О языковых и стилистических трудностях перевода британского фольклорного текста на русский язык на примере “Lusmore the humpback

Изучение народных источников на иностранном языке расширяет филологический кругозор школьников, повышает их общекультурный уровень, позволяет ощутить изменчивость языка в рамках истории.

Цель нашей работы- выполнить адекватный, художественный перевод британской волшебной сказки "Лусмор- горбун", записанной в Ирландии на местном диалекте английского языка.

Достижение данной цели предполагает решить следующие задачи:

- ознакомиться с жанром британской волшебной сказки;

- ознакомиться и усвоить на практике базовые приёмы художественного перевода с иностранного языка на русский с компенсацией потерь;

- сформировать навыки работы с диалектным глоссарием, усовершенствовать умения и навыки работы с двуязычными словарями;

- уметь обосновать правильность своего варианта перевода сказки.

В ходе написания работы использовались словари литературоведческих терминов, диалектный глоссарий, двуязычные англо- русские словари и т. д. Изучались предисловия и послесловия к сборникам народных сказок, комментарии. Информация о диалектах Великобритании и Северной Ирландии получена из книги М. М. Маковского, базовые приёмы перевода и компенсация потерь при переводе на русский язык изучались из работ В. Комиссарова и Я. Рецкера, стилистические приёмы перевода и основы стилистического анализа текста изучались по пособию Н. Пелевиной.

Текст сказки "Лусмор- горбун" взят из сборника Дж. Риордана "Народные сказки британских островов" - М. : Радуга, 1987 (на английском языке).

Британская волшебная сказка как жанр

Сказка- это один из основных жанров фольклора, эпическое, преимущественно прозаическое произведение волшебного, авантюрного или бытового характера с установкой на вымысел. Многие произведения фактически являются смешанным жанром, т. к. граничат с былями, легендами, быличками. Наша сказка граничит с легендой. Легенда- это вошедший в традицию народный рассказ о чудесном, воспринимающийся рассказчиком и слушателем как достоверный.

Британская волшебная сказка имеет свою специфику. Прежде всего, она выражена в сюжете; волшебных существах, не имеющих аналогов со славянскими; иногда в причинах поведения героев или в том, за что награждаются герои и т. д.

Сюжет сказки "Лусмор- горбун" является общемировым, если рассматривать его с точки зрения "награда доброго человека". Здесь мы видим сходство с "Морозко", где Дед Мороз награждает падчерицу. Но в русских сказках нет сюжетов про горбунов и волшебников.

Бедняк по имени Лусмор и по кличке Горбун поздно возвращается домой с работы. Неожиданно он видит фей, которые поют только один куплет (слова даны на гэльском ирландском языке). Лусмор придумал удачно рифмующуюся строчку, и за это феи наградили его, убрали горб. Узнав про это чудо, к нему приезжает родня другого горбуна- Джека. Злой и глупый Джек своей строчкой портит рифму, и огорчённые феи наказывают его вторым горбом.

Данная сюжетная линия- "награда за песенное искусство"- просматривается только во французской сказке "Два горбуна и гномы" и в итальянской сказке "Два горбуна". Наиболее похожи англо- ирландская и французская сказки. Последняя была записана Ф. М. Люзелем в Нижней Бретани в 1887 году. Во всех сказках удачный рифмовщик награждён, а тот, кто испортил песенку - наказан. Мы сделали вывод, что гэльские слова в сказке "Лусмор- горбун" обозначают дни недели, т. к. в других вышеупомянутых сказках волшебники перечисляли дни недели. Следует отметить, что у народов, сложивших эти сказки, общая католическая религия.

Награда за искусство рифмовать и петь аллюзия на национальные обычаи кельтов и гэлов, в которых ценится именно это искусство. Жители провинции Бретань во Франции имеют общеисторические корни с населением Британии. Возможно, были и другие причины общности сюжетных линий (торговля, войны и пр. ).

Всеобщие мотивы разрабатываются каждым народом по-своему. В каждой стране они получают особую национальную форму и окраску.

Но в общих чертах волшебная сказка (как и другие жанры сказок) имеет всемирное, всенародное содержание. Это борьба добра и зла, вера в победу справедливости. Герой народной сказки достигает счастья не потому что он удачлив и сильнее своих врагов. Он удачлив по заслугам, за свои душевные качества и умения.

Сказочный мир с миром слушателей связывают обращения сказочника в устоявшихся формулах. Многие представления традиционны: дворец- хрустальный, королева- прекрасна и т. д. Сказочный мир обрисован чётко, однолинейно, лаконично. Краски контрастные. Глубина изображения достигается за счёт символики.

Сказочная мудрость- умение распознавать ценности, невидимые простому глазу- в том числе и умение срифмовать песенный куплет.

Обращает на себя внимание приближённость сказок про горбунов к литературе. Французский фольклор раньше других получил литературную обработку.

Близка к легенде и литературно - обработанная сказка "Лусмор - горбун". Оба сборника датируются XIX веком. Видимо, в это время уже существует тенденция литературной обработки фольклора. Знаменитый русский фольклорист Афанасъев также литературно их обрабатывает.

На наш взгляд сюжетная линия данной сказки и высший жизненный идеал, заложенный в ней, "красота слова, поэзия" имеют национальную специфику, подробнее остановимся на этом в следующем разделе.

О языковых и стилистических трудностях перевода сказки "Лусмор - горбун"

Английский и русский языки принадлежат разным языковым семьям.

Разница фонетического и грамматического строя не позволяет нам абсолютно точно передать рифму слов, грамматические конструкции с неличными формами глагола и т. п.

Слова также отличаются по объёму заключённых в них понятий и оттенков.

Следовательно, речь может идти о том, что мы должны попытаться адекватно передать мысли и чувства художественного фольклорного произведения соответствующими средствами русского языка.

По словарю С. И. Ожегова, "адекватный" имеет более широкое значение, чем "аналогичный" (подобный) или "эквивалентный" (равноценный).

1. Имена собственные, названия местности, населённых пунктов, географические названия мы переводили, используя метод транслитерации или элементы транскрипции:

Aherlow- Ахерлоу

Galtee mountins- горы Гэлти

Lusmore- Лусмор (имя героя)

Cahir- Кахир (город)

Cappagh- Каппаг

Jack Madden- Джек Мэддэн

Deci- Дэси

Waterford- Уотерфорд

2. Кельтские слова в песнях фей переданы транслитерацией:

Da Luan- Да Луан

3. “Fairies”- феи, волшебные существа. По британским поверьям они могут быть существами мужского или женского пола. Как правило, в фольклоре Британских островов все представители нечистой силы разговаривают стихами и довольно часто вредят людям.

По сложившейся традиции, в русском переводе “феи” в основном существа женского пола. Поэтому в нашем переводе мы используем слова “волшебники” или “волшебные существа” в тех случаях, когда действующие лица феи- мужчины. Слово “феи” мы оставили в словосочетаниях “мелодия фей”, “феи из Нокграфтона”, чтобы сохранить национальный колорит сказки- полулегенды.

4. Диалектных языковых явлений в сказке нет. Два примера опущения звуков:

"o'er"- over

" 'tis"- it is (характерны для повседневной устной речи) glen(ирл. )- долина; gossip(прост. )- крёстная - обычные разговорные явления.

5. Структура сказки похожа на легенду, которая тяготеет к определённой местности, конкретным героям и выводу в конце повествования. Данная сказка гораздо длинней сходных по сюжету французской и итальянской сказок. Чувствуется высокая степень литературной обработки сказки:

- отсутствие просторечия, хотя герои- жители сельской местности и небольших городков (всего два случая);

- пространные описания внешности Лусмора, красоты волшебной мелодии, ощущений Лусмора в мире фей (в сказке действие важнее описания);

- употребление книжных слов для описания раздумий, впечатлений: deformity- уродство circulate- on the account of. - по случаю to perceive (вместо to feel )- ощущать to determine (вместо to decide)- принять решение, намереваться civility- и т. д.

6. Эпитеты просты и изящны: unearthly melody- неземная мелодия ravishing music the sweetest music- сладчайшая музыка the greatest honour- величайшая честь the strongest fairies- самые сильные (крепкие) феи so light, so happy- таким лёгким, таким счастливым inexpressible pleasure- невыразимое удовольствие the greatest wonder and delight- величайшее изумление и радость

7. Заслуживает внимания частое употребление слова- эпитета great: the greatest honour- высочайшая часть a great consultation- большое совещание

. the greatest wonder and delight. -. с огромным изумлением и радостью.

great pride- большая гордость

. he had a great worlol to persuade. - пришлось потрудиться a great anger- великий гнев

Прилагательное "great" используется здесь в своём первом значении

"1. 1) большой, огромный, громадный, колоссальный

2) большой, значительный

5) большой, сильный, глубокий

7) крупный, значительный".

8. Предложения оригинала большие по объёму; соединены подчинительной и сочинительной связью; некоторые союзы синонимичны: as, for (так как, потому что).

9. Для удобства изложения, в русском переводе мы разделяем некоторые длинные предложения на несколько более коротких (в случае избыточной соединительной связи с союзом "and"). Обилие союзов "и" несвойственно русскому языку.

10. В тексте имелись случаи употребления 1) субъектной инфинитивной конструкции (оборота): He was said to have. - Говорили, что он. 2) объектной инфинитивной конструкции (оборота): He saw his hump tumble down. - Он увидел, как его горб полетел вниз;. had his hump taken off-. как у него убрали горб.

11. Для усиления торжественной атмосферы празднества фей, для передачи эмоций сказки вцелом используется инверсия, которая в русском языке не несёт той силы, что в английском языке, т. к. в русском языке нет жёстко фиксированного порядка слов:

Tired and weary was he. - Он устал и утомился.

Glorious to behold was the sight. - Перед ним открывалось величественное зрелище.

. up came an old woman. -. к нему подошла старушка.

. out of their castle they kicked him. -. они выпнули его вон из своего замка.

12. В качестве усиления значения прилагательного использовался усилитель (наречие) mighty- a mighty skillful hand

Cравнения:

As harmless and inoffensive as a new- born infant

В данном сравнении более книжное слово "infant" заменяет более простонародное "baby".

13. В тексте имеется аллюзия (намёк) на сказку о кошке и скрипке, которая нам не известна, но, возможно, была популярной в то время. Значение аллюзии нам не раскрыто.

IV. Заключение.

Итак, в результате сложной деятельности по переводу фольклорного английского текста на русский язык, которая включала в себя этапы: подготовительный, исполнительный, завершающий, нам удалось достаточно верно передать смысл сказки, описание героев и событий. Этому способствовали усвоенные приёмы перевода, а также языковой и стилистический анализ текста сказки; изучение жанрово- сюжетных особенностей сказок Великобритании и стран Европы. Автор также приобщился к учебной исследовательской работе по иностранному языку (приёмы рационального умственного труда, планирование времени, работа по определённому плану и т. п. ); получил представление о сложной и ответственной работе переводчика. Кроме того, у автора расширился филологический кругозор (знания о литературных традициях Европы и России) и укрепился интерес гуманитарным предметам.

Лусмор- горбун

Жил когда-то один бедняк, который проживал в плодородной долине Арлоу, у подножия мрачных гор Гэлти, и был у него на спине большой горб. Он выглядел так, как будто его тело было скатано и положено на плечи, а голова была пригнута большим весом так, что подбородок, когда он сидел, обычно отдыхал на его коленях для поддержки. Деревенские люди робели при встрече с ним в каком- либо безлюдном месте, хотя бедное существо было безвредным и безобидным, как новорождённый младенец, его уродство было настолько велико, что он едва был похож на человека, и некоторые злые люди распускали о нём разные слухи. Говорили, что он великолепно знает много трав и заклинаний, но совершенно точно у него были необыкновенно искусные руки, которыми он плёл соломенные шляпы и корзины, тем самым зарабатывая себе на жизнь.

Лусмор, так его прозвали из-за того, что он всегда носил с собой стебель наперстянки в своей соломенной шляпе, всегда получал больше пенни за своё плетение, чем другие. Возможно, это и было причиной того, что кто-то из зависти распускал о нём невероятные слухи. Как бы то ни было, случилось так, что он возвращался из славного города Кахир в Каппаг, и т. к. маленький Лусмор шёл очень медленно, из-за большого горба на спине, было совсем темно, когда он подошёл к старому рву Нокграфтон, который находился справа от дороги. Он устал, утомился и никак не мог думать о том, сколько ему ещё идти. Поэтому он сел под ров, чтобы отдохнуть, и печально стал смотреть на луну, которая-

"Вознёсшись вверх, наконец, закутанная в облака,

Как истинная королева, сняла вуаль, засияла

И набросила на тьму свою серебристую мантию".

Сразу же уха маленького Лусмора достигло буйное сочетание неземных мелодий, он слушал и думал, что никогда до этого не слышал такую восхитительную музыку. Она была похожа на звучание множества голосов, причём каждый из них смешивался с другими так необычно, что они казались одним голосом, и хотя все они пели с разной тональностью, слова песни были такими:

"Да Луан, Да Морт,

Да Луан, Да Морт,

Да Луан, Да Морт".

Потом была минутнвя пауза, затем мелодия звучала сначала.

Лусмор слушал внимательно едва дыша, чтобы не потерять самый слабый тон. Сейчас он явно ощущал, что пение было веутри рва, и хотя сначала оно сильно очаровало его, он начал уставать от звука повторяющейся без изменений песни, поэтому, пользуясь паузой, когда "Да Луан, Да Морт" был спет три раза, он подхватил мелодию и повёл её выше со словами:

"Аугус Да Дардин".

И затем опять продолжал петь с голосами внутри рва слова "Да Луан, Да Морт", завершая мелодию своими словами.

Феи из Нокграфтона, т. к. эта мелодия была волшебной, когда услышали это дополнение, были настолько восхищены, что мгновенно решили привести смертного, чьи музыкальные способности были значительно выше их собственных. И маленький Лусмор был доставлен в их компанию со скоростью вихря.

По мере того, как он шёл по рву, перед ним открывалось великолепное зрелище, он вращался по кругу с лёгкостью соломенки, под самую приятную музыку, которая соответствовала его движению. Высочайшая честь была оказана ему, поскольку его посадили выше всех музыкантов; у него были слуги, которые заботились о нём, и было всё, что угодно ему и сердечный приём; короче говоря, с ним обращались так, как будто он был главным человеком на земле.

В то же время Лусмор видел, как идёт большое совещание среди волшебников, и несмотря на всю их любезность, он почувствовал страх, пока один из них не подошёл к нему и не сказал эти слова:

"Лусмор, Лусмор,

Верь нам, не жалей,

Твой горб убираем.

Посмотри- раз- два- три,

Вот он вниз летит!"

Когда эти слова были произнесены, бедный маленький Лусмор почувствовал себя таким лёгким и счастливым, что он смог бы одним прыжком перемахнуть луну, как корова в сказке про кота и скрипку, и тут он увидел с неописуемым удовольствием, как его горб падает с плеч вниз на землю. Затем он попробовал поднять свою голову и сделал это осторожно, боясь пробить потолок огромной залы, где он находился. Он оглядывался по сторонам с огромным удивлением и восхищением от всего, что казалось всё более красивым, и подавленная таким великолепным зрелищем его голова закружилась, в глазах померкло и , наконец, он провалился в крепкий сон. А когда прснулся, то увидел, чтоуже ясный день, солнце ярко сияет, птицы сладко поют, а он лежит всего в футе от рва Нокграфтон, и коровы, и овцы мирно пасутся возле него.

Первое, что сделал Лусмор после молитвы - положил руку на спину, пощупать горб, но на спине не осталось и следа от него. Лусмор взглянул на себя с большой гордостью, поскольку теперь он стал хорошо слаженным, изящным пареньком, и более того на нём был комплект новой одежды, которую, как он догадался, сшили для него волшебники.

Он пошёл в Каппаг, ступая так легко и подпрыгивая не каждом шагу, будто бы он всю жизнь был учителем танцев. Ни один, из тех кто повсречал Лусмора, не узнал его без горба. И ему пришлось потрудиться, чтобы убедить в том, что он был тем же человеком, хотя по правде говоря, внешне он уже не был похож на прежнего Лусмора.

Конечно, прошло немного времени, как слух о горбе Лусмора разнёсся повсюду и вызвал большое удивление. Через всю деревню, на мили вокруг об этом говорил каждый вслух или шёпотом.

Однажды утром, когда Лусмор сидел у двери своей хижины, к нему подошла старушка и попросила указать дорогу в Каппаг. "Добрая женщина," - сказал Лусмор - "я не могу ничего указать вам, потому что это и есть Каппаг. И кого вам здесь надо? "

"Я пришла" - сказала женщина- "из деревни Дэси, из графства Уотерфорд, ищу некоего Лусмора, который, как я слышала, убрал свой горб благодаря феям. У моего сына тоже есть горб, и, по словам крёстной, горб- это его смерть, возможно, если он воспользуется теми же заклинаниями, что и Лусмор, его горб исчезнет. Вот я и рассказала тебе о причине моего прибытия: чтобы выведать это заклинание, если смогу. "

Лусмор, который всегда был добрым пареньком, рассказал женщине все подробности о том, как он подхватил и поднял мелодию для фей из Нокграфтона, как с его плеч убрали горб, как он получил новую одежду в качестве оплаты.

Женщина поблагодарила его, а потом ушла счастливой, с лёгким сердцем. Когда она возвратилась в дом своей крёстной в графство, она рассказала ей всё, что сказал её Лусмор. Они погрузили маленького горбатого человека, который был злым и хитрым от рождения, в повозку и везли его всю дорогу по сельской местности. Это была долгая поездка, но они об этом не беспокоились, лишь бы горб был убран с его плеч. Они привезли его в сумерки и оставили под рвом Нокграфтон.

Джек Мэддэн, так звали гобатого человека, недолго сидел, когда услышал мелодию внутри рва. Она была ещё лучше, чем прежде, потому что волшебные существа пели песню так, как Лусмор сложил её для них. Песня продолжалась:

"Да Луан, Да Морт,

Да Луан, Да Морт,

Да Луан, Да Морт,

Аугус Да Дардин" без остановок. Джек Мэддэн, который спешил избавиться от горба, даже и не подумал подождать, пока волшебники или он не поднимет мелодию ещё выше, чем Лусмор. Поэтому, прослушав мелодию ещё семь раз без остановки, он заголосил, не думая ни о времени, ни о мелодии, ни о том, каким образом срифмовать слова:

"Аугус Да Дардин,

Аугус Да Хена" думая, что то, что было хорошо однажды, сгодится и во второй раз, и то, что если Лусмор получил один новый костюм, он должен получить два.

Не успели его слова сорваться с губ, как его схватили и втащили в ров со страшной силой. Волшебные существа столпились вокруг него, взвизгивая и ревя от гнева.

- Кто испортил нашу мелодию? Кто испортил нашу мелодию?

И один из всех выступил к нему и сказал:

"Джек Мэддэн, Джек Мэдден,

Твои слова так плохо вошли в мелодию,

В которой нам было так хорошо,

Что, возможно, мы опечалим твою жизнь в этом замке,

Вот два горба для Джека Мэддэна!"

И двадцать самых сильных волшебников принесли горб Лусмора и опустили его на спину бедного Джека, поверх его собственного, где он так крепко прикрепился, будто его приколотил лучший на свете плотник гвоздями за двенадцать пенни.

Они выпнули его из своего замка, и утром, когда мать Джека Мэддэна со своей крёстной пришли, чтобы позаботиться о своём маленьком человечке, они нашли его полумёртвым, лежащем в футе от рва, с новым горбом на спине.

Ну, что и говорить, как они взглянули друг на друга! Но они боялись промолвить и слово, а вдруг горб окажется на их плечах! Они привезли злосчастного Джека Мэддэна с таким уныньем в сердцах и глазах, какое только возможно у двух крестниц. Или из-за веса своего второго горба, или из-за долгого путешествия, Джек вскоре умер, по словам женщин, проклиная тяжко любого, кто пойдёт снова слушать мелодию фей.

Lusmore the humpback.

Here was once a poor man who lived in the fertile glen of Aherlow, at the foot of the gloomy Galtee mountains, and he had a great hump on his back: he looked just as if his shoulders; and his head was pressed down with the weight so much that his chin, when he was sitting, used to rest upon his kness for support. The country people were rather shy of meeting him in any lonesome place, for though, poor creatury, he was as harmless and as inoffensive as a new- born infant, yet his deformity was so great that he scarcely appeared to be a human creature, and some ill- minded persons had set strange stories about him afloat. He was said to have a great knowledge of herbs and charms; but certain it was that he had a mighty skilful hand in plaiting straws and rushes into hats and baskets, which was the way he made his livelihood.

Lusmore, for that was the nickname put upon him by reason of his always wearing a sprig of the fairy cap, or foxglove, in his little straw hat, would ever get a higher penny for his plaited work than any one else, and perhaps that was the reason why some one, out of envy, had circulated the strange stories about him. Be that as it may, it happened that he was returning one evening from the pretty town of Cahir towards Cappagh, and as little Lusmore walked very slowly, on account of the great hump upon his back, it was quite dark when he came to the old moat of Knockgrafton, which stood on the right- hand side of the road. Tired and weary was he, and noways comfortable in his own mind at thinking how much farther he had to travel, and that he should be walking all the night; so he sat down under the moat to rest himself, and began looking mournfully enough upon the moon which-

‘Rising in clouded majesty, at length

Apparent Queen, unveil’d her peerless light,

And o’er the dark her silver mantle threw. ’

Presently there rose a wild strain of unearthly melody upon the ear of little Lusmore; he listened, and he thought that he had never heard such ravishing music before. It was like the sound of many voices, each mingling and blinding with the other so strangely that they seemed to be one, though all singing different strains, and the words of the song were these-

Da Luan, Da Mort,

Da Luan, Da Mort,

Da Luan, Da Mort; when there would be a moment’s pause, and then the round of melody went on again.

Lusmore listened attentively, scarcely drawing his breath lest he might lose the slightest note. He now plainly perceived that the singing was within the moat; and though at first it had charmed him so much, he began to get tired of hearing the same round sung over and over so often without any change; so availing himself of the pause when Da Luan, Da Mort, had been sung three times, he took up the tune, and raised it with the words

Augus Da Dardeen

And then went on singing with the voices inside of the moat, Da Luan, Da Mort, finishing the melody, when the pause came again, with augus Da Dardeen.

The fairies within Knockgrafton, for the song was a fairy melody, when they heard this addition to the tune, were so much delighted that, with instant resolve, it was determined to bring the mortal among them, whose musical skill so far exceeded theirs, and little Lusmore was conveyed into their company with the eddying speed of a whirlwind.

Glorious to behold was the sight burst upon him as he came down through the moat, twirling round and round, with the lightness of a straw, to the sweetest music that kept time to his motion. The greatest honour was then paid him, for he was put above all the musicians, and he had servants tending upon him, and everything to his heart’s content, and a hearty welcome to all; and, in short, he was made us much of as if he had been the first man in the land.

Presently Lusmore saw a great consultation going forward among the fairies, and, notwithstanding all their civility, he felt very much frightened, until one stepping out from the rest came up to him and said these words

‘Lusmore, Lusmore

Doubt not, nor deplore,

For the hump which you bore

On your back is no more;

Look down on the floor,

And vieve it, Lusmore. ’

When these words were said, poor little Lusmore felt himself so light, and so happy, that he thought he could have bounded at one jump over the moon, like the cow in the history of the cat and the fiddle; and he saw, with inexpressible pleasure, his hump tumble down upon the ground from his shoulders. He then tried to lift up his head, and he did so with becoming caution, fearing that he night knock it against the ceiling of the grand hall, where he was; he looked round and round again with the greatest wonder and delight upon everything, which appeard more and more beautiful; and, overpowered at beholding such a resplendent scene, his head grew dizzy, and his eyesight became dim. At last he fell into a sound sleep, and when he awoke he found that it was broad daylight, the sun shining brightly, and the birds singing sweetly; and that he was lying just at the foot of the moat of Knockgrafton, with the cows and sheep grazing peaceably round about him.

The first thing Lusmore did, after saying his prayers, was to put his hand behind to feel for his hump, but no sign of one was there on his back, and he looked at himself with great pride, for he had now become a well- shaped dapper little fellow, and more than that, found himself in a full suit of new clothes, which he concluded the fairies had made for him.

Towards Cappagh he went, stepping out as lightly, and springing up at every step as if he had been all his life a dancing master. Not a creature who met Lusmore knew him without his hump, and he had a great work to persuade every one that he was the same man- in truth he was not, so far as the outward appearance went.

Of course it was not long before the story of Lusmore’s hump got about, and a great wonder was made of it. Through the country, for miles round, it was the talk of every one, high and low.

One morning, as Lusmore was sitting contented enough at his cabin door, up came an old woman to him, and asked him if he could direct her to Cappagh.

‘I need give you no directions, my good woman,’ said Lusmore, ‘for this is Cappagh; and whom may you want here?’

‘I have come,’ said the woman, ‘out of Decie’s country, in the county of Waterford, looking after one Lusmore, who, I have had heard tell, had his hump taken off by the fairies; for there is a son of a gossip of mine who has got a hump on him that will be his death; and maybe, if he could use the same charm as Lusmore, the hump may be taken off him. And now I have told you the reason of my coming so far: ’tis to find out about this charm, if I can. ’

Lusmore, who was ever a good- natured little fellow, told the woman all the particulars, how he had raised the tune for the fairies at Knockgrafton, how his hump had been removed from his shoulders, and how he had got a new suit of clothers into the bargain.

The woman thanked him very much, and than went away quite happy and easy in her own mind. When she came back to her gossip’s house, in the country of Waterford, she told her everything that Lusmore had said, and they put the little hump- backed man, who was a peevish and cunning creature from his birth, upon a car, and took him all the way across the country. It was a long journey, but they did not care for that, so the hump was taken from off him; and they brought him, just at nightfall, and left him under the old moat of Knockgrafton.

Jack Madden, for that was the humpy man’s name, had not been sitting there long when he heard the tune going on within the moat much sweeter than before; for the fairies were singing it the way Lusmore had settled their music for them, and the song was going on:

Da Luan, Da Mort,

Da Luan, Da Mort,

Da Luan, Da Mort,

Augus Da Dardeen without ever stopping. Jack Madden, who was in a great hurry to get quit of his hump, never thought of waiting until the fairies had done, or watching for a fit opportunity to raise the tune higher again than Lusmore had; so having heard them sing it over seven times without stopping, out he bawls, never minding the time or the humour of the tune, or how he could bring his words in properly,

Augus Da Dardeen,

Augus Da Hena thinking that if one day was good, two were better; and that if Lusmore had one new suit, he should have two.

No sooner had the words passed his lips than he was taken up and whisked into the moat with prodigious force; and the fairies came crowding round about him with great anger, screeching and screaming, and roaring out,

‘Who spoiled our tune? Who spoiled our tune?’

And one stepped up to him above all the rest, and said,

‘Jack Madden, Jack Madden,

Your words came so bad in

The tune we felt glad in;

This castle you’re had in,

That your life we may sadden;

Here’s two humps for Jack Madden!’

And twenty of the strongest fairies brought Lusmore’s hump, and put it down upon poor Jack’s back, over his own, where it became fixed as firmly as if it was nailed on with twelve- penny nails, by the best carpenter that ever drove one.

Out of their castle they then kicked him; and in the morning, when Jack Madden’s mother and her gossip came to look after their little man, they found him half dead, lying at the foot of the moat, with the other hump upon his back. Well, to be sure, how they did look at each other! But they were afraid to say anything, lest a hump might be put upon their own shoulders. Home they brought the unlucky Jack Madden with them, as downcast in their hearts and their looks as ever two gossips were; and what through the weight of his other hump, and the long journey, he died soon after, leaving, they say, his heavy curse to anyone who would go to listen to fairy tunes again.