Поэма Александра Сергеевича Пушкина «Бахчисарайский фонтан»

Поэма А. С. Пушкина «Бахчисарайский фонтан», вышедшая в свет в 1824 году, вызвала восторженные отзывы читателей и критиков. В письме, адресованном брату, великий поэт сообщает, что «в Петербурге ходят тысячи списков». Радость, вызванная столь неподдельным интересом к его поэме, в которой присутствуют восточные темы и образы, не покидает А. С. Пушкина в течение долгого времени. Известны его знаменитые слова относительно популярности поэмы: «Радуюсь, что фонтан шумит». В этом высказывании поэта можно отчетливо увидеть то, что автор поэмы считал главным в своем произведении. Ведь не случайно он, работая над поэмой, первоначальное название которой было «Гарем», позднее решил дать новое название - «Бахчисарайский фонтан».

Несмотря на то, что в центре повествования – трагическая судьба девушки

Марии, которая так и не приняла чужой веры, образа жизни, фонтан, воздвигнутый Гиреем в ее честь, является памятником восточным, магометанским:

Над ним крестом осенена

Магометанская луна

(Символ, конечно, дерзновенный,

Незнанья жалкая вина). (1)

Автора поразило в этой истории не столько то, что восточный хан полюбил славянскую девушку и эта любовь привела к гибели не только Марию и Зарему, но и опустошила душу хана Гирея, а столько то, что памятником всех этих необычных и печальных событий стал фонтан. Это один из самых ярких восточных образов в поэме А. С. Пушкина.

Эпиграфом к поэме послужили слова Саади Ширазского : «Многие, так же как и я, посещали сей фонтан; но иных уж нет, другие странствуют далече». Изречение персидского поэта, жившего в ХШ веке, послужило, как известно, не только эпиграфом к рассматриваемой поэме: цитата из романа в стихах «Евгений Онегин» («Иных уж нет, а те далече// Как Сади некогда сказал») также восходит к поэме Саади «Бустан».

Обращение А. С. Пушкина к творчеству восточного поэта не было случайным. Автор использует слова Саади не только для того, чтобы придать своему произведению «восточный» колорит, скорее, его привлек образ фонтана. Фонтан был для Пушкина своеобразным символом восточной культуры, характерной деталью восточного интерьера.

В поэме фонтан упоминается несколько раз, с ним связаны важные моменты повествования, характеристики образов.

Впервые автор упоминает фонтан (если не считать названия поэмы и эпиграфа к ней) в эпизоде, в котором описывается жизнь жен хана. Фонтан – излюбленное место времяпровождения обитательниц гарема. Автор описывает спокойную, по- восточному размеренную жизнь женщин. Фонтан вызывает у них радостные чувства, он для них и успокоение, и развлечение. Трудно представить их жизнь, если бы не было «игривого фонтана»:

Вокруг игривого фонтана

На шелковых коврах оне

Толпою резвою сидели

И с детской радостью глядели,

Как рыба в ясной глубине

На мраморном ходила дне.

Нарочно к ней на дно иные

Роняли серьги золотые. (1)

Во второй раз фонтан возникает как своего рода напоминание своем о существовании, о том, что фонтан – неотъемлемая часть сада хана, любого восточного правителя. Фонтан в данном эпизоде связан с еще одним образом, который является ярким представителем восточного, в частности, исламского, мира – евнухом. Рисуя безрадостную жизнь невольника, описывая тревожный его сон, полный напряженного ожидания, автор подчеркивает, что фонтан в жизни евнуха так же является символом спокойствия, незыблемости установленного миропорядка:

Но все кругом его молчит;

Одни фонтаны сладкозвучны

Из мраморной темницы бьют(1)

Следующие упоминания фонтана связаны с трагическими событиями:

И в память горестной Марии

Воздвигнул мраморный фонтан,

В углу дворца уединенный (1)

Этот фонтан, несмотря на то, что на нем «магометанская луна», сильно отличается от описываемого ранее. Во-первых, он находится в отдаленном уголке, вокруг него не кипит жизнь, он «уединенный», он не приносит радости, успокоения. Эпитеты, используемые автором ранее («игривый», «сладкозвучный») отсутствуют. Этот фонтан автор называет «мрачным памятником»:

Младые девы в той стране

Преданье старины узнали,

И мрачный памятник оне

Фонтаном слез именовали. (1)

Итак, перед нами описания двух фонтанов: первый представлен как важная составляющая жизни восточного человека, второй – как пример столкновения двух культур, противоположных по мировосприятию, мироощущению. Называя свою поэму «Бахчисарайский фонтан», А. С. Пушкин, безусловно, подразумевал фонтан, воздвигнутый в честь Марии. В последний раз автор говорит именно о нем:

Дыханье роз, фонтанов шум

Влекли к невольному забвенью,

Невольно предавался ум

Неизъяснимому волненью(1)

Однако у автора фонтан слез не вызывает чувства печали, тоски. Скорее, это «неизъяснимое волненье», которое заставляет людей вновь и вновь посещать этот мраморный памятник.

Таким образом, в поэме можно найти пять фрагментов, в которых упоминается это слово (не считая эпиграфа). В первых двух фрагментах упоминаются фонтаны ханского дворца; фонтан, воздвигнутый в честь Марии, упоминается в третьем и четвертом фрагментах, а в пятом фрагменте и эпиграфе автор, говоря о фонтане, передает свое душевное состояние.

Упоминание автором в поэме слова «фонтан» имеет свою логику, целесообразность, оно не хаотично, не спонтанно: в каждом эпизоде содержится оценка автора.

Позднее А. С. Пушкин написал стихотворение «Фонтану Бахчисарайского дворца», в котором он также использовал восточные мотивы и обратился к знакомым образам, среди которых центральное место занимает известный «фонтан слез».

История, связанная с этим мраморным памятником, оставила глубокий след в сердце поэта, он вновь обращается к образам Марии и Заремы и пишет стихотворение «Фонтану Бахчисарайского дворца».

Эти два произведения – поэма и стихотворение – имеют не только внешнюю, но и внутреннюю взаимосвязь, и в то же время являются самостоятельными, независимыми друг от друга сочинениями.