИВО, КАК ВЕСТИ ЗРЕЮТ,

ТЕРПЕЛИВО, КАК МЕСТЬ ЛЕЛЕЮТ-

БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ (ПАЛЬЦЫ В ЖГУТ»)-

ТЕРПЕЛИВО, КАК РИФМУ ЖДУТ

БУДУ ЖДАТЬ ТЕБЯ»

Используя уже упомянутый выше прием анафоры единоначалия, автор показывает свое волнение, надежду, целеустремленность, веру. Безмерное желание встречи с близким по духу человеком, безмерное желание вернуться на родину подчеркнуто лексической («терпеливо, как» и синтаксической («буду ждать тебя») анафорой.

Но шли годы. «Устали» Пастернаковы письма. Почувствовав это по неуловимому сперва изменению их тональности, Марина перестала вызывать их на себя

Все круче, все круче

Заламывать руки!

Меж нами не версты

Земные реки, лазурные земли,

Где друг мой навеки уже-

Неотъемлели

Стремит столбовая

В серебряных сбруях.

Я рук не ломаю!

Я только тяну их-

Без звука!-

Как дерево - машет – рябина –

В разлуку,

Во след журавлиному клину.

Пастернаку М. Цветаевой посвящено много стихотворений, в которых она говорит о духовной близости двоих людей, о глубоком взаимопонимании, о похожести их мировосприятия, чувственно – эмоционального ощущения. Наиболее ярки в этом отношении стихотворения «Провода» и «Двое», где в первом мы видим стремление душ единомышленников друг к другу – через расстояния по проводам передается самое сокровенное:

ПО АЛЛЕЕ:

ВЗДОХОВ-ПРОВОЛОКОЙ К СТОЛБУ-

ТЕЛЕГРАФНОЕ: ЛЮ-Ю-БЛЮ;

САМОЕ ОБНАДЕЖИВАЮЩЕЕ:

ВЫШЕ, ВЫШЕ - И СЛИ-ЛИСЬ

В АРИАДНИНО: ВЕ - ЕР – НИСЬ

САМОЕ ГОРЕСТНОЕ:

ГОЛОСА АНДА

УДАЛЯ/ЮЩИЕСЯДАЛЬ

ЗАКЛИНАЮЩЕЕ: ЖА – ЛДЬ;

САМОЕ БЕЗЫСХОДНОЕ:

ВДОЛЬ СВАЙ

ТЕЛЕГРАФНОЕ: ПРО – О – ЩАЙ

ИЛИ: ЧЕРЕЗ НАСЫПИ – И – РВЫ

ЭВРИДИКИНО: У –У - ВЫ.

В 3-й части стихотворения «Двое» поэтесса говорит о похождении натур, характеров, роли в поэзии Б. Пастернака и себя:

В МИРЕ, ГДЕ ВСЯК

СГОРБЛЕН И ВЗМЫЛЕН,

ЗНАЮ – ОДИН

МНЕ РАВНОСИЛЕН.

В МИРЕ, ГДЕ СТОЛЬ

МНОГОГО ХОЩЗЕМ,

ЗНАЮ – ОДИН

МНЕ РАВНОМОЩЕН.

В МИРЕ, ГДЕ ВСЕ –

ПЛЕСЕННЬ И ПЛЮЩ,

ЗНАЮ: ОДИН

ТЫ – РАВНОСУЩ

РАЗДЕЛ 5-Й

В статье «Поэт и время» (1932 г. ) М. Цветаева выражает свой личностный взгляд на гибель Сергея Есенина, считая, что «Есенин погиб, потому что не свой, чужой заказ (времени – обществу) принял за свой (времени – поэту), один из заказов – за весь заказ. Есенин погиб, потому что другим позволил знать за себя, забыл, что он сам – провод: самый прямой провод». С этим можно согласиться, но мне не хочется: что-то унижающее достоинство поэта в этом усматриваю. Хотя М. Цветаева, видимо, обвиняет время, окружение поэта, потому в стихотворении «С. Есенину» мы читаем:

МНОГО ЖИЛ – КТО В НАШИ ЖИЛ

ДНИ: ВСЕ ДАЛ – КТО ПЕСНЮ ДАЛ,

Где курсивом автор выделяет слова «много», «В наши», что означает: жизнь в эпоху начала века (20-го) была трудна для самоопределения, жить в переломный момент истории государства многотрудно.

В этом стихотворении поэтесса называет С. Есенина «братом по песенной беде». Она была знакома с Есениным, несколько раз встречалась с ним в Москве и Петрограде (в 1916 г. ), вместе с ним участвовала в поэтических вечерах. Она высоко ценила творчество Есенина, выделяла его из числа популярных в то время поэтов как одного из наиболее талантливых.

И НЕ ЖАЛОСТЬ: МАЛО ЖИЛ,

И НЕ ГОРЕЧЬ: МАЛО ДАЛ.

- // -// -// -

ЖИТЬ БЫЖИЛАМ ВОПРЕКИ.

РАЗДЕЛ 6-Й

О Маяковском В. В. М. Цветаева в статье «Поэт и время» сказала: «Владимир Маяковский, двенадцать лет подряд верой и правдой, душой и телом служивший-

ВАСЮ СВОЮ ЗВОНКУЮ СИЛУ ПОЭТА

Я ТЕБЕ ОТДАЮ, АТАКУЮЩИЙ КЛАСС!

Кончил сильнее, чем лирическим стихотворением – лирическим выстрелом. 12 лет подряд человек Маяковский убивал в себе Маяковского – поэта, на тринадцатый поэт встал и человека убил

Прожил как человек и умер как поэт».

Мысли о В. Маяковском Цветаева изложила во фрагменте статьи «Эпос и лирика современной России». Названном «Владимир Маяковский и Борис Пастернак», в котором делится с читателями –современниками и оставляет потомкам свои мысли об этих двух поэтах – современниках, очерчивая индивидуальность каждого. Сопоставление творчества этих поэтов дало возможность образно и рельефно, эмоционально и неординарно показать истинную сущность каждого. Привожу наиболее яркие формулировки этого цветаевского восприятия Маяковского и Пастернака, например: «Пастернак не хотел славы. Может быть, боялся сглазу. А Маяковский ничего не боялся, стоял и орал, и чем громче орал – тем больше народу слушало, чем больше народу слушало, тем громче орал, пока не доорался до многотысячной аудитории Политехнического музея, а затем до 150-миллионной площади всея России. У Пастернака ни когда не будет площади. У него будет и уже есть множество одиноких, одинокое множество жаждущих, которых он, уединенный родник, поит.

Сколько читателей у Пастернака – столько голов. У Маяковского один читатель – Россия».

«Маяковский действует на нас, Пастернак – в нас. Есть формула для Пастернака и Маяковского. Это – двуединая строка Тютчева:

ВСЕ ВО МНЕ И Я ВО ВСЕМ.

Все во мне – Пастернак. Я во всем – Маяковский. Пастернак – поглощение, Маяковский – отдача. Маяковский отрезвляет. Пастернак завораживает.

«Мне борьба мешала быть поэтом» – Пастернак». Песни мне мешали быть бойцом» - Маяковский. Пока таким «бойцом в стане мировых певцов» представляет Цветаева Маяковского в стихотворениях, посвященных ему:

ОН ВОЗЧИК, И ОН ЖЕ КОНЬ,

ОН ПРИХОТЬ, И ОН ЖЕ ПРАВО.

ВДОХНУЛ, ПОПЛЕВАЛ В ЛАДОНЬ:

-ДЕРЖИСЬ, ЛОМОВАЯ СЛАВА!

Поэтесса называет поэта «архангелом-тяжелоступом», «певец площадных чудес», «булыжным громом», который не прельстился «алмазом».

Шестую главку стихотворения «Маяковскому» Цветаева пишет в форме диалога С. Есенина и В. Маяковского, после ухода обоих из жизни, в котором поэтессой освещаются причины ухода талантливых людей, сомнения о справедливом строе в стране, настроения в литературной среде («певчая стая»)

А ЧТО НА РОССЕ –

НА МАТУШКЕ? – ТО ЕСТЬ

ГДЕ? – В Э-СЭСЭСЭРЕ

ЧТО НОВОГО? – СТРОЯТ

ВСЕ ТО ЖЕ, СЕРЕЖА!

-ВСЕ ТО ЖЕ, ВОЛОДЯ.

В стихотворении звучит неизбывная боль за непризнание этих поэтов, за трагическую судьбу талантливых людей России (поэтесса вспоминает о Николае Гумилеве: «ГУМИЛЕВ НИКОЛАЙ?

-НА ВОСТОКЕ

( В КРОВАВОЙ РОГОЖЕ,

НА ПОЛНОЙ ПОДВОДЕ)

-ВСЕ ТО ЖЕ, СЕРЕЖА!

ВСЕ ТО ЖЕ, ВОЛОДЯ!

РАЗДЕЛ 7-Й

Я ЗАБЫЛА, ЧТО СЕРДЦЕ В ВАС – ТОЛЬКО НОЧНИК,

НЕ ЗВЕЗДА! Я ЗАБЫЛА ОБ ЭТОМ!

ЧТО ПОЭЗИЯ ВАША ИЗ КНИГ

И ИЗ ЗАВИСТИ – КРИТИКА, РАННИЙ СТАРИК,

ВЫ ОПЯТЬ МНЕ НА МИГ

ПОКАЗАЛИСЬ ВЕЛИКИМ ПОЭТОМ.

Это стихотворение адресовано В. Я. Брюсову. Оно звучит несколько иронично: «сердце в Вас – только ночник, не звезда! Я забыла об этом!». Мы видим: играя на самолюбии Брюсова, Цветаева, слегка критикуя поэта за раннюю старость, признает его великим поэтом, чем активизирует его к действенному проявлению таланта.

Есть у Цветаевой и статья о творчестве В. Брюсова, которая имеет захватывающее название «Волшебство в стихах Брюсова». Анализируя стихотворения поэта, поэтесса отмечает их образы и определяет чувства, которые сродни волшебству такие, как: «Эти строки – почти молитва», «волшебство мира», «звенящие волосы», «музыка юности», «улица – самое любимое Брюсовым проявление волшебства», «волшебство городской весны», «сердце любви – волшебство». Прочувствовав несколько стихотворений, Цветаева заключает:»нельзя при водить отдельных строк, как нельзя из груды драгоценных камней выбрать один лучший. Приходится, как все дети, говорить: «все лучше» – и брать ВС»; в его руках сверкал многогранный алмаз волшебства».

«В БРЮСОВЕ Я УХИТРИЛАСЬ ЛЮБИТЬ САМОЕ НЕБРЮСОВСКОЕ, ТО, ЧЕГО ОН БЫЛ ТАК ДО ДНА, ДОТЛА ЛИШЕН – ПЕСНЮ, ПЕСЕННОЕ НАЧАЛО».

РАЗДЕЛ 8-Й

Константин Дмитриевич Бальмонт. Как возникла дружба Марины с Бальмонтом – никто не помнит, казалось, она была всегда. Есть человеческие отношения, которые начинаются не с начала, а как бы с середины, и которые вовсе не имели бы конца, не будь он определен всему сущему на земле, Они делятся и длятся минуя исходную, неустойчивую пору взаимного распознавания и итоговую болевую – разочарований.

Чем же была порождена дружба – столь длительная без срывов и спадов, связывающая именно этих двух поэтов?

Ариадна Эфрон находит такие доводы:

«Во-первых, поэтическому воображению Марины просто не было пищи в Бальмонте, который был уже - впрочем, как и сама Марина – максимальным выражением самого себя, собственных возможностей и невозможностей.

Во-вторых, разностихийность, разномасштабность, разноглубленность их творческой сути была столь очевидна, что начисто исключала самую возможность столкновений: лучшего, большого, сильнейшего Марина требовала от родственных ей поэтов».

Юной Цветаевой Бальмонт казался существом мифическим, баловнем поэтической моды. А свела их судьба, когда он был живым и беспомощным человеком, чья звезда со скоростью воистину космической устремлялась от зенита к закату. Одного этого было достаточно, чтобы Марина тотчас же подставила плечо меркнущей славе, обреченному дарованию, надвигающейся старости.

С Бальмонтом выступали в одних поэтических концертах, ходили друг к другу в гости, жили рядом за границей в парижских пригородах. Семья Цветаевой помогала семье Бальмонта, но «всегда ненадежно и недостаточно» (по словам А. Эфрон), когда Бальмонт заболел, когда его постигла старость, помноженная на нищету.

К тридцатипятилетию поэтического труда Бальмонта Цветаева обратилась с поздравлением, теплым и дружеским, обращаясь к Константину Дмитриевичу на «ты». Перейдя на «ты» с Бальмонтом, Марина стала на «ты» и с его трудностями и неустройствами; помогать другому ей было всегда легче, чем себе; для других она горы ворочала. Праздничное приветствие Марина поместила на страницах журнала «Своими путями», что объяснила тем, что у каждого поэта свой путь. «И пленяет меня еще, что не «своим», а «своими», что их мно-ого путей! – как людей, - как страстей. И в этом мы с тобой - братья». Она подарила ему в этот день запись предыдущего « Юбилея Бальмонта».

РАЗДЕЛ 9-Й

Максимилиан Волошин, написавший первую ободряющую статью о молодой Марине Цветаевой и взявший ее под свое покровительство, стал ее большим другом, назвавшим ее «чудом».

О первой встрече с М. Волошиным мы узнаем из книги М. Цветаевой «Живое о живом»:

«Он предстал мне впервые в дверях нашего дома в Трехпрудном. Звонок. Открываю. На пороге цилиндр. Из-под цилиндра непомерное лицо в оправе вьющейся недлинной бороды. Вкрадчивый голос.

-Можно мне видеть Марину Цветаеву?

-А я Макс Волошин. К вам можно?

-Вы читали мою статью о вас?

-Я так и думал и поэтому вам ее принес.

Вся статья – самый беззаветный гимн женскому творчеству и семнадцатилетью.

_ Она давно появилась, больше месяца назад, неужели вам никто не сказал?

-Я газет не читаю и никого не вижу. Мой отец до сих пор не знает, что я выпустила книгу. Может быть, знает, но молчит. И в гимназии молчат.

-Что вы делаете в гимназии?

-Пишу стихи

И вот беседа о том, что пишу, как пишу, что люблю, как люблю - полная отдача другому, вникание, проникновение, глаз не сводя с лица и души другого».

С первой встречи и на долгие годы это было сосуществование поэта с поэтом – равенство известного с безвестным. «Никто никогда с такой благоговейной бережностью не относился к моим так называемым зрелым стихам, как тридцатишестилетний М Волошин к моим шестнадцатилетним Ни в чем и никогда Макс не дал мне почувствовать преимуществ своего опыта, не говоря уже об имени. Он меня любил и за мои промахи. Как всякого, кто чем-то был. Ничего от мэтра все от спутника».

По признанию Цветаевой, Волошин научил ее общению с людьми, щедрости на дружбу, умению дарить радость людям, творить встречи и судьбы, потому что «врожденным Максиным свойством было щедрость на самое дорогое. Он так же давал, как другие берут. С жадностью». Максу она обязана «крепостью и открытостью и с ним пришедшему доверию к людям».

НАД ВОРОНЫМ УЖЕ СОН –

БЕЛОЙ ЗАРИ РУКАВ.

НОГУ – УЖЕ С ЗАНОСОМ

БЕГА – С ТРУДОМ ВКОПАВ.

В ЗЕМЛЮ, СМЕЯСЬ, ЧТО ПЕРВОЙ

ВСТАЛА, В ЗАРИ ВЕНЦЕ,-

МАКС, МНЕ БЫЛО ТАК ВЕРНО

ЖДАТЬ НА ТВОЕМ КРЫЛЬЦЕ!

ПО ТРЕХСАЖЕННЫМ КРЕСЛАМ,-

ТРОПАМ ИНЫХ ЭПОХ!-

МАКС, МНЕ БЫЛО ТАК ЛЕСТНО

ЛЕЗТЬ ЗА ТОБОЮ _ БОГ

ЗНАЕТ КУДА. ДА, ВИДЫ

ВИДЯЩИМ – ПУТЬ СКАЛИСТ.

С ГЛЫБЫ НА ПИРАМИД,

С РЫБЫ НА ОБЕЛИСК

НУ, А ПОТОМ НА ПЛОСКОЙ

ВЫШКЕ – ОРЛЫ – ВОКРУГ-

МАКС, МНЕ БЫЛО ТАК ПРОСТО

ЕСТЬ У ТЕБЯ ИЗ РУК

МАКС, ДО ЧЕГО МНЕ ВЕЧНО

БЫЛО В ТВОЕЙ ГРУДИ

Мы чувствуем полное доверие, глубину понимания, радостно – светлое содержание окружающего, некоторую легкость, надежность.

А вот фрагмент стихотворения М. Волошина «Марине Цветаевой»:

КТО ВАМ ДАЛ ТАКУЮ ЯСНОСТЬ КРАСОК?

КТО ВАМ ДАЛ ТАКУЮ ТОЧНОСТЬ СЛОВ?

СМЕЛОСТЬ ВСЕ СКАЗАТЬ: ОТ ДЕТСКИХ ЛАСОК

ДО ВЕСЕННИХ НОВОЛУННЫХ СНОВ?

ВАША КНИГА – ЭТО ВЕСТЬ «ОТТУДА»,

УТРЕННЯЯ БЛАГОСТНАЯ ВЕСТЬ.

Я ДАВНО УЖЕ НЕ ПРИЕМЛЮ ЧУДА,

НО КАК СЛАДКО СЛЫШАТЬ: «ЧУДО – ЕСТЬ!»

Дом Волошина в Коктебеле всегда был полон друзей, знакомых, близких. Цветаева часто гостила там. О Волошине она говорит: « кружившиеся вокруг него, в каком-то другом, большем круге, крутились совместно с ним вокруг светила, которого мы не знали».

Макс принадлежал другому закону, чем человеческому, и мы, попадая в его орбиту, неизменно попадали в его закон. Макс сам был планета. И мы, кружившиеся вокруг него, в каком-то другом, большем круге, крутились совместно с ним вокруг светила, которого мы не знали».

Там, в Коктебеле, на берегу моря, Марина встретила своего будущего мужа Сергея Эфрона, о чем скажет Волошину: «Спасибо тебе, Макс, зав Сережу- за 1911 год. Коктебель 1911 г. - счастливый год моей жизни».

Когда Максимилиан Волошин ушел из жизни, М. Цветаева посвятила цикл стихов своему другу, показав величие его личности:

ВОЖАТОМУ – ДУШ, А НЕ АСС!

НЕ ДВЕСТИ ЛЕТ, НЕ ДВАДЦАТЬ,

ГОРА ТА – КАК БЫ НИ ЗВАЛАСЬ –

ДО ВЕКУ БУДЕТ ЗВАТЬСЯ

ВОЛОШИНСКОЙ.

-//-//-

«ПЕРЕИМЕНОВАТЬ!» ПРИКАЗ-

ОДНО, НАРОДНЫЙ ГЛАС-ДРУГОЕ.

ТАК, ПОГРЕБЕНЬЕ ЧЕРЕЗ ЧАС,

ПОШЛА «ВОЛОШИНСКОЙ ГОРОЮ».

ГОРА, НАЗВАНЬЕ ЯНЫЧАР

НОСИВШАЯ – ЧЕТЫРЕ ВЕКА.

А У ПОСТИТЕЛЬНЫХ ТАТАР:

-ГОРА БОЛЬШОГО ЧЕЛОВЕКА.

ГЛАВА 3

Марина Цветаева – очень энергичная, деятельная натура, к окружающим людям была внимательна, действенно добра и щедра, спешила помочь, выручить, спасти – хотя бы подставить плечо, делилась последним, наинасущнейшим, ибо лишним не обладала.

Умея давить, умела и брать, не чинясь; долго верила в «круговую поруку добра», в великую, неистребимую человеческую взаимопомощь.

К начинающим поэтам была добра и безмерно терпелива, лишь бы ощущала в них «искру божью» дара; в каждом таком ощущала собрата, преемника. Ее творчество показывает, как она внимательна к собратьям по перу. Скольким из них посвятила свои стихи, к скольким обратилась в письмах, о скольких написала статьи!.

Панорамно представим образы поэтов – современников М. Цветаевой, о которых поэтесса оставила для нас стихи, письма, статьи.

ВЯЧЕСЛАВУ ИВАНОВУ:

ТЫ ПИШЕШЬ ПЕРСТОМ НА ПЕСКЕ,

А Я ПОДОШЛА И ЧИТАЮ.

НАД КАЖДОЙ ПЕСЧИНКОЮ - НОЧЬ.

А Я ВСЕ СТОЮ И ЧИТАЮ.

-//-//-

ЕСЛИ Б ЗНАЛ ТЫ, КАК БОЖЕСТВЕННО

МНЕ ДЫШАТЬ – ДОХНУТЬ НЕ СМЕЮЧИ-

НА МАЛИНОВОЙ СКАМЕЕЧКЕ

У ПОДНОЖЬЯ ТВОЕГО.

ОСИПУ МАНДЕЛЬШТАМУ:

НИКТО НИЧЕГО НЕ ОТНЯЛ!

МНЕ СЛАДОСТНО, ЧТО МЫ ВРОЗЬ.

ЦЕЛУЮ ВАС – ЧЕРЕЗ СОТНИ

РАЗЪЕДИНЯЮЩИХ ВЕРСТ.

Я ЗНАЮ, НАШ ДАР – НЕ РАВЕН,

МОЙ ГОЛОС ВПЕРВЫЕ – ТИХ.

ЧТО ВАМ, МОЛОДОЙ ДЕРЖАВИН,

МОЙ НЕВОСПИТАННЫЙ CТИХ!

МИХАИЛУ КУЗЬМИНУ

НАД ПЕТЕРБУРГОМ СТОЯЛА ВЬЮГА И В ЭТОЙ ВЬЮГЕ – НЕПОДВИЖНО КАК ДВЕ ПЛАНЕТЫ – СТОЯЛИ ГЛАЗА.

СТОЯЛИ? НЕТ, ШЛИ. ЗАВОРОЖЕННАЯ, И ЗАМЕЧАЮ, ЧТО СОПУТСТВУЮЩЕЕ ИМ ТЕЛО ТРОНУЛОСЬ, И ОСОЗНАЮ

НА МЕНЯ ШЛИ ДВА ГЛАЗА.

ГЛАЗА БЫЛИ - ЗДЕСЬ

ПЕРЕДО МНОЙ СТОЯЛ – КУЗЬМИН.

ГЛАЗА – И БОЛЬШЕ НИЧЕГО. ГЛАЗА – И ВСЕ ОСТАЛЬНОЕ. ЭТОГО ОСТАЛЬНОГО БЫЛО МАЛО: ПОЧТИ НИЧЕГО. (ИЗ СТАТЬИ «НЕЗДЕШНИЙ ВЕЧЕР»)

ИГОРЮ СЕВЕРЯНИНУ:

ВЫ ВЫШЛИ. ПОДЫМАЕТЕ ЛИЦО – МОЛОДОЕ. ОПУСКАЕТЕ – ПЕЧАТЬ ЛЕТ. НО – ПОЭТУ НЕ СУЖДЕНО ОПУЩЕННОГО!- РАЗВЕ ЧТО НИКЕМ НЕ ВИДИМЫЙ НАКЛОН К Т ЕТРАДИ!- ВСЕ: И НЕГОДОВАНИЕ, И ВОСТ ОРГ, И СЛУШАНИЕ ДАЛИ – ДАЛЕЙ – ВЗДЫМАЕТ, ЗАНОСИТ ГОЛОВУ. В МОЕЙ ПАМЯТИ – И ПАМЯТИ ВЧЕРАШНЕГО ЗАЛА – ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ МОЛОДЫМ.

И ЭТА СОЛОВЬИНАЯ ПЕСНЬ КОНЦА, САМОГО КОНЦА, ПОСЛЕ КОТОРОГО УЖЕ НЕ БЫЛО НИ СТРОКИ, НИ КИВКА:

-Я ТАК БЕССМЫСЛЕННО - ЧУДЕСЕН.

ЧТО СМЫСЛ – СКЛОНИЛСЯ ПЕРЕДО МНОЙ.

ЭТО САМОПЕСНЬ – ВСЕХ СОЛОВЬЕВ!

ТАКОГО НЕ СКАЗАЛ И БАЛЬМОНТ.

СОНЕТЫ. Я НЕ КРИТИК И НЫНЧЕ – МЕНЬШЕ, ЧЕМ ВСЕГДА, ПРЕКРАСЕН ЛЕРМОНТОВ – ИЗ – ПОД КРЫЛА, ПРЕКРАСЕН БРЮСОВ – «ВСЮ ЖИЗНЬ МЕЧТАВШИЙ О СЕБЕ ЧУГУННОМ»- ПРЕКРАСЕН ЕСЕНИН – «БЛАГОГОВЕЙНЫЙ ХУЛИГАН» - МОЖЕТ, ЗАБЫВАЮ – ПРЕКРАСНА ВАША ЛЮБОВЬ: ПОЭТА К ПОЭТУ (ИБО МНОЖЕСТВЕННОГО ЧИСЛА – НЕТ, ВСЕГДА – ЕДИНСТВЕННОЕ). ПОЭТОМ В ВАС ВЫ МНЕ НАПОМНИЛИ БАЛЬМОНТА (И ЛЮБИЛИ М Ы ВАС ОБОИХ – ОДНОЙ ЛЮБОВЬЮ. )

(ИЗ НАБРОСКА НЕОТОСЛАННОГО ПИСЬМА ИГОРЮ СЕВЕРЯНИНУ).

В. ХОДАСЕВИЧУ:

НЕТ, НАДО ПИСАТЬ СТИХИ. НЕЛЬЗЯ ДАТЬ НИ ЖИЗНИ, НИ ЭМИГРАЦИИ, НИ ВИШНЯКАМ, НИ «БРИДЖАМ», НИ ВСЕМ И ТАК ДАЛЕЯМ – ЭТОГО ТОРЖЕСТВА: ЗАСТАВИТЬ ПОЭТА ОБОЙТИСЬ БЕЗ СТИХОВ, СДЕЛАТЬ ИЗ ПОЭТА – ПРОЗАИКА, А ИЗ ПРОЗАИКА – ПОКОЙНИКА.

ВАМ (НАМ!) ДАНО В РУКИ ЧТО-ТО, ЧЕГО МЫ НЕ ВПРАВЕ НИ ВЫРОНИТЬ, НИ ПЕРЕЛОЖИТЬ В ДРУГИЕ РУКИ (КОТОРЫХ НЕТ).

ИМЕННО ПОТОМУ, ЧТО НАС МАЛО, МЫ НЕ ВПРАВЕ

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)