По следам Пушкинского поиска

О Пушкин!

Над его строкою

Задумавшись в который раз,

Взору открывается в ней такое,

Что прежде пряталось от глаз.

Д. Кугультинов.

Готовясь к докладу о творчестве А. С. Пушкина, я случайно натолкнулась на стихотворения «Подражания Корану» и удивилась, что Пушкин, как и М. Ю. Лермонтов, Л. Н. Толстой, И. Бунин и другие писатели, под влиянием Священной книги «Коран» создал великолепные стихотворения. Я сама тоже читаю Коран на арабском языке и в своей работе попытаюсь определить, что же привлекло Пушкина в Коране, что побудило его создать «Подражания», знал ли Пушкин арабский язык?

Интерес А. С. Пушкина к Исламу и Корану

Существует множество причин тому, что Пушкин написал «Подражания Корану». И прежде всего, на мой взгляд, это связано с происхождением поэта. Прадед Пушкина – арап Петра Великого, Ганнибал был мусульманином, об этом он писал в нескольких своих произведениях. Предки Пушкина были переселенцами из Мекки в Африку. Абрам Петрович Ганнибал (мусульмане называли его Ибрагимом) родился в Абиссинии (Эфиопия) в городе Лагона в религиозной семье. Ибрагим был очень красивым мальчиком. Его красота и послужила тому, что его похитили и привезли в качестве раба в Турцию. Этого десятилетнего мальчика покупает российский посол и дарит царю Петру. Род Ганнибалов дал России видных общественных деятелей, военных. Они не забывали о своих родовых связей с мусульманами. В домике Ганнибалов (Псковская область, село Пушкинские горы) среди сохранившихся до сих пор книг находится Коран на французском языке. Я думаю, что Пушкин не оставил без внимания эту Священную книгу. О связях Пушкина с мусульманами я узнала следующее. Среди участников Международной конференции по развитию Ислама в Санкт - Петербурге присутствовал представитель Африки. В своём выступлении он отметил, что мусульмане Эфиопии и сегодня считают великого русского поэта своим родственником, земляком, гордятся им и его творчеством.

Адресат «Подражаний»

В Пушкинских горах могила А. С. Пушкина Пушкины жили в селе Михайловское, а в соседнем селе Тригорское находилось имение помещицы Осиповой. Поэт многие годы с большим уважением посещал, приходил, создавал здесь большинство своих произведений. Хозяйка имения П. А. Осипова заботилась о Пушкине как мать. За месяц до трагической гибели поэта в одном из писем она очень волновалась о здоровье Пушкина, вот почему «Подражания Корану» А. С. Пушкин посвятил именно ей.

«Подражания Корану» - пример пушкинского восприятия арабской культуры

Интерес к арабской литературе пробудился у Пушкина рано. Ещё в детстве он читал знаменитый сборник арабских сказок «Тысяча и одна ночь» и «Восточные сказки» Антуана Гамильтона. Это отразилось в послании к сестре (1814 г. ) и в сказочной поэме «Руслан и Людмила». Характерным примером пушкинского восприятия и творческого преломления арабской культуры являются «Подражания Корану». « Я тружусь во славу Корана», - писал Пушкин брату из Тригорского в Петербург. В Михайловском, в конце сентября 1824 года, приступил к созданию «Подражаний Корану» и в ноябре окончательно завершил свой труд. Основной замысел «Подражаний» связан с раздумьями Пушкина над собственной жизнью и событиями своей эпохи. Это не «подражания» в узком смысле слова, а лирический цикл с остро – современным звучанием, волновавшим поэта. Об Исламе и Коране юноша Пушкин слышал на лекциях профессора истории И. К. Кайданова. В незавершенном стихотворении 1825 года сохранилось поэтическое признание Пушкина, что он читал Коран в «день гоненья» перед отъездом в Михайловское, летом 1824 года. Этот лирический отрывок близок некоторыми мотивами «Подражаниям Корана»:

В пещере тайной, в день гоненья

Читал я сладостно Коран

Несомненно, Пушкин читал Коран. Одна из исследовательниц творчества Пушкина Кашталева Г. К. писала, что Пушкин не знал арабского языка. Поэтому при написании «Подражаний Корану» он пользовался русским переводом М. Веревкина 1790 г. издания. Последний сделал перевод с французского издания 1770 года. Цикл «Подражания Корану» состоит из девяти стихотворений. Они возникли в пору реалистической зрелости Пушкина, когда писал он средние главы «Евгения Онегина». Для понимания цикла пушкинских «Подражаний» очень важно разобраться в отношении поэта к Корану – религиозному и историко-культурному памятнику арабо-мусульманской культуры. Вслед за текстом стихотворений, входящих в состав «Подражаний Корану», Пушкин напечатал примечания к ним. Внимательное изучение примечаний, а также черновых вариантов «Подражаний» и высказываний поэта о Коране в письмах не оставляет сомнений в том, что Коран интересовал Пушкина не с религиозно-культовой, а с общефилософской и нравственно-поэтической стороны, как исторический

-6- памятник художественной культуры. В примечаниях поэт писал: « Многие нравственные истины изложены в Коране сильным и поэтическим образом». Если сравнить каждую строчку пушкинских стихотворений с сурами (главами и аятами) Корана можно выявить, что одна пятая часть стихотворений полностью совпадает с текстом Корана, пятое стихотворение – буквальная передача текста Корана.

В результате своих исследований я пришла к выводу, что Пушкин пользовался 33 сурами и 81 аятом Корана.

Свои «Подражания» поэт называл вольными. Даже воспроизводя те или иные обороты подлинника, он не копировал его, а обогащал заимствованные образы собственной интерпретацией. Вместе с тем в «Подражаниях» Пушкина встречаются мотивы, отсутствующие в Коране, которые придают иногда автобиографическое звучание его стихам.

Источники и ассоциации стихотворений «Подражаний»

Так как Коран привлекал Пушкина не как законодательный свод, а как памятник культуры, отразивший восточную жизнь, то свой цикл он открывает переложением ярких его глав (сур), дающих возможность познакомиться с началом биографии гонимого пророка-поэта. В обобщенных предложениях, раскрывающих жизнь раннего Мухаммеда, выражаются мысли, чувства, переживания самого Пушкина, «гоненье» поэта и «сень успокоения», которую он находит в Михайловском и Тригорском. Живые реалистические черты восточных нравов привлекли внимание поэта.

Так, одно из «Подражаний», второе, построено на заповедях для ближайшего окружения пророка, жен и единомышленников Мухаммеда. «Ревность араба так и дышит в сих заповедях»,- писал Пушкин в примечаниях к своим «Подражаниям»

О жены, чистые пророка,

От всех вы жен отличены:

Страшна для вас и тень порока.

Храните верные сердца

Для нег законных и стыдливых,

Да взор лукавый нечестивых

Не узрит вашего лица.

Третье «Подражание»-это короткая драматическая сценка, выхваченная из восточной жизни и отражающая ранний период развития ислама, когда пророк уклонялся от спора с «нечестивыми»:

Смутясь, нахмурился пророк,

Слепца, заслышав приближенье.

Стихи дословно передают текст Корана 80ю суру: «Пророк наморщил чело, нахмурился в лице, устрашился от приближающегося к нему слепого».

Дальше в Коране поучение-мораль: «Беги далеких от закона Божия». Пушкин заменил поучение действием, заповедь превратилась в драматическую сценку:

Бежит, да не дерзнет пророк

Ему являть недоумение.

Этот короткий эпизод из общественной жизни Мухаммеда подчеркивает важную для Пушкина мысль о спокойной ненасильственной проповеди истин духа.

С небесной книги список дан

Тебе, пророк, не для строптивых

С большей ясностью лирический голос Пушкина звучит в первом «Подражании»:

Мужайся ж, презирай обман,

Стезёю правды бодро следуй

Именно такой, как представлялось Пушкину, должна быть деятельность любого человека, будь то государственный деятель или поэт.

Идейно-философский смысл «Подражаний Корану» заключён в вере в торжество добра, в мыслях о назначении поэта, его общественном служении и облике государственного деятеля, каким представлялся он Пушкину.

Обратим внимание на заключительную, девятую балладу цикла, которая привлекает широтой обобщения. Несмотря на то, что сюжетная основа совершенно иная. Глава Корана предназначена служением могущества бога: его способности воскрешать мёртвых, то в пушкинском произведении появляется новый мотив недовольства Богом, ропота и наказания (кары господней). На первый взгляд, в стихотворении изображена традиционная ситуация: человек возроптал на бога, за то что был превращён в старца, видя его раскаяние, бог вернул ему молодость. Развитие внешнего сюжета стихотворения должно было бы привести к поучению: довольствуйся малым, смирись. Однако вывод оказывается совершенно иным, благодаря своеобразному внутреннему развитию сюжета произведения. В основе этого развития – столкновение контрастов. Противопоставлены пустыня и оазис, затем – картины гибели и возрождения оазиса. Эта цепь образов переплетается с другой: жизнь – угасание, старость – и снова жизнь, молодость. На этом фоне возникают контрасты, связанные с душевным состоянием, настроение человека: недовольство судьбой (усталость) – успокоение (отдых) – горе (разрушение) – радость жизни (воскрешение).

Проследим, какие изменения происходят с центральными картинами оазиса и пустыни с лирическим настроением, которое им сопутствует.

В стихотворении дважды возникает перед нами животворный оазис. Изнемогая в пустыне, путник теряет надежду – «И кладезь под пальмою видит он вдруг». Следующие строки второй строфы не вносят в пейзаж никаких красок:

К пальме пустынной он бег устремил,

И жадно холодной струей освежил

Горевшие тяжко язык и зеницы

Эпитет «пустынная» лишь подчеркивает, что уже сообщалось в предыдущей строфе: пальма выросла в пустыне, она одинока. А слова «холодной струей освежил» больше относятся к путнику, к утолению физической жажды. Его второе описание сменяет картину опустошения ( «Уж пальма истлела») и вырастает в развернутое изображение:

И чудо в пустыне тогда совершилось:

Минувшее в новой красе оживилось;

Вновь зыблется пальма тенистой главой;

Вновь кладезь наполнен прохладой и мглой.

На протяжении всего стихотворения отдельный образ, переживания возвращаются каждый раз в новом словесном оформлении. Смысл первой встречи с оазисом – в избавлении от физического страдания, ведь путник не в силах любоваться красотой пальмы, спешит утолить жажду и тут же засыпает; а пережив трагедию и вновь обретя молодость, наблюдая, как все возрождается из тлена, человек начинает иначе воспринимать ожившую природу. «Вновь зыблется пальма тенистой главой» - этот новый образ пальмы создается новыми деталями: глаголом «зыблется» и прилагательным «тенистая». Острее ощущается передаваемое словом «зыблется» освежающее дуновение.

«Тенистая глава» пальмы – это густая, сочная, зеленая крона в её новой красе. Два основных признака (прохлада и тень) повторены и в описании колодца: «Вновь кладезь наполнен прохладой и мглой». Описанию возрожденного оазиса предшествуют слова: «Минувшее в новой красе оживилось». Именно в этом месте произведения совершается перелом то разрушения, страданий к возрождению и затем – ликованию. Впервые здесь говорится о красоте – раньше о ней не упоминалось: путнику было не до неё. Относящийся к ней эпитет «новая» наполняет особым смыслом понятие «чудо»: чудесно не само оживление минувшего, ведь минувшее оживилось не в прежней, а в невиданной «новой красе», доступной лишь тому, кто понял, что чудо – это сама жизнь человека, природы чудо – это молодость; в ней полнота жизни.

Итак, наблюдение убеждает нас в том, что в балладе контрастны образы пустыни и оазиса (при первом его появлении), картина разрушения, вызванного беспощадным бегом времени («Уж пальма истлела»), - и воскрешение оазиса: контрастен характер изображения живого оазиса при первом и повторном его появлении: и наконец, как следствие, контрастный настроения, переживания, возникающие по мере развития «событий». Все это подчинено общей цели: утвердить радость бытия и саму жизнь, как высшую на земле ценность. Все подводит к финалу, славящему жизнь в любом её проявлении.

В пушкинском стихотворении звучит призыв принять жизнь, насладиться красотой природы, молодостью, научиться дорожить всем, что живет на Земле, и самому почувствовать как велико это чудо – жить. Вот откуда те «святые восторги», которые делают человека сильным, помогают ему (вначале – упавшему духом) одолеть невзгоды. Пустыня, по которой он блуждал «три дня и три ночи» и на которую взирал «с тоской безнадежной», - осталась, и по ней предстоит ему возобновить свой путь. Но теперь ропот бессилия сменился иным отношением к жизни, дающим силы для трудного пути.

И чувствует путник и силу, и радость:

В крови заиграла воскресшая младость;

Святые восторги наполнили грудь;

И с богом он Дале пускается в пут.

Так все отчетливее звучит жизнеутверждающий пафос произведения.

Особенности языка

Безупречное мастерство Пушкина проявляется в «Подражаниях». Предельно напряженная и эмоционально – взволнованная речь отличается устойчивым ритмом, нарушаемым лишь в местах наиболее важных и выразительных по смыслу. Резкость и неожиданность переходов от одной темы к другой, быстрая смена интонаций, риторичность речи характеризуют восточную специфику. Резкой сменой тем и интонаций отличается третье «Подражание»: спокойный тон сменяется взволнованным. В третьем четверостишии гневно звучит тема раздумья о горестной доле человека. Она выделена ритмически и интонационно. Риторические вопросы падают как удары:

Почто ж кичится человек?

За то ль, что наг на свет явился,

Что дышит он недолгий век,

Что слаб умрет, как слаб родился?

В двух последних четверостишиях новая тематическая и интонационная смена. Гнев переходит в угрозы, сменяется картиной страшного суда:

Но дважды ангел вострубит:

На землю гром небесный грянет:

И брат от брата побежит,

И сын от матери отпрянет.

Гремящий гром здесь не только описан, но и передан ритмически.

Поэтический образ часто создается в Коране благодаря ярким сравнением. Одно из них великолепно воссоздано Пушкиным в «Подражании»:

Зажег ты солнце во Вселенной,

Да светит небу и земле,

Как лён елеем напоенный,

В лампадном светит хрустале.

Таким образом, «Подражания» - один из тех пушкинских шедевров, в котором восточная традиция воспринята поэтом особенно плодотворно.

Заключение.

Таким образом, при создании «Подражаний Корану» Пушкин проникновенно передал поэтическое своеобразие подлинника. Он высоко ценил «восточный слог».

«Подражания Корану» поражают музыкальностью, эмоциональностью и стройностью, как текст Корана.

Поэтому мы со своим руководителем склоняемся к мысли, что «Подражания» ближе всего к содержанию Корана на арабском языке, чем к переводу М. Верёвкина. На этой основе мы допускаем, что хотя Пушкин не умел читать и писать по-арабски, но слушал и понимал чтение Корана на арабском языке. Кто знает, а может и знал, ведь А. С. Грибоедов был знаком с арабским языком.

«Подражания», внешне написанные в духе Корана, открыли нам неисчерпаемые возможности художественного воплощения замыслов А. С. Пушкина.

Клянусь четой и нечетой, Из суры 89

Клянусь мечом и правой битвой, В знак четных и нечетных чисел

Клянуся утренней звездой,

Клянусь вечернею молитвой: Из суры 59

Клянусь звездой, летящей с

Нет, не покинул я тебя. небосклона

Кого же в сень успокоенья

Я ввел главу его любя, Из суры 94

И скрыл от зоркого гоненья? Клянусь спустившимся покровом ночи

Не я ль в день жажды напоил Из суры 94

Тебя пустынными водами? В знак ореола утреннего света,

Не я ль язык твой одарил В знак все темнеющего крова ночи

Могучей властью над умами? Тебя Господь твой не оставил

Тебя не разлюбил Владыка твой

Мужайся ж, презирай обман,

Стезею правды бодро следуй, Из суры 11

Люби сирот и мой Коран Так следуй же, Мухаммед!

Дрожащей твари проповедуй. Прямой стезей

Как то повелено тебе

Из суры 18

Читай и проповедуй то,

Что явлено тебе из Книги Бога.

О жены, чистые пророка, Из суры 32

От всех вы жен отличены: Жены пророка!

Страшна для вас и тень пророка Вы не такие,

Под сладкой сенью тишины. Как обычные другие жены, -

Живите скромно: вам пристало Ведите разговор пристойно

Безбрачной девы покрывало. Если вы гнева господа страшитесь

Храните верные сердца В своих речах не будьте ласково -

Для нег законных и стыдливых, любезны,

Да взор лукавый нечестивых Чтобы в каком-нибудь мужчине,

Не узрит вашего лица! Чье сердце к женщине влечением больно

А вы, о гости Магомета, Не воспылало вожделеньем к вам.

Стекаясь к вечере его,

Берегитесь суетами света Из суры 33

Смутить пророка моего. Скажи своим супругам, о пророк!

В пареньи дум благочестивых, И дочерям, и женам верных,

Не любит он велеречивых Чтоб на себе они плотные покрывала

И слов нескромных и пустых: закрывали.

Почтите пир его смиреньем,

И целомудренным склоненьем, Из суры 53

Его невольниц молодых. О вы, кто верует!

Если вам нужно попросить

У жен его (пророка) какую-либо утварь

То попросите их через завесу –

Это для их сердец и ваших чище.

О вы, кто верует!

В дома пророка не входите

Пока вам не позволят к трапезе прийти.

Но и тогда не приходите раньше,

Чтоб вам не дожидаться

И не стеснять хозяев.

Когда вас позовут, входите,

Откушав же сполна,

Старайтесь поскорее разойтись,

Бесцеремонно не входя в беседу с теми,

Кто вас в нее не приглашает.

Подобный ход вещей пророка удручает

И он стыдится отказать в общении вам.

Смутясь нахмурился пророк, Из суры 80

Слепца послышав приближенье: Пророк нахмурился и отвернулся

Бежит, да не дерзнет порок Оттого, что подошел к нему слепой

Ему являть недоуменье. И речь прервал.

С небесной книги список дан Из суры 7

Тебе, пророк, не для строптивых; Ниспослана тебе Всевышняя книга,

Спокойно возвещай Коран, Чтоб его ты увещевал от зла.

Не понуждая нечестивых!

Из суры 42

Почто ж кичится человек? Внушенье тем Мы ниспослали

За то ль, что наг на свет явился, Коран арабский,

Что дышит он не долгий век, Чтоб им ты мог увещевать.

Что слаб умрет, как слаб родился.

Из суры 50

За то ль, что бог и умертвит Но ты не тот,

И воскресит его – по воле? Кто должен принуждать их к вере.

Что с неба дни его хранит А потому ты увещеваешь Кораном

И в радостях и в горькой доле? только тех,

Из суры 76

О пророк!

Мы по частям тебе Коран ниспосылали

А потому

Ты терпеливо жди указа Твоего

Владыки

И не прислушивается к тем средь них,

Кто грешен иль неверен перед Богом.

Из суры 20

Но всякому творенью на земле

Назначен Господом свой срок.

Из суры 22

Вы после этого со временем умрете.

Он тот, кто даровал вам жизнь,

Потом вас в смерть повергнет.

И вновь потом вас оживит,

Чтобы к Себе на суд призвать.

С тобой древле, о всесильный, Из суры 2

Могучий состязаться мнил,

Безумной гордости обильный;

Но ты, господь, его смирил.

Ты рек: я миру жизнь дарую,

Я смертью землю наказую,

На все подъята длань моя.

Я также, рек он, жизнь дарую

И также смертью наказую:

С тобою, боже, равен я.

Но смолкла похвальба порока

От слова гнева твоего:

Подъемлю солнце я с востока; Из суры 39

С заката подыми его!

За то ль, что дал ему плоды,

И хлеб, и финик, и оливу,

Благословив его труды,

И вертоград, и холм, и ниву?

Но дважды ангел вострубил;

На землю гром небесный грянет:

И брат от брата побежит,

И сын от матери отпрянет.

И все пред бога притекут, Из суры 80

Обезображенные страхом;

И нечестивые падут,

Покрытые пламенем и прахом.

Земля недвижна – неба своды, Из сур 22, 27, 33, 25,30,58,36,14

Творец поддержаны тобой,

Да не падут на сушь и воды

И не подавят нас собой.

Зажег ты солнце во вселенной,

Да светит небу и земле,

Как лен, елеем напоенный,

В лампадном светит хрустале.

Творцу молитесь: он могучий:

Он правит ветром; в знойный день

На небо насылает тучи;

Дает земле древесну сень.

Он милосерд: он Магомету

Открыл сияющий Коран,

Да притечем и мы ко свету,

И да падет с очей туман.

Недаром вы приснились мне Из сур 48,3,9,8, 47.

В бою с обритыми главами,

С окровавленными мечами,

Во рвах, на башне, на стене.

Внемлите радостному кличу,

О дети пламенных пустынь!

Ведите в плен младых рабынь,

Делите бранную добычу!

Вы победили: слава вам,

А малодушным – посмеянье!

Они на бранное призванье

Не шли, не веря дивным снам.

Прельстясь добычей боевою,

Теперь в раскаянье своем

Рекут: возьмите нас с собою;

Но вы скажите: не возьмем

Блаженны падшие в сраженье:

Теперь они вошли в эдем

И потонули в наслажденье,

Не отправляемом ничем.

Восстань, боязливый: Из сур 74, 25, 26, 7

В пещере твоей святая лампада

До утра горит.

Сердечной молитвой,

Печальные мысли.

Лукавые Сны!

До утра молитву

Смиренно твори;

Небесную книгу до утра читай!

Торгуя совестью пред бледной нищетою Из сур 64, 65, 59, 2

Не сыпь своих даров расчетливой рукою:

Щедрота полная угодна небесам.

В день грозного суда, подобно ниве тучной,

О сеятель благополучный!

Сторицею воздаст она твоим трудам.

Но если, пожалев трудов земных стяжанья,

Вручая нищему скупое подаянье,

Сжимаешь ты свою завистливую длань, -

Знай: все твои дары, подобно горсти пыльной,

Что с камня моет дождь обильный,

Исчезнут – господом отверженная дань.

И путник усталый на бога роптал: Из суры 2

Он жаждой томился и тени алкал.

В пустыне блуждая три дня и три ночи,

И зноем и пылью тягчимые очи

С тоской безнадежной водил он вокруг,

И кладезь под пальмою видит он вдруг

И к пальме пустынной он бег устремил,

И жадно холодной струей освежил

Горевшие тяжко язык и зеницы.

И лег, и заснул он близь верной ослицы

И многие годы над ним протекли

По воле владыки небес и земли.

Настал пробужденья для путника час;

Встает он и слышит неведомый глас:

«Давно ли в пустыне заснул ты глубоко?»

И он отвечает: уж солнце высоко

На утреннем небе сияло вчера;

С утра я глубоко проспал до утра.

Но голос: «О путник, ты долее спал;

Взгляни: лег ты молод, а старцем

Восстал;

Уж пальма истлела и кладезь холодный

Иссяк и засохнул в пустыне безводной,

Давно занесенный песками степей;

И кости белеют ослицы твоей».

И горем объятый мгновенный старик,

Рыдая, дрожащей главою поник

И чудо в пустыне тогда совершилось:

Минувшее в новой красе оживилось;

Вновь зыблется пальма тенистой главой;

Вновь кладезь наполнен прохладой и мглой.

И ветхие кости ослицы встают,

И телом оделись и рев издают; И

Чувствует путник и силу, и радость;

В крови заиграла воскресшая младость;

Святые восторги наполнили грудь:

И с богом он далее пускается в путь.