Культура  ->  Музыка  | Автор: | Добавлено: 2015-05-28

Песня - душа народа

Ох, и не весело жилось ему – Алёше, сироте,- у своенравного, сурового деда В. Каширина. За малейшую провинность – жёсткая порка. Если бы не бабушка с её неизменной ласковой сердечностью, - совсем бы худо пришлось мальчику. Да вот ещё неисчерпаемые сказки, которые она, вспоминает писатель, «сказывает тихо, таинственно заглядывая в глаза мне расширенными зрачками, точно вливая в сердце моё силу, приподнимающую меня. Говорит, точно поёт, и чем дальше, тем складней звучат слова. Слушать её невыразимо приятно» («Детство»).

А в погожие летние дни они с бабушкой ночевали в саду. Откуда-то издалека , с поля, доносилась музыка, а бабушка тихо рассказывает что-нибудь.

Много, очень много и самых разнообразных народных песен – крестьянских и городских – довелось Алексею Максимовичу слышать в юности, во время «хождения по Руси», совместной работы с грузчиками и разным иным рабочим людом, встреч с народными певцами – сказителями. И всё же корни его любви к народно-песенному творчеству, поразительной способности слышать сер дце народной песни лежат в незабываемых детских впечатлениях, в песнях бабушки Кашириной.

Акулина Ивановна пела лучше всех балахинских кружевниц. Слава о ней вы шла за пределы Балахны, долетела даже до Петербурга, откуда приехал её слушать композитор Турчанинов.

С младенческих лет рос будущий писатель в песенной атмосфере. До трёх лет – пока жив был отец, который знал много песен и очень любил петь; позже – песни бабушки и няньки Евгении, дяди Якова и даже сурового, жестокого д еда Каширина, который в редкие «добрые» минуты, описывая своё прошлое грузчика барж, тоже запевал старинную бурлацкую песню.

Мальчик был на редкость впечатлителен. Особенно остро, эмоционально воспринимал он музыку.

В праздничные вечера дядя Яков (младший сын Каширина) был в центре внимания. Он являлся с гитарой, которую тут же любовно настраивал. «Его музыка, - вспоминает Горький, - требовала напряжённой тишины; торопливым ручьём он а бежала откуда-то издали, просачиваясь сквозь пол и стены и, волнуя сердце, выманивала непонятное чувство, грустное и беспокойное. Под эту музыку становилось жалко всех и себя самого, большие казались тоже маленькими, и все сидели неподвижно, притаясьв задумчивом молчании».

Ничто, связанное с музыкой, не проходило мимо внимания мальчика. То ли это музыка из дома напротив, то ли это поёт молодая жена военного, подыгрывая себе на гитаре, что жила с мужем в передней половине дома, куда переехал и Каширины.

Алеша Пешков тоже любил петь. Из мальчиков-сверстников он организовал нечто вроде хора. Хор этот всегда собирал публику, которая слушала подолгу детские голоса, одобрительно кивая.

Вспоминая то время, когда он вместе бабушкой отправлялся на охоту ловить певчих птиц на продажу, Горький писал: «Чем выше солнце, тем больше птиц и веселее их щебет. Весь овраг наполняется музыкой, её основной тон – непрерывный шелест кустарника под ветром; задорные голоса птиц не могут заглушить этот тихий, сладко-грустный шум,- я слышу в нём прощальную песнь ле та, он нашёптывает мне какие-то особенные слова, они сами собой складываются в песню».

Музыка Музыка Она звучала в иконописной мастерской, куда Алёша Пешков поступил учеником на четырнадцатом году своей жизни. Медленно, как смола, течёт грустная владимирская песня; поют и другие песни – большие так ие же заунывные

Покинув иконописную мастерскую и вновь вернувшись к чертёжику Сергееву – теперь уже в должности десятника, юный Пешков нередко в праздничные дни заходил в трактир. Заходил туда лишь для того, чтобы послушать пение деревенских мужиков или голосистых мастеровых.

Ярким лучом пронизала музыка запечатлённые писателем картины его без радостного детства и отрочества. На всю жизнь запомнил он слова няньки Евгении – искусной песельницы и плясуньи: «Певцы да плясуньи – первые люди на миру!»

НОВЫЕ МЕСТА – НОВЫЕ МУЗЫКАЛЬНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

Новая эра жизни будущего писателя началась с момента его отъезда в Казань. Шестнадцатилетний Алёша Пешков приехал туда с твёрдым намерением поступить в Казанский университет.

Он тяжело работает на волжских пристанях, чтобы заработать немного денег и не умереть с голоду. Знакомится и очень сдруживается с Гурием Плетневым.

«Обладая тонким слухом и великолепным чутьём музыки, любя её, - вспомнит впоследствии Горький, - он артистически играл на гуслях, балалайке, гармонике»

Осенью того же года, когда Алёша Пешков приехал в Казань, он, изрядно изголодавшись, поступил на работу в крендельную пекарню. Работать приходил ось тяжело, в неблагоприятной удушливой атмосфере, по четырнадцать часов в сутки. Но он верил – уже тогда, в ранней юности, - что музыка способна преобразить человека, пробудить в самых грубых, порой даже безжалостных др уг к другу людях добрые чувства. «Поёт один из нас, а мы сначала молча слушаем его одинокую песню Потом к певцу пристаёт другой, и вот уже два голос а тихо и тоскливо плавают в духоте нашей тесной ямы. И вдруг сразу несколько голосов подхватят песню, - она вскипает, как волна, становится сильнее, громче и точно раздвигает сырые тяжёлые стены нашей каменной тюрьмы» («Двадцать шесть и одна»).

Убеждённый в том, что главное в народной песне музыка, Горький не забывал, конечно, и о текстах, писал, что пренебрегать ими – особенно в старых пе снях – нельзя, что слова в них, «как жемчуга низочки», призывал молодых писателей обращать больше внимания на благодарный материал фольклора – хороводных, плясовых, шуточных песен, на пословицы, прибаутки.

Страстной убеждённостью в своей правоте звучал его призыв к писателям и музыкантам: «Вникайте в творчество народное – это здорово, как свежая вода ключей горных, подземных сладких струй».

ПИСАТЬ – ЭТО ЗНАЧИТ ПЕТЬ

Все своим творчеством подтверждает Горький эту некогда высказанную им истину.

Напевна, ритмична, музыкальна его речь. Как часто прибегает он к образны м сравнениям из мира музыки – мира, который ему не только хорошо знаком, но и близок, дорог, понятен.

В рассказах, в очерках, повестях, романах, пьесах или сценариях – звучит музыка. Это не вставные номера, а неотъемлемая часть сочинения, порой и «соучастник» происходящих событий, существенное дополнение к характеристике действующих лиц. Природа, как живое существо, говорит музыкальным я зыком. Вот «задумчивую мелодию плеска набежавшей на берег волны разносит по степи ночной ветер». «Тихо набегают волы на берег взбегают и поют с вою звучную, ласковую песню о прошлом» («Коновалов»), «вьюга гордо поёт холодную песнь одиночества» («Публика»).

Музыкой звенят в его «Сказках об Италии» мириады цикад: «Словно тысячи металлических струн протянуты в пустой листве слив, ветер колеблет жёсткие листья Кажется, что невидимые руки настраивают сотни невидимых арф , и всё время напряжённо ждёшь, что вот наступит момент молчания, а потом мощно грянет струнный гимн солнцу, небу и морю».

Нередко музыка – особенно песня – служит Горькому для характеристик и персонажей, раскрывает какие-то новые, неведомые ранее черты.

В рассказе «Хозяин» - лишь запоёт работник пекарни Уланов, - и старое измятое лицо его освещается застенчивой улыбкой, весь словно преображается.

Вот сапожник Перфимка («Трое»). Пока трезвый, - трудяга, да никудышным его считают во дворе многолюдного дома – видно из-за пьянства. Но стоит ему в зять в руки свою полнозвучную гармонь да запеть под звуки этой гармони: « В ней душа моя квартирует!».

Песня, как некий смысловой лейтмотив, пронизывает всю ткань, всё творчество Горького.

Задумчиво, словно нехотя, поют два лодочника, оставшиеся без пассажиров («Параллель»).

С гор доносится в ущелье гибкий, мягкий голос певца. Песня его полна такой щемящей жалобы, что кажется, способна растопить самое ледяное сердце (« Месть»).

Весь словно пропитан песнями роман «Жизнь Клима Самгина». Дружно запевают грузчики знакомую «Дубинушку» - да так весело, задорно, так непривычно, что только диву даёшься.

Звучат в романе и хорошо знакомые любителям музыки романы композитора М. И. Глинки – родоначальника русской классической музыки: «Уймитесь, волнения, страсти» и «Не искушай меня без нужды». Напомнят о себе и песни революционного подполья. И даже тюремные стены не в состоянии заглушить песню, которую поют вполголоса двое заключённых, - она словно плывёт, словно плывёт над камерой, в которой томится Клим Самгин.

Широкой волной льётся в ночном свежем воздухе над пустынным полем хоровая песня молодых наборщиков типографии – в романе «Фома Гордеев». «Кто-то присвистывал в такт припева, и этот острый, режущий ухо свист обгонял волну сильных голосов».

Крепко запечатлелись в памяти Горького ещё со времён его работы в крен дельной вещие слова одного из работников: «Песня – ей ничего нельзя сде лать плохого Она как душа, мы все помрём, а песня остаётся навсегда!» («Хо зяин»).

В 1916 году Алексей Максимович жил в Форсе – одном из красивейших мест Южного берега Крыма. Казалось, всё здесь располагает к радостному приятию жизни – незатуманенное облаками синее небо, щебет птиц, ухоженный парк, поражающий взгляд ухоженными цветами и деревьями

А между тем в окна лились резко противоречащие праздности природы звук и какой-то панихидной песни. Особенно горько, как всхлипывание, звучал неизменно повторяемый припев:

«Не ходи – лучше будет, лучше будет!

Не люби – лучше будет, лучше будет!. »

Природа словно взывала к тому, чтобы звучал торжественный гимн утру, солнцу, жизни Поразительный контраст между великолепием природы и скорбность песни, которую всё время пели три работавшие в парке женщины, запечатлелся в памяти Горького и побудил его творческую мысль к созданию очерка. Песня его почти с трагически звучащим финалом: « Удивительно празднично всё вокруг - Это прекрасно чувствуют птицы, но э то, видно, недоступно женщинам, работающим в райском саду Они точно заколдованы своей жалобной песней».

НЕ ТОЛЬКО ПЕСНЯ

Оживают под магическим воздействием пера великого художника и самые разнообразные музыкальные инструменты.

Весело гудит украинская волынка, «повестям минувших дней» аккомпанирует бандура, трелью заливаются деревянные рожки, сердце радуют гусли звончатые, поёт калмыцкая жалейка; аккомпанирует горцам певцам народный грузинский инструмент чонгури, трепещут струны молдавской кобзы, громогласно заявляет о себе военный оркестр; поют самозабвенно скрипки, виолончели, точно звенит треугольник, мощно звучит в церкви орган

Инструментальная музыка, так же, как и песни, теснейшим образом связана с содержанием произведений писателя, вторгаясь порой и в развитие сюжет ной канвы. Поют ли его персонажи или играют на различных инструментах, - Го рький таким поразительным пониманием музыки вводит нас в этот увлекательный мир, что кажется, не описание – сама музыка оживает в его строчках.

Читая очерк «Ярмарка в Гайве», будто слышишь весёлые звуки украинской сопилки; вместе с толпой молчаливых людей благоговейно слушаешь игру на гармонике слепого старика.

Вот грянул военный оркестр в честь пуска нового парохода (в романе «Фом а Гордеев»). Читаешь и кажется, явственно слышишь «свист флейты, резкое пение кларнетов, угрюмое рычание басов, дробь маленького барана и гул ударов в большой» и невольно соглашаешься с автором, что вся эта музыка в сочетании со «вздохами» машины и шума пароходных колёс скорее всего похожа на дикую песню зимней вьюги»

Оркестр воспринимается Горьким как некий организм, составные части которого наделены индивидуальными чертами. В звучании оркестра он чётко различает тембры каждого из инструментов, характер их «речи».

«Сказки об Италии» - страны, издавна славившейся своей музыкой, - рождены той действительностью, которую изо дня в день мог наблюдать Алексей Максимович Горький, проживший в Италии много лет. Лишь в некоторых из двадцати семи сказок не звучит музыка. Зато во всех остальных её можно смело наз вать главным действующим лицом: играет оркестр, звучит мощный орган, звенят серебряными колокольчиками поющие детские голоса, выполняются неизменно сопровождаемы хором или инструментальным ансамблем праздничные обряды.

Читая Горького и о Горьком, убеждаешься в том, что одним из самых любимых музыкальных инструментов был рояль – инструмент поистине универсальный. Его звучание оказывало на писателя почти гипнотизирующее действие.

Правда, в произведениях Горького рояль не часто встречается, но в романе «Мать» инструмент этот играет весьма значительную роль.

Организуя в Нижем Новгороде дневное пристанище для бедняков и безработных, Горький заботится и о том, чтобы приобрести д ля этих бездомных людей и пианино. Организатор рабочих курсов на острове Капри, где Горький жил и работал немало лет, он добивается того, чтобы для курсантов проводились праздничные концертные вечера, а точнее – чтобы концерты, рассчитанные на «чистую» публику, свободно посещали его курсанты. « Рабочая публика моя и тут на месте », - с удовольствием отмечает он, сообщая об этой победе одному из своих друзей.

Ещё совсем юным он чувствовал себя истинно счастливым, слушая музыку, которую исполняла молодая дама, жившая с маленькой дочуркой по соседству. Она часто играла, сидя одна в комнате за роялем, и Алёше казалось, что это не руки – птицы летают по клавишам. Музыка опьянял а его, заставляла позабыть о всех бедах и горестях.

Среди постоянных посетителей этой дамы, которую мальчик прозвал «Королевой Марго», особенно волновал его молодой офицер с глубоким шрамом на лбу. Он приносил с собой скрипку и так играл, что под окнами останавливали сь прохожие, собиралось много народу. Это были чудесные, незабываемые минуты!.

Не забыть того душевного потрясения, что вызвала у Алёши первая «встреча» с виолончелью, с её изумительным звучанием.

Да, тяжела была жизнь в «мальчиках»! Только и радости – музыка.

Вообще-то с музыкой будущему писателю и везло и не везло. Так, обладая не дурным тенором и исключительной музыкальностью, он семнадцатилетним ю ношей был принят в хор Казанского оперного театра. Впервые соприкоснувшись с большим музыкальным искусством – с оперой, он почувствовал себя по-настоящему счастливым, потому что, по собственному признанию, очень любил петь. Но недолго длилось счастье юного хориста – спустя полгода театр (частная антреприза) вконец прогорел, и труппа распалась. Всё же след эт ого полугодичного пребывания в оперном театре несомненно остался. Имен но там зародился интерес Горького к большому музыкальному искусству.

Далеко не случайно, что много лет спустя Алексей Максимович Горький, задумав издание серии книг для детей и юношества – «О великих умах человечества», обратился к своему французскому другу – писателю и музыковеду , Р. Роллану, автору блестящих исследований творчества Бетховена, с просьбой написать для этой серии книгу о гениальном немецком композиторе.

Волновало Горького также и то, что делалось в области музыкального воспитания бывших беспризорников. Он послал в подарок этим детям инструменты для оркестра балалаечников и для духового оркестра. «Может быть, сред и ребят окажутся талантливые музыканты», - писал он Антону Макаренко – директору детской Коммуны имени Ф. Дзержинского, знаменитому педагогу, чьи методы трудового воспитания обездоленных детей принесли столь плодотворные результаты.

А. Блок пожелал Горькому, «чтобы не оставлял е го суровый, гневный, стихийный, но и милостивый дух музыки, которому он, ка к художник верен»

«Дух музыки» действительно пронизывает всё творчество великого писателя. Природа пела!

Само слово «музыкально» было для Максима Горького мерилом красоты – в жизни, в искусстве, литературе.

Всем своим творчеством подтвердил писатель собственные слова:

«Писать – это значит петь»!

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)