Учеба  ->  Учебные материалы  | Автор: | Добавлено: 2015-05-28

Пугачёв в «Истории Пугачёва» и на страницах романа «Капитанская дочка»

Общеизвестно, что историческое прошлое Пушкин понимал как предысторию своего времени. Для Пушкина история органично переходила в современность, а современность становилась историей. Пушкин стремился к познанию действительности в её непрерывном развитии, к поиску ответов на вопросы современности в прошлом. Объектом романов Пушкина всегда была большая история. В прошлом его привлекали эпохи глубоких общественных сдвигов. Пристальный интерес Пушкина вызывали три периода русской истории:

1. Время Петра I. («Арап Петра Великого»)

2. Восстание Пугачёва. («Капитанская дочка»)

3. 1812-1825 годы. («Рославлев»)

Исторические романы Пушкина отличают следующие особенности, по наблюдениям пушкиноведов:

1. Конкретно-историческая проблематика исторического романа.

2. Раскрытие лучших черт русского национального характера.

3. Подлинный патриотизм и гуманизм.

4. Реалистичность вымысла в пушкинском историческом романе.

5. Создание иллюзии полной исторической правды.

6. Семейные воспоминания – важный исторический документ.

7. В основе содержания лежит подлинно-исторический конфликт.

8. Предметом изображения является жизнь всей нации.

9. Дифференциация понятия нация.

10. Психологический индивидуализм.

11. Прогрессивный исторический деятель выступает носителем лучших черт национального характера.

12. Пушкин в своих произведениях показывает условия, подготавливающие появление исторической личности.

Это общие черты исторических романов А. С. Пушкина. Но каждый роман отличают и свои индивидуальные особенности. Так, работая над темой «Особенности исторического романа «Капитанская дочка» А. С. Пушкина» мы, например, установили, что исследователи творчества Пушкина указывают на следующие особенности романа «Капитанская дочка»:

1. В романе органично переплетаются семейная хроника и историческое повествование о пугачёвском восстании. История как бы врывается в жизнь простого русского семейства, вызывая переворот в судьбах людей. Обыкновенные, ничем не выдающиеся люди, оказываются в центре истории. Повседневная жизнь обыкновенных людей составляет у Пушкина основу исторического процесса.

2. Все элементы содержания романа соразмерны. Нравы, быт, психология героев, описания, исторические детали – всё сливается в целостную картину. Пушкин не увлекается чем-то одним, показывает все стороны жизни своих персонажей.

3. Не увлекаясь психологическим анализом, Пушкин раскрывает характер человека, изображая его поведение, его отношение к окружающим. Пушкин в «Капитанской дочке» не вышел из рамок небольшого повествовательного произведения.

4. Пушкин «не перегружает» произведение историческими деталями.

5. Очень скупо, сдержанно Пушкин использует исторические документы. Он вводит документ в своё повествование только в исключительных случаях.

6. Замечательная пушкинская лаконичность присуща не только «истории Пугачёва», но и его роману. „Точность и краткость — вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей и мыслей — без них блестящие выражения ни к чему не служат“, – писал А. С. Пушкин.

7. Каждый персонаж говорит своим особым языком, соответствующим уровню его культуры, его характеру, общественному положению. Но, индивидуализируя язык своих героев, Пушкин не стремится ни к реставрации языка XVIII века, ни к стилизации под этот язык.

Продолжая работу над исследованием особенностей «Капитанской дочки», мы обратились к образу Пугачёва.

История сделала Пугачёва1 фигурой символической, жуткой в своей реальности и одновременно волшебной, почти сказочной. Прототип пушкинского Пугачёва – реальное историческое лицо, самозванец, глава восставших. Историчность Пушкина закреплена в романе «Капитанская дочка» казённым приказом о его поимке в главе «Пугачёвщина».

Но Пугачёв в пушкинском романе не тождествен своему историческому прототипу. Поскольку Пугачёв стал центральной фигурой не только романа, но и исторического труда А. С. Пушкина «История Пугачёва», мы ставим перед нашим исследованием следующие задачи:

- установить связь между созданным А. С. Пушкиным образом Пугачёва в «Истории Пугачёва» и «Капитанской дочке»;

- доказать, что основой для создания образа Пугачёва в «Капитанской дочке» стали жизненные наблюдения, исторические факты, осмысленные Пушкиным в «Истории Пугачёва»;

- показать единство исторической достоверности и художественного домысла в образе Пугачёва, герое «Капитанской дочки».

Обзор литературы

В работах литературоведов, исследователей пушкинского творчества, писателей, историков не раз исследовалась взаимосвязь «Капитанской дочки» с «Историей Пугачева», отмечалась тесная связь этих двух произведений при одновременном выявлении их существенных отличий, вызванных тем, что художественно-образное видение и постижение мира в художественном произведении принципиально отлично от научно-исторического восприятия жизненных процессов; природа художественной прозы совсем иная, чем научная.

1 См. Историческую справку в Приложении

Так, например, блестящая характеристика «Капитанской дочки» принадлежит историку В. О. Ключевскому: «Пушкин был историком там, где не думал быть им и где часто не удается стать им настоящему историку. «Капитанская дочка» была написана между делом, среди работ над пугачевщиной, но в ней больше истории, чем в «Истории пугачевского бунта», которая кажется длинным объяснительным примечанием к роману»1

Максим Горький в предисловии к американскому однотомному изданию сочинений Пушкина дал в 1925 году более объективную и справедливую оценку этого произведения: «Как прозаик, он написал исторический роман «Капитанская дочка», где с проницательностью историка дал живой образ казака Емельяна Пугачева, организатора одного из наиболее грандиозных восстаний русских крестьян».

Марина Цветаева в эссе «Пушкин и Пугачев» (1937) высказала ряд интересных, но не бесспорных соображений о пушкинской повести. Главное внимание Цветаевой сосредоточено на образе Пугачева, на его важной роли в композиционном построении «Капитанской дочки»: «В «Капитанской дочке» единственное действующее лицо — Пугачев. Вся вещь оживает при звоне его колокольчика. Мы все глядим во все глаза и слушаем во все уши: ну, что-то будет? И что бы ни было: есть Пугачев — мы есь мы»3. Далее Марина Цветаева сопоставляет двух пушкинских Пугачевых: «Пугачева «Капитанской дочки» писал поэт, Пугачева в «Истории пугачевского бунта» — прозаик. Потому и не получился один Пугачев. Как Пугачевым

«Капитанской дочки» нельзя не зачароваться — так от Пугачева пугачевского бунта нельзя не отвратиться»1

Вкладом в изучение «Капитанской дочки» явились многолетние разыскания Ю. Г. Оксмана, и в первую очередь его исследование «Пушкин в работе над «Историей Пугачева» и повестью «Капитанская дочка», напечатанное в его книге «От «Капитанской дочки» к «Запискам охотника» (Саратов, 1959). В этой работе охарактеризованы многочисленные источники, которыми пользовался Пушкин при написании «Капитанской дочки», подробно прослежена творческая история исторической повести Пушкина.

В статьях «Пушкин и народность» (1941) и «Историзм Пушкина» (1954) Б. В. Томашевский исследовал кардинальные вопросы мировоззрения и творчества писателя. По утверждению исследователя, «история для Пушкина — источник понимания настоящего и ключ к предугадыванию будущего. Поэтому в историческом изучении для него важно уловить действительные тенденции хода вещей, независимо от субъективных симпатий и антипатий»2. Подлинный историзм и народность в «Капитанской дочке» способствовали несомненной творческой удаче Пушкина — создателя образа Пугачева. По мнению Б. В. Томашевского, «этот народный русский образ — подлинный крестьянский вождь крестьянской революции» — неотделим в структуре произведения от постановки самой темы восстания, интерес к которой определил важнейшие творческие замыслы и создания этих лет («История Пугачева», «Дубровский», статьи о Радищиве, «Сцены рыцарских времён»).

С. М. Петров усматривающий в «Капитанской дочке» наличие преобладающего эпического начала, указывает в работе «Исторический роман А. С. Пушкина, что в этом произведении нашли яркое отражение жизнь народа, его восстание, образы крестьян и казаков, помещичий быт, губернское общество и жизнь затерянной в степях крепости, личность Пугачева и двор Екатерины II. В романе выведены лица, представляющие нравы и быт того времени. «Капитанская дочка» дает широкую историческую картину, охватывающую русскую действительность эпохи пугачевского восстания.

Г. П. Макогоненко в монографии «Творчество А. С. Пушкина в 1830-е годы» (1982) в главе «История Пугачёва» и поэма «Анджело» исследует документальное и художественное начало в «Истории Пугачёва», пишет о фольклоризме образа Пугачёва. В главе «Капитанская дочка» и последний поэтический цикл» обращается к проблеме создания образа Пугачёва в романе «Капитанская дочка». Учёный пишет о неразрывной связи образов Пугачёва в исследуемых нами произведениях А. С. Пушкина

Пугачёв в «Истории Пугачёва»

Изучая историю пугачёвского восстания, А. С. Пушкин сумел понять огромную роль народа в будущем России. Перед Пушкиным-историком встала задача постижения тайны народной жизни. Пушкин принимает решение сделать фокусом своего повествования одного из массы, историю человека из народа. Таким человеком оказался Емельян Пугачёв. Оттого принципиальным было и название книги «История Пугачёва». В итоге, об этом пишет Г. П. Макогоненко, это определило и общую цель произведения, и выбор художественных средств.

Судьба Пугачёва определила сюжетное развитие «Истории Пугачёва». Исторические события и жизнь Пугачёва оказались тесно связаны. Первая глава, в которой объяснялись причины восстания заканчивается словами «Всё предвещало новый мятеж. Недоставало предводителя. Предводитель сыскался».

Вторая глава художественно продолжает сюжетное развитие: «В смутное сие время по казацким дорогам шатался неизвестный бродяга, нанимаясь в работники то к одному хозяину, то к другому, и принимаясь за всякие ремёсла»2. В воссоздании судьбы Пугачёва проявлялось художественное начало «Истории Пугачёва». Читатель сначала знакомится с дерзким, неграмотным бродягой, а потом видит нравственное преображение этого человека: Пугачёв становится народным вождём, «государем», способным быть и жестоким, и мудрым.

Пушкин создаёт не только портрет исторической личности, но и создаёт художественный образ. Образ вождя восстания в «Истории Пугачёва» во многом строится с ориентацией на образ, созданный в манифестах Пугачёва. Манифесты передавали речи Пугачёва, обращённые к народу, в них создавался образ народного царя. В бумагах Пушкина сохранились копии 14 указов Пугачева. Приводим текст того указа, который писатель называл образцом народного красноречия. «Первый указ Пугачева: от самодержавного императора Петра Федоровича Всероссийского и проч. и проч. и проч. Сим моим имянным указом в Рассыпной крепости всякого звания людям повелеваю: как вы мои верные Рабы служили и покорны были наперед сего мне, будьте верны и послушны, ожидать меня старайтесь к себе с истинною верностию, верноподданническою радостию и детскою ко мне, государю вашему и Отцу, любовию. Потом старайтесь послужить верно и неизменно. За что жаловать буду вас всех, воперво: вечною вольностию, реками, лугами, всеми выгодами, жалованием, провиянтом, порохом и

Пушкин А. С. «История Пугачёва». свинцом, чинами и честию, а вольность, хоть и не легулярные, но всяк навеки получит. Кто ж сего моего указа прослушает, тот сам узнает праведный гнев противникам моим. Подлинный подписал великий государь Петр третий Всероссийский»

При вступлении на престол Пугачёв – Петр III хотел издать указ о крестьянах, «чтоб у дворян их не было во владении». Спасаясь от преследований дворян, «принуждённым нашолся одиннадцать лет отец наш странствовать, а мы, бедные люди, оставались сиротами». Объяснение это совпадало с реальной биографией Пугачёва: он многие годы скрывался от властей. В соответствии с этой народной версией ведёт своё повествование и Пушкин. У него Пугачёв тоже пришёл из тайного места, долгое время скитался по России, пока не объявился под именем Петра Фёдоровича.

Во времена Пугачёва народу важно было, чтоб самозванец был «молодец». Так строится образ Пугачёва в манифестах, такая проводилась политика и руководителями восстания: « всемилостивейший ваш государь я, о чём верно знайте и верьте от ныне я вас жалую землями, водами, лесами, рыбными ловлями, жилищами, покосами и с морями, хлебом, верою и законом вашим и будьте подобными степным зверям»2

Манифесты открывали Пушкину народную точку зрения на Пугачева. В результате они сформировали и пушкинскую оценку Пугачёва. Так, например, Пушкин стремится показать справедливость действий Пугачёва. Пушкин показывает, что Пугачёв казнил офицеров, которые ему не присягали, но прислушивался и к мнению солдат. Он пощадил капитана Башарина, взятые в плен солдаты стали просить за него, и Пугачёв простил его.

В ряде эпизодов Пушкин рисует Пугачёва, раскрывая его мудрость, показывает, что Пугачёву свойственно чувство долга, «скорбь или нежное сердце, способное покоряться красоте»1. Так, рисует Пушкин плачущего Пугачёва, который выпустил из казарм казачку Софью Пугачёву с тремя детьми. Он велел отвести их в лагерь и сказал: «я её знаю; её муж оказал мне великую услугу»2. Слёзы выражали душевную бурю Пугачёва в момент встречи жены и детей. Пушкину была чужда идеализация восставших, он не раз показывал жестокость Пугачёва. Но он объяснял жестокость социальной ненавистью. При этом Пушкин не раз подчёркивал, Пугачёв всегда предлагал офицерам присягнуть ему и казнил только тех, кто отказывался от присяги. Рисует Пушкин и такую сцену. После расправы привели к Пугачёву молодую Харлову. «Пугачёв поражён был её красотою и взял её к себе в наложницы, пощадив для неё семилетнего её брата»3. Подобные сцены изображали живую личность Пугачёва, обнаруживали его характер. Пушкин показывает человеческое в мятежнике и бунтовщике.

Свобода была лозунгом, который объединял восставших. Но, даруя вольность и землю, Пугачёв призывал к «истреблению дворянского рода» И призыв осуществлялся практически. Заняв, например Саратов, «Пугачёв повесил всех дворян, попавшихся ему в руки, и запретил хоронить тела»4. Жестокость правительственных войск была не меньшей: «Михельсон пошёл к Казани. Навстречу ему поминутно попадались кучи грабителей, пьянствовавших целую ночь на развалинах сгоревшего города. Их рубили и Рубили, сдававшихся в плен. В этом нет смысла. Жестокая борьба пробуждала инстинкты, сила и власть пьянили вседозволенностью, человеческая нравственность растаптывалась. Но Пушкин честно рассказывал правду. Например, о казни астронома Ловица. Он на свою беду попался Пугачёву, и тот приказал повесить несчастного «поближе к звёздам». Сподвижников встревожила близость Харловой к Пугачёву, и они потребовали расстрелять её. «Пугачёв, уступив требованию, предал им свою наложницу». Пушкин исследует поведение людей во время восстания. Стихия восстания высвобождали страсти из-под контроля воли и разума. «И Пугачев, и его друзья – обыкновенные люди, а не кровопийцы и изверги. Но в обстоятельствах своеволия, они оказывались и жестокими, и беспощадными не только к врагам, но вообще с лёгкостью относились к человеческой жизни – своей и чужой, была им «чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка».

Но не только документы и свидетельства очевидцев помогали создавать образ Пугачёва. Исследователь Г. П. Макогоненко пишет, что Пушкину помогала интуиция художника в постижении тайны этого характера. Пушкин открыл трагедию Пугачёва. Пугачёв нес народу волю, а сам был не свободен, всё время оказывался орудием в руках казачьих групп. «Пугачёв не был самовластен. Яицкие казаки, зачинщики бунта, управляли действиями прошлеца, не имевшего достоинства, кроме некоторых военных познаний и дерзости необыкновенной. Он ничего не предпринимал без их они же часто действовали без его ведома, а иногда и вопреки его воле. Они оказывали ему наружное почтение, при народе ходили за ним без шапок и били ему челом: но наедине обходились с ним как с товарищем, и вместе пьянствовали, сидя при нем в шапках и в одних рубахах, и распевая бурлацкие песни. Пугачёв скучал их опекою. «Улица моя тесна», - говорил он Денису Пьянову, пируя на свадьбе младшего его сына». Более того, Пугачёв не только чувствовал, как тесна его улица, он хорошо знал, что в любой момент его сподвижники предадут его. Знал, но продолжал начатое дело, двигал армии на Москву.

Очень точно психологически выписана сцена предательства Пугачева друзьями. Пугачёв предстаёт здесь мужественным человеком, с чувством человеческого достоинства. «Пугачёв успел от них отбиться. Они отступили на несколько шагов. «Я давно видел вашу измену», сказал Пугачёв, и подозвав своего любимца илецкого казака Творогова, протянул ему руки и сказал: «вяжи!». Творогов хотел ему скрутить локти назад. Пугачёв не дался. «Разве я разбойник?» - говорил он гневно»2.

Пушкин увидел трагизм судьбы Пугачёва. Трагизм придавал поэтическую тональность повествованию «Истории Пугачёва», формировал особую философию жизни Пугачёва. Эта философия поэтически будет сформулирована в калмыцкой сказке в «Капитанской дочке».

Речевая характеристика Пугачева, основанная на стилистике фольклора, народных поговорок и прибауток, непосредственно связана с устным преданием о Панине и Пугачеве, которое было включено Пушкиным в восьмую главу «Истории Пугачева»: «Пугачева привезли прямо на двор к графу Панину, который встретил его на крыльце, окруженный своим штабом.

— Кто ты таков? — спросил он у самозванца. — Емельян Иванов Пугачев, — отвечал тот. — Как же смел ты, вор, назваться государем? — продолжал Панин. — Я не ворон (возразил Пугачев, играя словами и изъяснясь, по своему обыкновению, иносказательно), я вороненок, а ворон-то еще летает. — Надобно знать, что яицкие бунтовщики, в опровержение общей молвы, распустили слух, что между ими действительно находился некто Пугачев, но что он с государем Петром III, ими предводительствующим, ничего общего не имеет. Панин, заметя, что дерзость Пугачева поразила народ, столпившийся около двора, ударил самозванца по лицу до крови и вырвал у него клок бороды»1. Этот красочный эпизод стал известен Пушкину, вероятно, во время его поездки на Урал. Известен и тот факт, что Пушкин знаком был с народными стихами, записанными А. М. Языковым:

«Судил тут граф Панин вора Пугачева.

— Скажи, скажи, Пугаченька, Емельян Иваныч,

Много ль перевешал князей и боярей?

— Перевешал вашей братьи семьсот семь тысяч.

Спасибо тебе, Панин, что ты не попался:

Я бы чину-то прибавил, спину-то поправил

За твою-то бы услугу повыше подвесил»2.

Предание, рассказанное Языковым, оставило след не только в «Истории Пугачева». Слова из живой речи пленного крестьянского вождя, записанные Пушкиным в Симбирске в 1833 году, явились тем зерном, из которого выросла вся речевая характеристика Пугачева в «Капитанской дочке».

«Историю Пугачёва» Пушкин закончил следующим образом: «Екатерина, желая истребить воспоминание об ужасной эпохе, уничтожила древнее название реки, коей берега были первыми свидетелями возмущения.

Яицкие казаки переименованы были в Уральские, а городок назывался сим же именем. Но имя страшного бунтовщика гремит ещё в краях, где он свирепствовал. Народ живо ещё помнит кровавую пору, которую – так выразительно - прозвал он пугачёвщиною»1. Народ помнил «славного мятежника», потому что причины, вызвавшие восстание не были устранены.

Пушкин создавал образ Пугачёва в «Истории Пугачёва» в соответствии с «истиной исторической», одновременно художественно постигая не только Пугачёва, но и народ. Это познание будет продолжено в последующих произведениях и с особенной силой и полнотой в «Капитанской дочке»

Пугачёв на страницах романа «Капитанская дочка»

Итак, прототип пушкинского Пугачёва – реальное историческое лицо. Но романный Пугачёв не равен своему историческому прототипу. Образ Пугачева в романе – сложный сплав исторических, реальных, бытовых, символических и фольклорных элементов. Пугачёв – персонаж романа, участник романного действия. Он увиден глазами Гринёва. Как персонаж он появляется только тогда, когда его жизнь пересекается с жизнью мемуариста. Рассказчику вполне ясен социальный статус Пугачева: он «бродяга», главарь «шайки разбойников».

«Через две минуты мы поравнялись с человеком» Так в роман вводится впервые образ Пугачева. Является он простым беглым казаком, полураздетым бродягою, только что пропившим в кабаке последний свой тулуп.

Облик Пугачёва физически конкретен. По «Истории Пугачёва» нетрудно установить, что Пушкин знал по меньшей мере два документа, в которых описана внешность Пугачёва. Во-первых, это паспорт, «ложный письменный вид». В паспорте записано: « Волосы на голове тёмно-русые, усы и борода чёрные с сединою, от золотухи на левом виску шрам росту двух аршин четырёх вершков с половиною, о роду 40 лет»1. Второй документ – это свидетельство его жены: «На лице имеет жёлтые конопатины, сам собою смугловат, волосы на голове тёмно-русые по казацки постригал, борода была клином, чёрная, небольшая»2. В романе портрет Пугачёва даётся через впечатления другого человека. После встречи Гринёва с вожатым в степи, юному герою снится сон, героем которого оказывается мужик с чёрной бородой и весёлыми глазами. Петруша Гринёв и не заметил, что яркие приметы незнакомца врезались в память. На постоялом же дворе Гринёв отчётливо увидел «чёрную бороду» и два срвекающие глаза»3. Полный портрет Пугачёва даётся чуть позже, но тоже в виде впечатления рассказчика: «Наружность его показалась мне замечательна: он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В чёрной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское. Волоса были острижены в кружок; на нём был оборванный армяк и татарские шаровары»4. Пушкин будет вновь и вновь напоминать портрет Пугачёва, точнее, одну его деталь – глаза. Это не случайно, ведь внутренний мир человека выражают чаще всего именно глаза. У Пугачёва глаза весёлые, сверкающие, гневные, плутовские. Вспомним первую беседу Гринёва с Пугачёвым. «Несколько минут продолжалось обоюдное наше молчание. Пугачёв смотрел на меня

Там же пристально, изредка прищуривал левый глаз с удивительным выражением плутовства и насмешливости. Наконец он засмеялся, и с такой непритворной весёлостью, что и я, глядя на него, стал смеяться, сам не зная чему».

Во взгляде и смехе Пугачёва чувствуется человек широкой души и большой внутренней силы, вовсе не злодей, наоборот, склонный к добру и человечности. Портрет героя стал живым, впечатляющим, достоверным, благодаря преображению фактов силою фантазии Пушкина. Изображение внутреннего мира, отношений, разговоров – всё это придумано Пушкиным, но придумано в духе правды: художник на основе того, что ему известно, догадывается о том, что неизвестно или чего не было, но что могло бы быть в тех обстоятельствах.

В руках Пушкина было достаточно образцов воззваний и манифестов Пугачёва. В «Истории Пугачёва» первое воззвание Пугачёва от 17 сентября 1773 г. Этот документ назван удивительным образцом народного красноречия, хоть и безграмотного». Воззвание говорит о том, что Пугачёв дарует крестьянам и казакам: « как вы, други мои, прежним царям служили до капли своей до крови, так и вы послужите за своё отечество мне, Великому императору Петру Фёдоровичу И я, Государь Пётр Фёдорович, во всех винах прощаю, и жаловаю я вас рекою от вершины до устья, и землёю, и травами, и денежным жалованьем, и свинцом и порохом, и хлебным провиантом»2 В «Капитанской дочке» речь Пугачёва яркостью, эмоциональностью, выразительностью напоминает этот документ. Вспомним разговор Пугачёва и Гринёва после взятия Белогорской крепости. «Ну, думал ли ты, ваше благородие, что человек, который вывел тебя к умету, был сам великий государь? (Тут он взял на себя вид важный и таинственный. ) Ты крепко передо мною виноват, - продолжал он, - но я помиловал тебя за твою добродетель, за то, что ты оказал мне услугу, когда принужден я был скрываться от своих недругов. То ли ещё увидишь! Так ли ещё тебя пожалую, когда получу своё государство»1. Как видим, сходство несомненное. Но есть и отличия. На фоне торжественности речи несколько комично звучит обращение «государя» к Гринёву – «ваше благородие». От того, что ответит самозванцу Гринев, зависит и его жизнь, что придаёт разговору и трагическое звучание. Мы убеждаемся в том, что вымышленная беседа с придуманным героем создаёт впечатление убедительной правды. И подобных примеров мы можем привести несколько. Например, Пушкин использовал свидетельства Дмитрия Пьянова о том, как мешало Пугачёву самоуправство казаков. «Улица моя тесна» - говорил Пугачёв. В «Капитанской дочке» мы читаем: «Улица моя тесна; воли мне мало. Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моею головою». Пугачёв предстаёт здесь человеком, трезво оценивающим ситуацию, он прямо смотрит правде в глаза, он осознаёт трагизм своей судьбы – это подчёркивается и в любимой песне Пугачёва «Не шуми, мати зелёная дубровушка»

Гринёв уговаривает Пугачёва одуматься, сдаться на милость императрицы – и в ответ слышит калмыцкую сказку. Вымысел художника раскрывает характер Пугачёва, его ум, решимость, отвагу, широту натуры. Пушкинский Пугачёв – поэтическая натура. В его речи мы слышим пословицы, он рассказывает сказку, видим мы Пугачёва в момент исполнения песни. Эта черта исторически точная. В «Истории Пугачёва» автор передал разговор Пугачёва с царским военачальником П. И. Паниным, о чём мы писали выше.

Продолжая рассматривать вопрос о единстве исторической достоверности и художественного вымысла, вспомним сцену последней встречи Пугачёва и Гринева. В романе это всего одна фраза: «Из семейных преданий известно, что он был освобожден от заключения в конце 1774 года, по именному повелению; что он присутствовал при казни Пугачёва, который узнал его в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту, мертвая и окровавленная, показана была народу».

Обмен взглядами и кивок в минуту, когда человек от ужаса должен себя не помнить, - событие вымышленное, но оно потрясает силой правды. Это свидетельство духовной связи, возникшей между Гринёвым и Пугачёвым.

Как всегда, вымысел у Пушкина имеет твёрдое историческое обоснование. Жестокости совершённые пугачёвцами, были неизбежны, они результат веками накопленного гнева, они стали ответом на зверства правительственных войск, несправедливость крепостного права. «Казни, произведённые в Башкирии генералом князем Урусовым, невероятны», - замечает Пушкин в «Истории Пугачёва». Но Пушкин не оправдывает одну бесчеловечность другой бесчеловечностью. Допрос башкирца, казнь защитников крепости, смерть Василисы Егоровны, заточение Маши Мироновой, которую Швабрин принуждает стать его женой, суд над Гринёвым, казнь Пугачёва. Все эти сцены нарисованы так, что мы понимаем – жестокость вызывает у автора гнев. Пушкин видит неизбежность жестокости обеих противоборствующих сторон, но он не оправдывает жестокости. Милосердие становится одной из ведущих тем романа. Всё самое доброе в романе происходит тогда, когда герои милосердны: Гринёв винится перед Савельичем, жалеет Машу, милосердие Пугачёва спасло любящих, милосердием Пушкин наделяет и царицу, показывая, каким должно быть самодержавие.

Итак, Образ Пугачёва – центральный образ романа, хотя Пугачёв и не является главным действующим лицом. С ним связаны размышления Пушкина об истории и судьбе, о соотношении частной жизни человека и жизни исторической. Создавая этот образ, Пушкин художественно переосмыслил достоверные исторические сведения.

«История Пугачёва» и «Капитанская дочка» впервые в русской литературе раскрыли глубокие социальные причины крестьянской войны под руководством Пугачёва. Впервые в русской литературе Пушкиным был создан целостный образ самого Пугачёва. И в «Истории Пугачёва», и в «Капитанской дочке» Пушкин сочетает исторический метод познания действительности и художественный вымысел, основанный на достоверных исторических фактах.

Пугачев занимает центральное место в произведениях Пушкина, отображающих события Пугачевского восстания, - научной монографии "История Пугачева" и историческом романе "Капитанская дочка". В "Истории Пугачева" портретная характеристика Пугачева, описание его действий и поступков строится по преимуществу на документах правительственного лагеря, центральных и местных властей и учреждений, Военной коллегии, военного командования, а также на мемуарных записках представителей правящих сословий (П. И. Рычков, И. И. Дмитриев, Н. З. Повало-Швейковский, П. Любарский и др. ). Эти источники акцентируют внимание на самозванстве Пугачева, терроре и кровавых эксцессах со стороны пугачёвцев.

Не избегает подобных оценок и Пушкин. Характеризуя самого Пугачева, он отмечает в его действиях проявления свойственных ему коварства, мстительности, а порой и жестокости. Вместе с тем страницы пушкинской "Истории" изображают Пугачева как "славного мятежника", наделенного незаурядным умом, неиссякаемой энергией, "дерзостью необыкновенной", обладающего большим жизненным опытом и познаниями в военном деле. Эпизодически встречающиеся в тексте "Истории" положительные оценки личности Пугачева основывались в значительной мере на материалах, собранных Пушкиным в ходе поездки осенью 1833 в Поволжье и Оренбургский край, на песнях и сказаниях времен "Пугачевщины", на рассказах современников и участников Пугачевского восстания.

Эти же материалы стали главными источниками при создании образа Пугачева в "Капитанской дочке", вышедшей в свет в 1836. В романе, не стесненном нормами и требованиями научного исследования, а поданном в жанре мемуарных записок вымышленного персонажа - дворянина Петра Андреевича Гринева, Пушкин создал цельный и законченный образ Пугачева, более близкий к реальному предводителю народного восстания. Со страниц "Капитанской дочки" Пугачев предстает как человек свободолюбивый, наделенный здравым смыслом и юмором, удалью и великодушием. Он ярко и образно говорит о себе и своем деле, доверительно рассказывает Гриневу о своих ближайших сподвижниках. Примечательно, что высказывания и суждения Пугачева, приведенные в произведении, во многом совпали с показаниями реального Пугачева, зафиксированными в протоколах его допросов, к которым, как известно, Пушкин доступа не получил.

Историческая справка

ПУГАЧЕВ Емельян Иванович (1740, по другим данным 1742 – 10. I. 1775) - предводитель крупнейшего в истории феодальной России антикрепостнического народного восстания 1773-1775 гг. (именуемого в историографии Пугачевским восстанием или Крестьянской войной).

Пугачев родился в казачьей семье в Зимовейской станице на Дону, участвовал в Семилетней войне (кампаниях 1760-1762), Русско-турецкой (1768-1770). В 1770 был произведен в хорунжие. В конце 1771 бежал на Северный Кавказ, записался там в Терское казачье войско; в феврале 1772 был арестован в Моздоке, но вскоре бежал. Весной и летом того года Пугачев скитался по старообрядческим селениям под Черниговом и Гомелем - выдавал себя за раскольника. Осенью 1772 поселился среди заволжских старообрядцев, побывал на Иргизе и в Яицком городке, выведывая подробности недавно разгромленного казачьего восстания, и стал подговаривать яицких казаков к побегу на вольные земли Закубанья.

По поступившему к властям доносу Пугачев был арестован, 4 января 1773 доставлен в Казань и после допроса заключен в тюрьму. В связи с обвинением в государственной измене вопрос о нем рассматривался в Петербурге, в Тайной экспедиции Сената. По приговору, утвержденному Екатериной II, Пугачев был осужден на пожизненные каторжные работы в зауральский город Пелым. Приговор прибыл в Казань 1 июня 1773, через три дня после бегства арестанта из здешнего тюремного острога. Розыски беглеца успехом не увенчались.

Сбежав, он укрывался в Таловом умете и глухих степных хуторах под Яицким городком, где встречался с ветеранами восстания 1772 И. Н. Зарубиным-Чикой, М. Г. Шигаевым, Т. Г. Мясниковым, Д. К. Караваевым, М. А. Кожевниковым и другими. В сговоре с ними Пугачев решил принять на себя имя и титул "императора Петра Третьего" и поднять казаков на новое вооруженное выступление, в надежде на поддержку со стороны крестьянства. Высказывания Пугачева относительно перспектив и конечных результатов готовившегося им и его сторонниками восстания не шли дальше наивных представлений о возможности построения казацко-крестьянского государства во главе со справедливым "мужицким царем", политика которого должна быть направлена на удовлетворение социальных интересов простого народа.

Восстание началось 17 сентября 1773 с обнародования указа Пугачева, адресованного казакам Яицкого войска. Собрав отряд из казаков-добровольцев, он подступил к Яицкому городку, но, не имея артиллерии, не отважился его штурмовать. Отсюда Пугачев направился на восток к Оренбургу. Захватив ряд прияицких крепостей и казачьих городков, пополнив свое войско яицкими и оренбургскими казаками, пленными гарнизонными солдатами и оружием, Пугачев 5 октября занял позиции у Оренбурга и около полугода, до 23 марта 1774, держал его в осаде.

В первые месяцы восстания выявились незаурядные свойства Пугачева как предводителя массового народного движения: необычайная энергия, отвага, большой природный ум, познания в военном деле. В своей ставке в Бердской слободе Пугачев создает совет ("Тайную думу") из числа наиболее опытных соратников, учреждает Военную коллегию, которая управляет "главным" войском под Оренбургом и поддерживает связь с отрядами, действовавшими в отдаленных очагах повстанческого движения. На места из Бердской слободы отправляются десятки эмиссаров с манифестами и указами Пугачева, сулившими народу освобождение от крепостной неволи и предоставление иных благ, призывавшими к верной службе новоявленному «государю Петру Третьему»

Расчет на поддержку казачьего выступления трудовым народом оправдался. Под воздействием пугачевских воззваний в Бердскую слободу стекались сотни добровольцев из числа помещичьих и заводских крестьян, казаков, нерусских народностей (башкир, татар, калмыков и др. ). Они пополняли повстанческое войско, выросшее к концу 1773 до 10 тыс. человек и имевшее на вооружении до сотни пушек. В ноябре 1773 отряды Пугачева нанесли поражение карательному корпусу генерала В. А. Кара, направлявшемуся на помощь осажденному Оренбургу, захватили в плен команду полковника П. М. Чернышева. В начале января 1774 движение охватило значительную часть территории Оренбургской губернии и смежные с ней уезды Казанской и Тобольской губерний. Сложились крупные очаги восстания, где действовали посланные Пугачевым атаманы: под Уфой - И. Н. Зарубин-Чика, Екатеринбургом - И. Н. Белобородов, Челябинском - И. Н. Грязнов, Самарой - И. Ф. Арапов, Заинском - В. И. Торнов, Кунгуром - И. С. кузнецов, Салават Юлаев.

Однако с середины января военная обстановка стала складываться не в пользу Пугачева и его атаманов. Войска генерала А. И. Бибикова повели наступление от берегов Волги на восток и, подавляя многочисленные очаги повстанческого сопротивления, неумолимо приближались к Оренбургу. Наступавший в авангарде карательной армии корпус генерала П. М. Голицына в шестичасовой битве 22 марта 1774 нанес поражение войску Пугачева у Татищевой крепости, а десять дней спустя разгромил его в сражении под Сакмарским городком. Пугачев с тремя сотнями оставшихся с ним конников бежал за реку Белую, к уральским заводам, где приступил к формированию нового войска, пополняемого заводскими крестьянами, исетскими казаками, башкирами. С этим, вновь созданным, войском он в начале мая 1774 перешел к активным действиям и вскоре овладел Магнитной крепостью, а вслед за ней Карагайской, Петропавловской, Степной и Троицкой крепостями.

Дальнейшему продвижению к Сибири воспрепятствовал корпус генерала И. А. Деколонга, разбивший повстанцев в сражении 21 мая у Троицкой. Пугачев с оставшимся у него отрядом направился было к Челябинску, но путь туда ему преградил корпус подполковника И. И. Михельсона, впервые встретившийся с ним в бою 22 мая у Кундравинской слободы. В ходе дальнейшего преследования Михельсон дважды в начале июня наносил удары Пугачеву в Уральских горах. Но его противник, умело используя тактику партизанских действий, всякий раз от неприятеля уходил, сберегая главные свои силы от окончательного разгрома, и снова собирал многотысячные отряды.

Выйдя в середине июня к берегам Камы, Пугачев решил повести свое войско к Казани, взять ее и предпринять давно задуманный поход на Москву. 12 июля пугачевские отряды штурмовали Казань, ворвались в город, но не смогли овладеть кремлем, за стенами которого укрылся местный гарнизон. Вечером того дня подошедший к Казани корпус Михельсона атаковал повстанческое войско, расположившееся на Арском поле, одолел его в ожесточенной битве и вынудил к отступлению от города. Новое сражение за Казань произошло 15 июля и закончилось разгромом повстанцев. Пугачев с тремя сотнями конников бежал на север, к Кокшайску, где и переправился через Волгу.

С выходом Пугачева на правобережье Волги начался подъем массового крестьянского движения. Восстание в поволжских губерниях было вызвано обнародованием пугачевских манифестов, провозглашавших освобождение крестьян от крепостной неволи, безвозмездную передачу земли народу и призывавших к истреблению дворянства. Восставшие крестьяне и посадские люди поволжских городов стали основным резервом пополнения повстанческого войска.

Отказавшись от похода на Москву, Пугачев направился на юг, к родному Дону, надеясь найти там поддержку у донского казачества. Оторвавшись на несколько суточных переходов от преследовавших его карателей, в авангарде которых был корпус Михельсона, он продвигался к югу и в июле-августе 1774 овладел Курмышем, Саранском, Пензой, Петровском, Саратовом и Камышином. Отпор ожидал его при штурме Царицына. Здесь в приволжской степи Михельсон настиг Пугачева и в битве 25 августа 1774 у Солениковой ватаги под Черным Яром нанес пугачевскому войску сокрушительное поражение.

Пугачеву с двумя сотнями казаков удалось оторваться от погони и переправиться на левый берег Волги. Он повел отряд вглубь заволжской степи, не подозревая того, что среди казаков затаилась группа предателей, сговорившихся арестовать его, отконвоировать до первого крупного воинского поста и выдать в руки властей. Улучив удобный момент, заговорщики, возглавляемые Ф. Ф. Чумаковым, И. П. Федулевым и И. А. Твороговым, 8 сентября 1774 схватили Пугачева в лагере у реки Большой Узень и повезли в Яицкий городок. Он дважды предпринимал попытки к освобождению и бегству, но это ему не удалось. 14 сентября вблизи Кош-Яицкого форпоста заговорщики передали пленника присланной за ним команде, которая в ночь на 15 сентября и доставила его в Яицкий городок. Здесь Пугачев был допрошен в Секретной комиссии гвардии капитан-поручиком С. И. Мавриным. 18 сентября конвойная команда во главе с генерал-поручиком А. В. Суворовым повезла Пугачева в Симбирск. Там его допрашивали командующий карательными войсками генерал-аншеф П. И. Панин и шеф секретных следственных комиссий генерал-майор П. С. Потемкин.

Доставленный 4 ноября в Москву Пугачев многократно в течение месяца допрашивался генерал-аншефом М. Н. Волконским и обер-секретарем Тайной экспедиции Сената С. И. Шешковским, возглавлявшими комиссию, учрежденную для "генерального" над Пугачевым и его сподвижниками следствия. Деятельность комиссии и проходившего с конца декабря 1774 судебного процесса осуществлялась по предписаниям Екатерины II. По санкционированному императрицей судебному приговору ("сентенции") от 9 января 1775, Пугачев был осужден на смертную казнь. Она была совершена 10 января на Болотной площади в Москве. Вместе с Пугачевым были казнены ближайшие его соратники А. П. Перфильев, М. Г. Шигаев, Т. И. Подуров и В. И. Торнов. Осужденный по тому же приговору И. Н. Зарубин-Чика был отправлен из Москвы в Уфу, где и казнен 24 января.

Комментарии


Войти или Зарегистрироваться (чтобы оставлять отзывы)