Проблема изображения трагизма войны в произведениях мировой художественной культуры

«Не укладывается даже в мыслях, что на этой планете может быть война, несущая горе миллионам людей»

Обращение Г. Добровольского, Н. Волкова и Е. Пацаева к людям Земли из космоса 22 июня 1971 г.

Как-то на уроке нас спросили: «Всегда ли хорош в фильме счастливый конец?» Почти все учащиеся ответили, что им больше нравятся фильмы и книги со счастливым концом. А один ученик вышел и сказал очень просто и понятно: «Такие фильмы я не запоминаю. А вот фильм с трагическим или оборванным финалом заставляет много думать о нем, как бы самостоятельно искать ответ на поставленный в фильме вопрос. Бывают вещи, которые не могут заканчиваться счастливо. Например, если все фильмы о войне будут иметь радостный конец, то как мы узнаем о том, что очень страшно?»

В этом году Россия отмечает 60-летие Великой Победы, победы в самой страшной и разрушительной войне ХХ столетия, навязанной миру гитлеровской Германией. Наши родители еще знают не понаслышке о второй мировой, а вот для нас это уже далекая история. Но история, которую надо знать и помнить. Современная массовая культура много говорит о войнах, прошедших, настоящих и будущих, но по-разному: кто-то преуспевает в «ужасном», показывая катастрофы недели или какие-нибудь неизвестные кадры ужасов чеченской войны; кто-то изображает тему войны, не избегая моментов красивости и образов сверхчеловека. Как же надо показать трагизм войны, чтобы не просто пробудить в людях острые ощущения, а заставить их задуматься, сопереживать и помнит? Обратимся к истории мировой художественной культуры.

Истоки трагического в искусстве древнего мира и Возрождения

Искусство во все времена отражало жизнь во всех её проявлениях. А жизнь древних народов – это постоянные войны, походы, определение территорий, победы, присвоение награбленного. Это смерть, разрушения, страдания. Иллюстрацией тому могут служить работы выдающегося древнегреческого скульптора Скопаса. Главная тема его искусства – страдания. Оно полно драматизма, боли, экспрессии и потому стоит обособленно от сдержанной, строго пропорциональной, прекрасной в своем мраморном величии греческой скульптуры. Там – красота, здесь, у Скопаса – излом, деформация, страсть и порыв, беспокойство и борьба. Там всё правильно, разумно и понятно, здесь – глубокие сомнения.

Творчество Скопаса, чрезвычайно обширное, погибло почти без остатка. От созданного им осталось лишь несколько обломков. Вот голова раненого воина с фронтона храма Афины в Тегее. Сколько в ней страдания, боли и, всё же, - надежды! Не мог человек, не видевший этого, так изобразить.

К произведениям Скопаса относятся обломки фриза гробницы Мавсола, на которой изображена битва греков с амазонками (Британский музей, Лондон). Здесь водоворот фигур. Одна амазонка отчаянно обороняется от воина в шлеме с большим круглым щитом. Рядом на земле сидит раненая амазонка, а склонившийся над нею воин готов нанести последний удар. Фигуры греков и амазонок исполнены силы и отваги. Холодный мрамор оживает: мы словно слышим звон мечей, свист стрел, воинские кличи. И как жаль поверженных отважных женщин, гибнущих в смертельном бою!

Стремясь к повышенной эмоциональности, Скопас выбирает момент наибольшего накала человеческих чувств. Новаторством Скопаса является движение в скульптуре, которое становится выразительным средством передачи внутреннего состояния героя. Мрамор передает напряжение, порыв, страсть, нарушение гармонии.

Вот они – истоки трагического, оказавшие громадное влияние на Микеланджело, Бетховена и др.

Пафос борьбы нашел совершенное выражение в грандиозной скульптурной композиции, украшавшей мраморный алтарь в честь Зевса, построенный в Акрополе Пергама, столицы небольшого эллинского государства в Малой Азии (сейчас алтарь находится в Берлинском Пергамон – музее). Этот памятник посвящен конкретному историческому событию: отражению пергамским царем Атталом I нашествия племен галлов в 3 в. до н. э. В память о его победе воздвигли алтарь, тема скульптур которого – битва богов с гигантами (эллинов с варварами). Здесь работали многие скульпторы из Пергама и Афин. Во всей греческой скульптуре не было еще такой грандиозной картины боя, страшного и беспощадного боя не на жизнь, а на смерть, боя действительного титанического, т. к. и фигуры, и вся композиция памятника титаничны. Фигуры даны в самых сложных поворотах и бурных движениях, которые подчеркнуты развевающимися одеждами, контрастами света и тени. Сверхчеловеческой силой поражает мускулатура, страстной ожесточенностью дышат лица. Особенно драматична и эмоциональна Афина. В ее смелых движениях и властных жестах – грозная решимость и торжество победителя. Над ней появляется фигура матери гигантов Геи. Её руки подняты, волосы разметались по плечам. В этом образе скульптор передал трагическую скорбь матери, оплакивающей гибель своих сыновей. Целый мир чувств – в рельефах Пергамского алтаря.

В отличие от греческих, римские сцены войны в искусстве не так драматичны и экспрессивны. Может быть потому, что демонстрируется мощь Древнего Рима, побеждающего молниеносно и уверенно. А противник, естественно, должен быть слаб и повержен.

Колонна Траяна в Риме – типичный монумент, прославляющий императора ( II в. н. э. ). Высота колонны 30 м, она сложена из блоков каррарского мрамора. Вся колонна покрыта рельефами, на которых с исторической последовательностью изображены все главные события походов Траяна: столкновение с даками, пожар дакских поселений, шествие побежденных и триумфальное возвращение в Рим. Сцены издалека смотрятся как орнаментальный узор. Изображения подчеркивают мощь римского воина. Это правдивый рассказ (именно рассказ) об эпохе, военном деле, костюмах. Показана массовая гибель даков: кони топчут копытами поверженного противника, который падает, стонет, страдает, а по нему неумолимо и уверенно идет непобедимая римская армия.

Таким образом, в отличие от греков, римляне акцент делают не на психологии, а на демонстрации своей военной мощи, чего достигают путем грандиозности и плотности изображения.

Такие же спокойствие и необратимость действия – в сценах троянской войны на греческих вазах. Здесь царит красота пластики и размеренность. Сами по себе контуры черных фигур могли бы выглядеть устрашающе, но задача художника здесь, по-видимому, состоит в том, чтобы показать правильность действий греков. Целесообразность войны и «победителей не судят!» В пример можно привести чернофигурную гидрию с росписью на тему «Ахилл с телом Гектора» (Эрмитаж). Сама по себе совершенная по форме и орнаментике ваза демонстрирует не трагизм, а красоту эпохи, являясь как бы иллюстрацией к Гомеру.

Опыт древних греков в изображении войны прослеживается в творчестве гениев эпохи Возрождения в Италии, эпохи, полной драматических военных столкновений. В 1503 году Леонардо да Винчи получает заказ во Флоренции на украшение залы Большого Собрания. Для полотна он выбирает историческую тему – битву при Ангиари. Огромная композиция должна была увековечить победу флорентийцев над миланцами в 1440 году. Картон – эскиз был закончен в 1505 году. Центральная часть композиции была перенесена на стену залы. Украшение второй половины стены в то же время было поручено молодому Микеланджело – роспись на тему «Битва при Кашине». Но Леонардо забросил свое произведение, вернувшись в Милан, а Микеланджело вернулся в Рим на папскую службу. Так исчезли два произведения, которые, если бы остались целы, и «дали бы начало новой мировой школе». 1 Картон Микеланджело был разорван по возвращении Медичи во Флоренцию, а роспись Леонардо исчезла во время предпринятого Вазари обновления залы. От них остались только копии и эскизы.

Как же изображают трагизм войны гении эпохи Возрождения? «Битва при Ангиари» Леонардо – это клубок человеческих и конских тел, цепная реакция смерти на мир гармонии, где зло в красоте. Т. е. Леонардо, используя драматический момент истории, опять в научном поиске, поиске красоты и совершенства, в данной работе он, прежде всего, анатом. У Микеланждело – фигуры в бесчисленных многообразных позах (он тоже изучал анатомию на трупах). Фигуры кажутся трёхмерными, как бы изваянными. Это люди страдающие, но страдающие в прекрасном мире: так идеальны их тела и лица. Здесь у Микеланджело только начинает просматриваться напряжение и страсть, страдание и надлом, которые позже проявятся в всю мощь. А пока для изображения войны Леонардо и Микеланджело используют грандиозность по масштабам и красоту мощной мускулатуры.

Их современник в Германии Альбрехт Дюрер конкретно войну не изображал, но у него есть исключительно драматичная по тематике и исполнению гравюра на дереве «Апокалипсис» («Четыре всадника»). XVI век в Германии – время крестовых войн и Реформации. Оно удивительно отразилось в творчестве гениального художника.

Четыре всадника – это меч, голод, мор, звери. Это символ катастрофы, грядущего Страшного суда. Драматизм действия художник выражает через многосложность, запутанность композиции, бурную орнаментальность линий, световые контрасты, экспрессию образов. Это мятущийся дух поздней немецкой готики. Всадники, стремительные и жестокие в своей стремительности, топчут конскими копытами тела людей. Позже этот мотив – гибнущие под копытами люди – появится в картинах Делакруа.

«Апокалипсис» Дюрера выходит за временные рамки и становится грандиозным, всегда современным символом катастрофы, от которой надо уберечь человечество.

Итак, в культуре древнего мира и Возрождения мы наблюдаем в изображении войны эпический характер, преобладание батальных сцен.

Причем, если в культуре Древней Греции представлена героика борьбы двух сильных противников, то в культуре Древнего Рима сила всегда на стороне римских легионеров, а противник обязательно повержен.

В эпоху Возрождения в искусстве формируется символ войны.

Оценка событиям войны в культуре нового времени

Новое время – эпоха новых войн и новых талантливых произведений, осуждающих войны. Художник всегда активен, по назначению своему и таланту любой художник – публицист, он живо откликается на самые драматические события своего времени, выражая своим искусством или восторг, или протест.

Французский художник ХVII века Ж. Калло создал жуткую графическую серию «Большие бедствия войны». Особенно откровенен в своей жестокости лист «Дерево повешенных» (1633 г. ) Здесь изображена казнь мародеров. Могучий дуб – символ жестокой эпохи. Толпа представляет из себя социально-контрастное зрелище с богатой мимикой и жестами. Каждой клеточкой своей чувствуешь тревожное мироощущение художника, исходящее от этого офорта. Трудно забыть «Дерево повешенных», раз увидев его. Это тоже своего рода символ катастрофы, символ войны. К серии Калло «Большие бедствия войны» как нельзя лучше подходит органная музыка И. – С. Баха, немецкого композитора XVIII в. Хотя пишет он религиозные мессы, на музыка его в полной мере отражает бедствия тридцатилетней войны в Германии. В ней звучат нравственные искания и страсти людей той эпохи. Посмотрите на офорты Калло, молчаливые и страшные в своей неподвижности и концентрации жестокости – и послушайте Баха Вы поймете, что такое война.

XIX век – это крик и протест против войны Гойи, Родена, Бетховена, Музыка немецкого композитора Л. ван Бетховена – бурная, напряженная, неистовые контрасты чувств, внезапные переходы от скорби к безмятежности. Выросла она под влиянием французской революции, отсюда в ней – героика, стремительность, страстность, резкие переходы от мрака к свету. Бетховен знает: если рассказать в музыке о страданиях людей – освобождаешься от угнетённости.

Под эту музыку мы рассмотрим творчество испанского художника XIX века Франсиско Гойи. Его искусство связано с драматической судьбой Испании. Художник приветствовал французскую революцию, но надежды разрушились: французы вторглись в Испанию, на долю испанцев выпало много испытания, они гибли тысячами. Нашествие Наполеона на Испанию Гойя отразил в картине «Расстрел повстанцев». Драматизм строится здесь на контрастах света: приговоренные – это рваные белые пятна, в центре – символ непокоренности. Оккупанты изображены в черных мундирах, аккуратной неумолимой шеренгой с направленными вперед дулами ружей. Ощущаешь себя живым свидетелем происходящего, так тревожна эта картина. Драматизм момента выражен не только контрастами света и тени, но и широким мазком кистью, тревожной гаммой красок. Принято считать, что до Гойи в мировом искусстве не было экспрессии, она характерна для ХХ века. Именно благодаря потрясающей экспрессии его образы не забываются. Героизм испанцев Гойя выразил и в графической серии «Бедствия войны». Если у Калло в офортах – страдания и разрушения, то у Гойи – героизм и уверенность в победе. «Какая доблесть!» - подписано художником на листе, где изображена защитница Сарагосы юная Мария Агостина. И опять резкая светотень помогает Гойе выделить из тьмы, среди груды погибших, лежащих вповалку черных фигур – светлое пятно: девушку в белом платье, вставшую к пушке.

Искусство Гойи перекликается с творчеством французского художника XIX в. Э. Делакруа. Используя динамичность композиции, экспрессивность, звучность колорита, художник выразил дух борьбы во взволнованно-напряженных, пронизанных гуманизмом, своих картинах. Всем известна «Свобода, ведущая народ», созвучная гравюре Гойи «Какая доблесть!». Трагизму войны Делакруа посвятил свою картину «Резня на Хиосе», где отразил борьбу греков за национальную независимость. Свободная композиция, стремительный ритм, цвет, играющий доминирующую роль – эти средства помогли художнику выразить свой страстный протест против ужасов войны, унижения целого народа.

Высшей точкой драматического в искусстве XIX века является, на наш взгляд, памятник французского скульптора Огюста Родена «Граждане Кале» (бронза, 1888 г. ). Тема: столетняя война французов с англичанами в XIV в. Это памятник мужеству и доблести шести почетных граждан г. Кале. Скульптор изобразил медленное скорбное шествие в рубище и веревках. Каждый персонаж здесь остроиндивидуален, вся группа охвачена гаммой чувств: от мужества до отчаяния. Но есть сильный акцент – целое, объединяющее всех. Это человек с ключом, он прочно стоит на ногах и уверен в себе. Вся группа расположена на низком постаменте, что очень необыкновенно для памятника. Это решение скульптора – оставить жить героев среди сограждан. Но и без этого необычного решения, приближающего группу к зрителям, персонажи как живые, благодаря экспрессии. Роден признается: «Я ведь не оживил их своим дыханием, а все говорят, что они словно живые». 1 Многогранный, глубокий талант Родена заставляет удивляться, как скульптор импрессионист смог так выразить трагизм войны. По силе потрясения его « Граждане Кале» напоминают Хатынь.

Итак, в культуре нового времени появляются яркие художники: Гойя, Бах, Бетховен, Калло, Роден.

В их искусстве уже заметен социальный протест.

Процесс изображения войны у каждого из них индивидуален, у каждого свои особенности раскрытия психологии.

Картины войны от эпических переходят к сюжетным.

Используются разнообразные художественные средства: символ, образы, светотень, резкие переходы в музыке, экспрессия – тем самым усиливается трагизм изображения.

Тема войны в современном искусстве

Начало 40-х гг. ХХ века. Оккупированный нацистами Париж. Ночь, полутемная студия, зашторенные окна. Резкий стук в дверь. В мастерской возникла группа гитлеровцев. Обыск. Яркий свет фонаря выхватил из сумрака большой лист с контрастно очерченными образами композиции, которые, казалось, иступлено взывали к зрителю. Эти зловещие стоны и грохот, царившие в картине, становились еще слышнее, страшнее в тишине ателье. Немецкий офицер был поражен и взбешен. «Это вы сделали?» - спросил он у стоявшего рядом художника. «Нет, это сделали вы», - ответил мастер. Речь идет о «Гернике» Пикассо – гениальном символе ужасов фашизма. Пикассо – антифашист. Во время оккупации Франции помогает движению сопротивления. Его произведения в этот период трагичны, с полотен смотрит враждебный человеку мир, изломанный, полный боли и отчаяния.

26 октября 1937 года фашистская авиация уничтожила за одну ночь испанский городок, где были редчайшие памятники культуры и старины. Погибло 2 тысячи мирных жителей.

В январе Пикассо получил заказ республиканского правительства – панно для испанского павильона на международной выставке в Париже.

Размеры колоссальные: 3,5 х 8 м. Надо было выполнить заказ очень быстро. Потом в апреле была бомбардировка, а 11 мая полотно уже готово.

Узловые образы – растерзанные лошадь, бык, поверженный всадник, мать с убитым ребенком, женщина со светильником. Это новый Апокалипсис. Катастрофа происходит словно в подполье, куда врывается античная женщина сверху – в выброшенной вперед руке она держит факел, и рот широко открыт, она кричит: «Что вы наделали?» Но уже некому ее услышать. Ощущение замкнутости и тесноты пространства картина почти лишена цвета, ограничена ахроматической гаммой черного, серого и белого всё это отвечает – духу трагедии. Потрясает сердце бык – не фашизм, бык тупая косность, равнодушие, что сделало возможным фашизм. И женщина – воплощение света, и лошадь – воплощение страдания, обращают свой крик к быку не потому, что он учинил зло, а что он позволил. «Герника» вышла за временные пространственные рамки, она предрекала грядущие бедствия, которых еще нет. Весь ужас в том, что неизвестно, откуда надвигается беда, где спастись и кому сопротивляться. После Хиросимы она вспоминается как пророчество.

В литературе ХХ века также обнажённо и страстно обвинил войну великий американский писатель Эрнест Хэмингуэй – антимилитарист, антифашист, участник войн. Он сдержан и немногословен, но за простыми и скупыми словами – сложные чувства и трагические переживания. Главная тема писателя – человек в экстремальных обстоятельствах, среди потрясений ХХ века.

Роман «Прощай, оружие!» (1929 г. ) – о первой мировой войне. Значимость каждой детали, точно переданная психологическая атмосфера с помощью образов – лейтмотивов (образ дождя, осени), взаимосвязь внутреннего состояния героев и картин природы, убедительная подлинность батальных сцен и фронтового быта – все это производит неотразимое впечатление. К тому же роман написан от первого лица, непосредственного участника событий. Это – война с ее хаосом, бессмысленностью и грязью, жестокая машина, преступная бойня. Если этот роман о войне появился спустя 10 лет после описываемых событий, то роман «По ком звонит колокол» (1940 г. ) писался по горячим следам. Это выдающийся памятник испанской трагедии. Масштабное, глубокое произведение о тяжелых уроках войны, о героизме и предательстве, о непоправимых ошибках и самопожертвовании. В работе над романом Хэмингуэй опирался на «Войну и мир» Л. Толстого. Он тоже показывает большое через малое: судьбу маленького партизанского отряда включает в широкий исторический контекст. Суровая, горькая правда этого романа, протест против тоталитаризма вызывают до сих пор острый интерес к нему, как и ко всему творчеству Хэмингуэя. «Он отзывался на каждый удар пульса истории с несравненной чуткостью»1. И если и «Герника» бьет в набат и предрекает грядущие катастрофы, то Хэмингуэй всем своим творчеством убеждает нас в том, что человека можно уничтожить, но его нельзя победить»2.

В наше время на экраны выходят масштабные исторические ленты. Последние из них – «Троя» и «Александр». Драматизм войны мы здесь переживаем через психологические ощущения героев. Но это – далекое от нас прошлое, которое постановщик фильмов облекает в одежды красивости. А вот вышедшие в 90-х г. г. фильмы Стивена Спилберга (США) «Список Шиндлера» и «Спасти рядового Райана» действительно показывают ужасающую сущность 2 мировой войны – самой разрушительной из всех войн на планете. Это фильмы о всеобщей гибели, громадной катастрофе. Но средства для изображения трагизма режиссер использует разные.

Если «Список Шиндлера» - тихое повествование о зверствах фашизма, о миллионах загубленных душ и от этого становится страшно, то «Спасти рядового Райана» - это своего рода «Герника» по натуралистичности. Кровь оторванные конечности, отчаяние и ужас в глазах. Но оба фильма вызывают чувство сострадания, причастности к этой огромной человеческой беде. Думается, так отразить бедствия войны мог только мастер, у которого есть русские корни. Ведь мать Стивена Спилберга – пианистка из России.

Итак, в современной культуре творчество художников на темы войны приобретает общечеловеческий характер, гуманизм проявляется глобально, для изображения трагического используется публицистика.

«Проклятие войнам отныне и навеки!» в русской культуре

В России всегда общие беды были сильнее личных горестей, обид и распрей. От тех, кто защищал Московскую Русь от частых нападений врагов, требовалось «не щадить живота своего». Уже в «Слове о полку Игореве» звучат мотивы самопожертвования во имя Отечества, и образ врага вечного, только и ждущего удобного момента для нападения, довлеет над всеми остальными опасностями в жизни русича.

А Александр Невский, легендарный государственный человек и полководец, остался в памяти русского народа добрым, даже смиренным руководителем, готовым отложить свою гордыню в сторону и отправиться в Орду за ярлыком на правление. Он оставил, как известно, в Орде своих сыновей и братьев, чтобы не допустить карательного набега ордынцев на Русь, который мог закончиться полной катастрофой для нашего Отечества. Чуть позже Дмитрий Донской облачается в доспехи простого воина, чтобы биться и сражаться рядом со своими ополченцами в пешем строю, как бы оправдывая этим в своих глазах гибель множества плохо вооруженных крестьян, которых он вывел против Мамая.

А позже Петр 1 издает приказ, понуждающий стрелять во всякого беглеца с поля боя и «даже убивать меня самого, если я буду столь малодушен, что стану ретироваться от неприятеля». Трудно себе представить, чтобы какой-нибудь западный король издал такой указ.

Таким образом, через исторический экскурс мы подошли к выводу о загадочности русского человека, о его великом чувстве самопожертвования ради народа и страны, о его понимании себя как частички Отечества. Русская культура всегда изображала войну как трагедию всего народа в целом, а часто это принимало мировые масштабы. Русские произведения о войне поражают либо удивляющим всем национальным патриотизмом, либо своей роковой красотой («Героическая симфония» Д. Шостаковича и «Родина-Мать» Е. Вучетича), либо великим откровением («Война и мир» Л. Толстого, «Апофеоз войны» В. Верещагина).

Но их всех объединяет одно: « Проклятие войнам отныне и вовеки!» (М. Булгаков).

В конце XIX века самым популярным русским художником за рубежом был В. Верещагин. Своим творчеством он оказал большое влияние на развитие международного пацифистского движения.

Выставки Верещагина в России и за ее пределами вызывали бурный общественный резонанс.

Почему? Потому - что так он изображал войну. Остро чувствуя своим темпераментом художника-публициста напряженный период времени, мастер вновь устремлялся в горячие точки планеты и погиб во время русско-японской войны, в Порт-Артуре, при взрыве броненосца «Петропавловск».

Художник изображает поле сражений без всяких героико-патетических красок, во всем их смертельном ужасе. Батальные композиции Верещагина выделяются своим жестким критическим реализмом, который натуралистически откровенно обнажает трагическую изнанку войны.

Сильное впечатление на современников произвела картина «Побежденные. Панихида» (1879 г. ) из «балканской серии», где под пасмурным небом расстилается целое поле трупов, присыпанных лишь тонким слоем земли.

Картина «На Шипке все спокойно» также вызывает гнетущее впечатление. На ней изображены занесенные снегом, замерзшие русские солдаты. Название взято из лживых официальных реляций, сообщавших о якобы благополучном ходе военных действий на Балканах.

С тех пор это выражение используется, когда хотят выдать желаемое за действительное.

Суровую правду о войне Верещагин на основе личных впечатлений показал и в «туркестанской серии». Эти картины, сам их желтовато-коричневый колорит, впитавший в себя дыхание пустыни, пронизаны чувством безысходности и бренности.

Известнейшее полотно серии «Апофеоз войны» (1871 г. ) – с грудой черепов на фоне пустынных безжизненных горизонтов – снабжено красноречивой надписью на раме: «Посвящается всем великим завоевателям: прошедшим, настоящим и будущим».

Писатель В. Гаршин находился в образах Верещагина грозное пророчество, считая, что изображенные здесь ужасы «вспомянутся через много лет\ В день грозных бед!» (на первой выставке картин Верещагина, 1874 г. ). Действительно, «Апофеоз войны», также как и «Герника», и «Граждане Кале» - один из самых кричащих в мировой художественной культуре символов войны.

По-философски глубоко раскрыл весь трагизм войны Лев Толстой в своем гениальном романе «Война и мир». Когда рассматриваешь этот роман в аспекте нашей темы, приходишь к мысли, как же точно писатель назвал свое произведение и как последовательно, размышляя глобально, в мировых масштабах, он раскрывает понятия «война» и «мир».

Этот роман также не имеет временных и пространственных рамок, он передает ощущения от войны любого человека, каждого из нас.

То, что думает Андрей Болконский или Пьер Безухов на поле сражений – это мысли любого человека, не желающего расставаться с жизнью и, тем не менее, понимающего бренность ее.

«Война и мир» как рассуждение о войне – это непревзойденная высота, понятная каждому простота, донесшая до человечества драматизм любой войны.

«Страна, художники которой создают произведения бессмертной красоты и высокого духа, непобедима!»1 – писали в зарубежной печати в 1942 г. Но ведь это относится и к Толстому, и к Верещагину.

Россия – та последняя точка, на которой каждая война терпит поражение. Другие страны оставляют открытыми города, надеясь, что в России – то остановят чуму. А России надеяться не на кого, только на свой непонятный другим патриотизм, самопожертвование и веру в свою особую судьбу.

Эта особенность народа и вдохновляет наших гениев, и пугает зарубежных мыслителей, и поражает весь мир великими произведениями культуры.

В 1942 г. тысячи людей в разных странах были потрясены могучей силой музыки Д. Шостаковича. Такую музыку мог создать только человек, испытывающий жгучую ненависть к войне. Речь идет о Седьмой симфонии («Ленинградской»), впервые исполненной в марте 1942 г. и посвященной блокадному Ленинграду.

Она – «о наших людях, которые становятся героями, которые борются во имя торжества нашего над врагом, о величии нашего народа о нашей прекрасной природе, о гуманизме, о красоте». Нет ни одного другого симфонического произведения, которое так полно отразило бы тему борьбы с фашизмом и сплотило международные силы.

Грандиозный памятник победе в Великой Отечественной войне – «Родина-Мать» Е. Вучетича в Волгограде (1967 г. ). Эта самая большая скульптура в мире (82 метра) символизирует значительность увековеченного события.

В облике матери – следы грозных испытаний, но в позе, в руке, рассекающей мечом – свобода и твердость: человек победил зверя, отстоял жизнь. Развевающаяся туника усиливает монументальность и сходство с античными образами Скопаса, Пергамского алтаря и Галикарнасского мавзолея.

Можно много привести замечательных примеров протеста против войны в России: это и Пискаревское кладбище в Санкт-Петербурге, и мемориал Брестской крепости, и могила неизвестного солдата в Москве, но самый жуткий образ беспощадной войны, пожалуй, мемориальный комплекс Хатынь в Белоруссии.

«В Белоруссии уничтожено более 9 200 деревень, более чем в 600 из них убиты или сожжены почти все жители, спаслись единицы» (из документов 2 мировой войны)1. В книгах Адамовича велика концентрация драматизма. Это не книги для обычного последовательного чтения. Кто сколько может, кому сколько необходимо. Ведь перед нами – документ, подлинная хроника страданий и мужества, обжигающая правда о войне. Правда из уст народа. Определенно, у Адамовича много общего с Хэмингуэем: раздумья, тихий разговор, репортажи. Это и понятно: оба писателя – участники военных действий. «Хатынская повесть» - это также вневременной символ войны. В ней – взаимосвязь стран, событий, эпох, параллели: участь спаленной эсэсовцами Хатыни по-своему отзывается в судьбе уничтоженного американцами вьетнамского селения Сонгми.

Мысль писателя устремлена от уроков Хатыни к урокам истории. Из прошлого сквозь толщу лет в «Хатынской повести» сигнал тревоги. Ведь уже после Хатыни были и Хиросима, и Сонгми.

С потрясающей глубиной, без внешних эффектов передает ощущения рядового солдата на большой войне Василь Быков. На примере самых стратегически незначительных ситуаций автор дает ответы на сложные вопросы войны.

Шаг за шагом, анализируя мотивы поведения солдат в экстремальных ситуациях, писатель докапывается до глубины психологических состояний и переживаний своих героев. Это качество прозы Быкова отличает «Альпийскую балладу», «Сотникова» и др.

Глубина творчества писателя в том, что он и предателям оставляет возможность покаяния, возможность, которую чаще дает человеку Бог, а не человек.

Писатель предполагает, что любую вину можно искупить.

Папа Римский вручил Быкову за повесть «Сотников» специальный приз католической церкви. Этот факт говорит о том, что в творчестве Быкова о войне усматривается общечеловеческое начало. Оно трагично по своему звучанию, как трагична сама война, унесшая десятки миллионов человеческих жизней. Но писатель рассказывает о людях, сильных духом, способных встать над обстоятельствами и самой смертью. И поэтому невозможно давать оценку событиям Великой Отечественной, тех страшных лет, не принимая во внимание воззрений на эту тему В. Быкова.

Итак, в русской культуре на темы войны прослеживается ее психологический и гуманистический характер, причастность к общемировой культуре, обобщение.

Но человек ощущается прежде всего как часть Отечества, поэтому через всю русскую культуру сквозит мотив патриотизма, самопожертвования.

Итак, на примерах вышеизложенного, можно сделать вывод, что выдающиеся произведения мировой художественной культуры – это не просто образцы прекрасного, но и активные борцы против войн и насилия.

Средства для достижения цели используются разные: кто-то демонстрирует героическую сторону войны, кто-то – ее ужасы и боль. Но сквозь толщу веков несется одна мысль: противостоять злу, неестественной гибели человечества, навязанным страданиям.

И даже если бы не было больше войн на нашей планете, мы бы не забыли о тех, что были, что принесли столько горя. Нам не дают забыть об этом великие произведения.

Мучительно сражается Скопас, пророчески взывает Дюрер, экспрессией и светотенью сражается Гойя, молча бредет по городу Кале Роден, страдает в органных мессах Баха истерзанная войной Германия, изломанно кричит «Герника», призывает к размышлению Хэмингуэй, гудят колокола Хатыни

Нас заставляют силой искусства думать и помнить.

«Подлинная культура всегда служит миру. Чем больше книг, созданных в разных странах, прочтет человек, чем больше симфоний прослушает, чем больше картин и фильмов увидит, тем яснее станет великая ценность нашей культуры, тем большим преступлениям покажется ему покушение и на культуруи на жизнь человека».

1. В культуре древнего мира и Возрождения наблюдается в изображении эпический характер, преобладание батальных сцен.

Причем, если в культуре Древней Греции представлена героика борьбы двух сильных противников, то в культуре Древнего Рима сила всегда на стороне римских легионеров, а противник обязательно повержен.

2. В культуре нового времени появляются яркие художники: Гойя, Бах, Роден, Калло, Бетховен.

В их искусстве уже заметен социальный протест. Процесс изображения войны у каждого из них индивудуален, у каждого – свои особенности раскрытия психологии.

Картины войны от эпических переходят к сюжетным. Используются разнообразные художественные средства: символы, образы, светотень, экспрессия, резкие переходы в музыке – тем самым усиливается трагизм изображения.

3. В современной культуре творчество художников на темы войны приобретает общечеловеческий характер, гуманизм проявляется глобально.

Для изображения трагического используется публицистика.

4. В русской культуре на темы войны прослеживается ее психологический и гуманистический характер, причастность к общемировой культуре, символизм. Но человек всегда ощущается как часть Отечества, поэтому через всю русскую культуру сквозит мотив патриотизма, самопожертвования.