Культура  ->  Литература  | Автор: | Добавлено: 2015-05-28

Мифологема Алтая в произведениях Л. В. Кокышева

По мнению академика Д. С. Лихачёва, «понять литературу, не зная мест, где она родилась, не менее трудно, чем понять чужую мысль, не зная языка, на котором она выражена». Мы живём в Горном Алтае, а это своеобразное культурное пространство, и его невозможно постичь, не освоив наследия русской классической литературы. В данной работе мы обратились к лучшим страницам поэзии Горного Алтая, так как, на наш взгляд, именно изучение творческого и жизненного пути поэтов позволяет почувствовать гордость за принадлежность к своей «малой» родине, давшей российской культуре множество имён. Таким образом, обращение к указанной теме вызвано интересом к родной шебалинской земле, чувством любви к культуре родного края.

Анализ стихотворений поэтов Горного Алтая позволяет, на наш взгляд, с полным основанием констатировать: тематической доминантой на протяжении практически всего столетия был сам Горный Алтай, то есть взаимоотношения человека, живущего здесь, с Природой, с особой духовной атмосферой этого края. « Алтай был и остаётся тем Макрокосмосом (точнее – его символом и средоточием), познание которого и нахождение своего места в его структуре (что синонимично в данной «системе координат» познанию глубин собственного Я) являлось необходимой, первоочередной творческой и психологической задачей почти каждого действительно одаренного горноалтайского литератора»

Поэт Станислав Куняев сказал: « Народ рождает Поэта. Поэт выражает земную суть народа».

Наша задача - раскрыть именно это положение – ПОЭТ ВЫРАЖАЕТ ЗЕМНУЮ СУТЬ НАРОДА – причем, через восприятие и постижение МИФА - ей мы и посвящаем данную работу, в которой проанализируем произведения Лазаря Васильевича Кокышева.

Философско – эстетическое постижение Л. В. Кокышевым Горного Алтая

Проанализируем сборник «Горы и звёзды» (1982) лирика Л,Кокышева представлена в разделе «Мне звёзды выдают свои секреты».

«Рассматривая поэзию Л. Кокышева в целом, необходимо прежде всего подчеркнуть её связь с народным творчеством. Причём в освоении фольклорного богатства Кокышев не прибегал ни к подражанию, ни к стилизации. Близость его лирики с лиризмом народной поэзии заключается не только в употреблении элементов и мотивов фольклора. Она – в глубинном постижении народного быта, взгляда на мир и его восприятии». Данное положение ярко прослеживается в стихотворениях поэта, вошедших в указанный сборник. Тема «малой родины» является здесь доминирующей и раскрывает своеобразное жизненное кредо поэта.

Аржан Адаров вспоминал: «Однажды мы поднялись на высокий Яйлагушский перевал, на вольном ветру шелестели игольчатые листья кедровой рощи, у ног качались огненно-красные, как пламя костра, цветы. Белоснежные вершины гор уходили в бесконечность, в голубую даль, сливаясь с тёмно-синим небом. Мы сидели и молчали, поражённые и вновь влюблённые в величие и красоту родной земли. «Живи, мой кедр, ещё тысячу лет. Ты видел, может быть, воинов Чингисхана? Грабителей хана Чадака? Под тобой, может быть, пели великие кайчи? – сказал поэт, погладив шершавый ствол кедра. – Как прекрасно пахнет Алтаем, Родиной». Именно здесь зарождались строки:

Я в тайге алтайской пробудился.

Проступал сквозь ветки свет зари.

Горный гребень высился, гордился.

От любви стонали глухари.

Я в тайге алтайской пробудился,

Свежесть рос вдохнул в родном краю,-

Как с другой планеты воротился

Вновь на землю милую мою.

Может быть, в бесконечном пространстве, в звёздных мирах, есть планета, куда улетают светлые души мёртвых. Может быть, он там и оттуда часто возвращается на любимую землю?». Так в данном стихотворении Кокышев говорит о неразрывной связи с родным Алтаем и в то же время – с Космосом, и эту же мысль подтверждает Аржан Адаров.

Можно с уверенностью сказать, что именно с этого стихотворения автор начинает философско-эстетическое постижение Горного Алтая. А следующим, на наш взгляд, можно поставить стихотворение «Аргамак», представляющее собой достаточно стройную и художественно выразительную систему, органической частью которой являются те пространственно-временные координаты, в которых развертывается основное действие не только этого, но и всех остальных стихотворений указанной темы:

Накрывшись лунным светом,

Давно уснул Алтай.

Озёрам тихим снится

Чудесный горный край.

Похож и не похож он

На тот, что наяву

И звёзды прямо с неба

Срываются в траву.

И вот я снова слышу:

Зовёт меня сквозь мрак

Веков неисчислимых

Мой верный аргамак.

И я через столетья

Спешу к нему, бегу,

Седлаю аргамака

На девственном лугу.

И мчимся мы сквозь время,

И скачке нет конца

Трёхчленность модели мира, воплощённая в стихах поэта

Далее обратимся к стихотворению «Лунной ночью в горах». Можно предположить, что автор отождествляет себя с цветком и от своего имени произносит:

Только здесь, где рождён,

Я умею цвести,

Мой отец седоглавый-

Гора Чаптыган.

А Катунь голубая –

То матерь моя

Необходимо подчеркнуть, что уже в этом стихотворении одним из структурообразующих элементов является вертикаль, а именно – гора, которая воспринимается Лазарем Кокышевым в русле традиции, сформировавшейся в литературе Горного Алтая, то есть – в качестве соответствующей мифологемы и как аналог мирового дерева.

Поэт многоаспектно использует различные грани алтайских космогонических мифов, вследствие чего картина мира, представленная во всех его стихах, обогащается новыми красками – это возникает в результате достижения литератором определённой глубины в процессе постижения мира – Макрокосма.

В мировой мифологии Гора традиционно является центральным образом мира – моделью вселенной, «в которой отражены все основные элементы и параметры космического устройства. Гора находится в центре мира – там, где проходит его ось Продолжение мировой оси вверх (через вершину горы) указывает положение Полярной звезды, а её продолжение вниз указывает место, где находится вход в нижний мир, в преисподнюю Мировая гора трехчленна. На её вершине обитают боги, под горой (или в её нижней части) – злые духи, принадлежащие царству смерти, на земле (посередине) – человеческий род».

Соответственно Река - выступает «в качестве некоего стержня вселенной, мирового пути, пронизывающего верхний, средний и нижний миры Иногда её составной частью бывает символически переосмысленная реальная главная Река данного региона она рубеж между своим пространством и чужим, то есть Река выполняет в определённом пространстве одну из важнейших функций пояса, функцию посредника для установления связи в ситуациях общения именно между «своими» и «чужими».

Тюркская, в том числе и алтайская, космогоническая мифология в её пространственно-временном аспекте также включает в себя «вертикальную структуру мира, предполагающую наличие середины, верха и низа, наиболее полно реализуется в образе мирового дерева (мировой горы), с различными зонами которого соотнесены различные классы явлений, как природных, так и социальных».

В творчестве Лазаря Кокышева трёхчленность модели мира получила достаточно полное воплощение в стихотворениях «Лето», «Моя заря», «В тихом озере Ая купается ночью луна», «Ночевка в Челушмане», «На альпийских лугах», «Какая тишь – я сам себе не верю», «Осенний ветер»,представленных в сборнике «Горы и звёзды».

Алтай – Хан-Алтай представляет собой аналог мирового дерева (мировой горы), имеющего верх, низ и середину, и является основным структурообразующим началом всей картины мира. Это предполагает эпическое, возвышенное описание:

Мать – земля расстелила

Ковёр многоцветный такой!

Я лежу – и до неба

Хочу дотянуться

А на небе-то солнышко,

Словно игрушечный шар!

Льётся, льётся на землю

Спокойный и ласковый жар

(«Лето»)

Уходят склоны в высоту,

Глядят вершины в синеву.

Туман поплыл на Биик-Ту,

Роса присела на траву

Запомним далей красоту,

Над пропастью задержим шаг

И на вечернюю звезду

Давай посмотрим просто так!

(«На альпийских лугах»)

Я слышу, как трещит кора земная,

Как дышат и работают поля,

Как шепчутся сквозь сон – о чём, не знаю –

Рядком, как на насесте, тополя.

Какая ночь! В потоках звёздной пыли

Плывёт Земля. В веках ей плыть и плыть

Быть может, все друзья меня забыли,

И всё равно я счастлив жить и быть!

(«Какая тишь – я сам себе не верю!»)

Уж скоро ляжет на горах туман,

Уж скоро

С дальних северных лугов

Пригонит ветер –

Опытный чабан –

Белорунных облаков.

(«Осень в тайге»)

Я стою на сквозном ветру,

Вся земля отсюда видна.

Верю я: на земле к добру

Поворачиваются времена!

(«Осенний вечер»)

Переосмысление КокышевымЛ. В. мифической фантастики

Среди художественных достоинств поэта немаловажную роль играет фантазия. В прошлом мифическая фантастика заменяла людям идеологию. Не теряла она этого качества и в фольклоре, где обрела черты художественной структуры.

Показательно в этом отношении стихотворение «Ночёвка в Челушмане». В нём проступает одна из самых существенных черт Кокышева-поэта: быль и небыль, жизнеподобное и фантастическое. В его поэтическом мироздании миры эти не разделены зыбкой, постоянно нарушаемой границей:

Метнулась надо мной ночная птица,

Шумят сурово горные леса

Лежу в траве, мне спится и не спится,

И слышу, мнится, чьи-то голоса.

Они с людскими схожи и не схожи –

Какой-то неземной чистейший звук.

Открыл глаза – и чуть не вскрикнул: «Боже!» -

Таких красавиц я увидел вдруг.

По кругу с песней шли, сплетая руки,

Речные девы, лёгкие, как дым.

И вдруг одна: « Взгляните-ка, подруги,

Там парень спит! Давайте поглядим!»

А после, порезвившись, с тихим смехом

Красавицы уплыли по реке,

И вскоре, повторяемые эхом,

Их голоса пропали вдалеке.

Так реальные образы сливаются с воображаемыми. В стихах этих – размышление о смысле и загадка бытия.

Слияние природы и человека в стихотворениях КокышеваЛ. В.

Кроме всего, Кокышев – романтик, что видно по его лирическому герою, сливающемуся в нашем представлении с автором, который стоит лицом к Вселенной; он, сопрягатель ближнего и дальнего, и землю видит в масштабах Вселенной:

Отроги гор – моя квартира,

Я жизнь

Из окна наблюдать не мог

Как свежий ветер

Я рвусь в просторы.

Весь шар земной для меня родня.

Кокышев был наделён тонким чувством природы, которая в его произведениях не присутствует, а живёт, радуется. В пейзажных стихотворениях поэтическое восприятие человека и природы, которая для него – и среда обитания, и нравственный образец жизни, гармонично слиты воедино. Созвучие души человека и природы в поэзии Лазаря Васильевича – корень народного характера, основа его душевного здоровья. «Поэзию Кокышева отличает стремление к всеобщей гармонии, к единству всего сущего на земле. Детьми единой матери-природы являются и люди, и животные, и растения, и стихийные силы природы. Человек в его поэзии является лишь частью природы, космоса».

Я знал, что ты взойдёшь над грязью чёрной,

Пробьёшься и обрадуешь сердца,

Как символ жизни, нежной и упорной,

Мой гость желанный, травка у крыльца.

Была зима жестока и сурова,

Кипела вьюга, в белый рог трубя

Но верил я, и ты пришла, и снова

Я, человек, приветствую тебя!.

Тебя повсюду скоро станет много,

Вновь по тебе пройдут мои пути,

И ты великодушно, ради бога,

Меня, трава, заранее прости.

Но этот первый островок зелёный –

Как праздник мне! Мгновенья торопя,

Расти, родная! Сильный, умилённый,

Я, человек, приветствую тебя!

( «Первой травке, которая

Выросла у моего крыльца»)

Отзвенели копыта

Алтайских коней

Загрустило осеннее поле.

И последний листок

С оголённых ветвей

Закружился, почувствовав волю.

Глухо шепчутся с ветром в воде тростники.

Облака над землёй

Проплывают лениво.

И под старый рассказ

Говорливой реки

Задремала плакучая ива.

Мудрый кедр на скале

Видит мрачные сны:

В них трескучий мороз

И густые метели

(«Отзвенели копыта

Алтайских коней»).

Здесь и там шагая и летая,

Посетивший множество земель,

Помнил я, что где-то на Алтае

Тихо плачет маленькая ель.

Плачется всю ночь ей, сиротинке,

На горе, открытой всем ветрам.

Но слезинки – жгучие росинки –

Люди видят только по утрам

Знал я, что вернусь к ней непременно

И, забывший прочие дела,

- Постарел, - признаюсь откровенно, -

Ну, а ты всего лишь подросла!.

Не хочу к тебе я подольститься,

Но привет мой дружеский прими.

Радуйся, грусти – коли грустится,

Только раньше ветра не шуми.

Вечер. Горы в сумраке маячат.

Мне в аиле постлана постель.

Медлю я – и слышу: тихо плачет

Где-то близко маленькая ель(«Ёлочке»)

В подтверждение своих мыслей обратимся к статье И,Б,Шинжина «Об одном эпическом стихотворении Л,В,Кокышева»: «Лазарь начал читать стихотворение «Хозяин степей я». Голос поэта был мягким, нежным, но прямо со второй строки его голос зазвучал более серьёзно. Глаза его стали какими-то пронзительными, смотрящими куда-то далеко. Первые строки стиха, как мне показалось тогда, сразу же напомнили космические пространства, слитность земли и неба.

Постель моя –

Алтайские степи,

Одеяло моё –

Голубое небо.

После строк, рисующих простор неба и земли, автор представил себя отдыхающим от буден богатырём:

На своей земле я,

Отдыхая, лежу.

Отдыхаю –

Я степей богатырь.

От этих строк повеяло эпическим дыханием. Перед нами лежит огромный человек. Если он богатырь, значит, имеет и коня, ибо богатырь без коня – не богатырь. Однако Лазарь Кокышев дальше развивает сюжет: богатырский конь присутствует, он заполняет жизнь героя.

Аргымак, мой конь,

Рядом со мною

Тоже отдыхает

Возле пашни.

Теперь читателю ясно: богатырь пахал землю, он устал и отдыхает, лёжа прямо в открытом поле. Он работал до седьмого пота. Природа одушевлена, она восхищена силой человека, его трудом, и она не безучастна к его отдыху. Дикая степная трава, шепча, приклоняется к его ногам, а свободный ветер сушит его пот. Жаворонки – степные поэты, как олицетворяет их Лазарь Кокышев, хвалят его, пахаря, обращающегося к степям с гордостью:

Здесь я хозяин,

Здесь бог – я.

Эге-эй, степи,

Покоритесь!

Как я помню, голос у Кокышева, когда он читал эти строки, звучал чуть сильнее, с искренней эмоциональностью, постепенно переходя в воздушное пространство.

От крика моего

Небо сотрясается,

Звёзды, срываясь,

Передо мною сыплются.

Перед моим взором встал образ гиганта – человека, голова которого упирается в синеву неба, а ноги крепко стоят на земле. От его крика степи затихли, лишь только бескрайние тростники качались от ветра. В это время Кокышев, как мне показалось, чуть поднял правую руку, раскрыв ладонь. Это означало, что кроме него в степи никого нет, будто лишь он властвует над миром и слышен его лишь голос, он шагом пересекает бескрайнюю ширь степей».

Алтайская мифология в прозе Л. В. Кокышева – повести «Дети гор»

Истоки близости поэта к родной земле.

Богатейшую литературу Горного Алтая невозможно осмыслить, не зная её мифологии. «Точно так же, как античный миф на протяжении веков «питает» европейскую культуру, так и мифологические представления древних алтайцев не только отразились в богатом эпическом наследии, сказках, пословицах, поговорках, но продолжают питать духовную жизнь народа вплоть до наших дней. Подтверждением тому является творчество современных писателей и поэтов».

Мифология алтайцев включает в себя магические обряды. «На земле Алтая становится ясно, что мифология – это не просто давние предания, уходящие вглубь веков, а сама жизнь. Она органично вплетена в современные представления о мире, соучаствуя, таким образом, в повседневной жизни».

Именно в глубинах народного сознания обрёл Кокышев философию изначального единства человека с природой. Отсюда и такое устойчивое внимание к природе, к её потаённой и прекрасной жизни.

Обратимся к повести «Дети гор». Здесь, как и в поэзии, автор большое место отводит описаниям природы, становящейся как бы действующим лицом в мире произведения. Живописные пейзажи, так хорошо знакомые каждому жителю нашего района, помогают читателям представить жизнь детей во все времена года и в разное время суток. Природа сочувствует маленьким героям, переживает и радуется вместе с ними – она в произведении живая.

Переводчику удалось передать поэтическое видение природы писателем через сравнения, эпитеты, метафоры, которыми насыщен текст. Вот как описывается природа в повести: «Вечер наступил так быстро, словно кто-то набросил на деревню тёмную кисею Горы подхватили мелодию, и, кажется, она плывёт на мягких белых клубах тумана Весной здесь всё облито белым черёмуховым цветом, а от запаха её воздух становится таким терпким, что кружится голова Они поднялись на самый высокий перевал. До чего было красиво вокруг! Горизонт подпирали белоснежные вершины, хмурая тайга сбегала по склонам гор, пряча в своей густоте бурливые речушки. Точно отлитые из синего стекла, горы то кренились горбатыми спинами, то прямо взлетали ввысь, а по ущельям тёк лёгкий молочный туман.

- Это и есть наш Алтай, наша родная священная земля!. Тайга по склонам гор замерла в сказочном зимнем наряде. Как говорили старики: наконец-то Алтай надел свою белую шубу»

Такая близость поэта к родной земле была рождена близостью к природе, характерной для предков – кочевых алтайцев – на протяжении веков.

Отражение народного быта, фольклора и культуры в повести «Дети гор»

Будущий поэт с детства впитывал в себя стихию народного быта, фольклора и культуры, знал легенды и предания алтайцев, был знатоком обрядов.

Читая повесть «Дети гор», мы, вслед за автором-рассказчиком, наблюдаем обряд поклонения Хану Алтаю. Излюбленным приёмом Лазаря Васильевича в этом произведении является ирония. С доброй улыбкой повествует автор о пережитках прошлого, смотрит на сложившуюся ситуацию глазами добродушного мудреца. Но ведь старики, участники обряда, искренне верят в совершаемое ими действо – так «мифология соучаствует в современной жизни».

Давайте же с героями повести окунёмся в атмосферу обряда.

«- Готовься, милая, - зашептала бабка и испуганно оглянулась, остерегаясь, видимо, чтобы её никто не услышал. – Наши старики говорят, что нужно отслужить молебен батюшке Алтаю. Луна совсем ушла на ущерб, и пора просить у Хана Алтая благословления

Вся деревня зашевелилась, как потревоженный улей

Священная гора, выбранная для молебна, высилась неподалёку. Женщинам на неё подниматься не полагалось Самым главным во всей этой истории был дед Саламчи. На него надели высокую мерлушковую папаху, украшенную белыми лентами. Вскоре торжественная процессия потянулась из деревни. Впереди шёл дед Саламчи, за ним – Токмай с чашкой баранины, потом старики, парни, а позади толкалась ребятня

Дед Токмай, как второе лицо в этой церемонии, тащил с собой ещё и казанок, чтобы в конце молебна по обычаю приготовить священный чейдем.

Вскоре одолели перевал. На его вершине росли высокие берёзы и ели Дед Саламчи выбрал поляну и отдавал распоряжения. Ребята по его приказу натаскали сушняка и разожгли костёр. Пастух Салаты вместе со взрослым парнем Бакпысом принялись варить священный чейдем. Потом они сплели из конского волоса длинную верёвку, закрепив в ней белые ленточки, которые им в деревне передали женщины – каждая столько, сколько членов было в её семье. Забравшись на деревья, Салаты и Бакпыс натянули верёвку между двух берёз. Потом все ушли с поляны, и на ней остался самый старый человек в их деревне, дед Штоп. Присев на дрожащие ноги, он долго разговаривал один на один с горными духами и , наконец, объявил, что пора начинать молебен.

Все выстроились лицом к верёвке с белыми ленточками. Дед Саламчи стоял с чашей с мясом в одной руке и с полной пиалой араки в другой. По обеим сторонам от него – дед Штоп и зсклинатель дед Токмай. Наступила самая торжественная минута. Все затаили дыхание.

Токмай выступил чуть вперёд, обратив взгляд к самым высоким вершинам и подняв руки, затянул нараспев:

Ты в бурных реках,

Ты в могучих горах.

При свете солнца весь из золота ты,

При свете луны, как серебряный ты,

О, наш могучий Алтай,

Священный Алтай!.

- Чё-ёк! – твёрдо подхватил за ним дед Саламчи. Он взял деревянную ложку, зачерпнул араки и побрызгал в сторону горы Адаган. Потом захватил горсть мелко нарезанной баранины и кинул её в том же направлении.

- Чёк! Чёк! Чё-ёк! – подхватила вся шеренга слова деда Саламчи и трижды поклонилась в сторону дальних гор.

Токмай, выждав, пока всё это свершится, опять распростёр руки и снова затянул:

Пусть деревья твои пребудут в вечной зелени,

Пусть реки твои бегут вечно чистыми!

Наши предки спят вечным сном на твоей земле,

Пусть души их пребудут в вечном покое,

О, наш могучий Алтай!.

Священный Алтай!.

Весь в белых туманах,

О наш отец, Адаган-гора!

Отмывшая нашу жёсткую кожу,

О, наша мать, Катунь-река!.

Тут дед Токмай запнулся, ему не хватило воздуху, он шумно вобрал его в себя, расширив грудь, и

- Чё-ёк! – петушиным фальцетом выкрикнул Баська.

Дед Саламчи крякнул, потом схватил деревянную ложку и запустил в Баську. Но та на полпути щёлкнула деда Штопа по затылку. Вся шеренга, не в силах сдержаться, содрогнулась от хохота. А глуховатый дед Штоп потёр макушку, осмотрелся недоуменно и тихо сказал деду Токмаю:

- Что-то нынче кедровые шишки рано созрели. Уже с дерева падают!

Дальнейший порядок молебствия нарушился».

В итоге нашей статье мы имеем основание утверждать:

1. Вертикально-горизонтальная структура художественного мира писателя, созданная им в начале литературного пути, осталась неизменной в своей основе и на завершающем этапе, так же, как и важнейшие – базовые - элементы мифологемы Алтай.

2. Воплощённая в литературном творчестве Лазаря Кокышева мифологема Алтая явилась одним из смыслообразующих элементов всей картины мира.

Утренней зарёю над горами

Я любуюсь вот уж тридцать лет.

Как на полотне в красивой раме,

Горный поднимается рассвет.

Я люблю любовью безграничной

Этот мир, где я в какой-то миг

Понял краткость жизни единичной,

Вечной жизни таинство постиг

Счастлив жить я, сильный и свободный,

Счастлив разговаривать, как брат,

Со звездой далёкой и холодной,

С неприметной травкой буланат.

Это жизнь. Рожденья, смерти, свадьбы.

Где и что мне выше отыскать?

Мне с любой букашкой поиграть бы,

Каждую травинку приласкать!

Грянь, заря, в пронзительные роги,

Спящих разбуди, развесели!

Злые тени страха и тревоги

Радостно сотри с лица земли!

( «Моя заря»)

3. раскрыли обстоятельства, обусловливающие творческую индивидуальность, а также тематическую направленность жизнелюбивых произведений Кокышева, которую можно определить как тему земли, человека и мира. Таким образом, основной чертой его творческого «Я» была народность, сочетающаяся с единством романтического взлёта и правды бытия. Кокышева надо не только читать, но и осмысливать, и анализировать. Писатель в своём творчестве нашёл прочную опору в родном фольклоре.

Идя от личности поэта, от его творческого наследия, мы пришли к выводу, что Лазарь Кокышев – выдающийся поэт, и, как все выдающиеся поэты, по своему духу является просветителем, верящим в духовное возрождение своего народа, утверждающим своим творчеством гуманизм.

Приобщение к одним из лучших страниц поэзии Горного Алтая – стихам Л. В. Кокышева – расширило наш кругозор, помогло лучше понять традиции, обычаи алтайского народа, осмыслить настоящие духовные ценности. Мы открыли для себя особый мир, без которого были бы просто-напросто беднее. Также мы убедились, что литература Горного Алтая не только часть региональной литературы и национальной культуры, но и общероссийской и мировой, поскольку связана с ними темами, идеями и образами.

Закончить хочется словами В. И. Чичинова: «Лазарь Кокышеввыдающаяся, универсальная творческая индивидуальность. Время само изваяет ему памятник, вглядываясь в жизнелюбивую поэзию, отражая её характер. И каким бы ни был памятник, думается, что на нём должны быть начертаны слова поэта, обращённые к молодёжи, к «детям Алтая».

Умом и хваткой знатные бойцы!

Всё круче путь, всё ярче наши цели!

Но разве вам алтайские певцы

Заветные сказанья не пропели?

Вас отчий дом на привязи не держит.

Уходят вереницы птичьих стай.

И вам пора. Счастливый путь!

Но прежде –

Ещё раз оглянитесь на Алтай».

Практическое значение нашей работы видим в том, что отобранный и проанализированный в ней материал может быть рекомендован для использования на уроках по региональной литературе.

В итоге нашей статьи мы имеем основание утверждать:

1. Вертикально-горизонтальная структура художественного мира писателя, созданная им в начале литературного пути, осталась неизменной в своей основе и на завершающем этапе, так же, как и важнейшие – базовые – элементы мифологемы Алтай.

2. Вооплошенная в литературном творчестве Лазаря Кокышева мифологема Алтая явились одним из смыслообразующих элементов всей картины мира.

3. Раскрыли обстоятельства, обуславливающие творческую индивидуальность поэта, которую можно определить как тему земли, человека и мира.

Приобщение к одним из лучших страниц Горного Алтая – стихам Л. В. Кокышева – расширило наш кругозор, помогло лучше понять традиции, обычаи алтайского народа, осмыслить настоящие духовные ценности. Мы открыли для себя особый мир, без которого были бы просто - напросто беднее.

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)