С карты, но не из сердца, исчезнувшее село

«Нет, не пейзаж влечёт меня,

Не краски жадный взор подметил,

А то, что в этих красках светит

И часть души, и радость бытия»

И. А. Бунин

Когда я был ещё дошкольником, мне очень нравилось непонятное слово «ностальгия». Я любил его звучание. Что-то непонятное, грустное навевало его произношение, я повторял его снова и снова. Потом кто-то из взрослых объяснил мне, что это слово означает болезнь. Болеть я не любил, и нравиться мне это слово сразу перестало. Когда я подрос, я узнал, что «ностальгия» действительно означает болезнь, грусть по чему-то: по детству, по прошлому, по Родине. Болеют этой «болезнью», в основном люди пожилого и старого возраста, у которых почти всё самое лучшее, как им кажется, осталось в их прошлом. И я понял, что ностальгией по своей малой родине болеет мой дед по папиной линии.

«Часть души» его принадлежит нам, родным и близким, а другая часть навеки оставлена в исчезнувшем с карты, но не из сердца, живописнейшем селе Шулаевка, когда-то располагавшимся в 18 километрах к востоку от районного центра, на высоком холме, по двум сторонам глубокого оврага. Сейчас от села остались лишь редкие развалины домов да сухой тополь. Этот тополь вырос давным-давно на месте сельской церкви, поэтому приобрёл для бывших жителей Шулаевки своеобразный символ святости, которому отдают поклоны и на который до сих пор крестятся те, кто когда-то жил, работал, любил и растил детей в этом прекрасном селе.

Сколько себя помню, в семье велись и ведутся разговоры о Шулаевке. Они возникают по разным поводам. Если на улице грязь после дождя или таяния снега, то непременно вспоминается то, что в Шулаевке грязи никогда не бывало, потому что почва там песчаная да и вода с холма быстро стекала в степь. Если вдруг где-то произойдёт какая-то кража, то обязательно вспоминается рассказ моей бабушки, приехавшей в Шулаевку в начале 70-х годов, о том, что в это время жители села не знали замков, что несказанно удивило бабушку и она никак сначала не могла поверить в то, что в селе закрывались на замок только государственные учреждения: школа, медпункт, магазин, клуб. Да и то замки были чисто символические – контрольные, которые открыть при желании можно было любой железкой. А свои дома жители на замки не закрывали. Уходя или уезжая куда-то, железная накладка вставлялась в кольцо, иногда для верности туда вставлялась палочка. Это означало, что хозяина нет дома и надо ждать его возвращения. Думаю, что с личных подворий тогда у сельчан ничего не пропадало, поэтому и не обзаводились замками. А это говорит об очень высокой морали среди шулаевцев.

Как только я стал понимать разговорную речь, мой дед начал рассказывать мне о селе своего детства, юности и молодости. Эти рассказы очень любим мы оба: дед потому, что находит слушателя, чтобы лишний раз поговорить о своей Шулаевке, я – потому, что в его рассказах много интересного, запоминающегося, ведь его детство было совсем другим, чем у меня, но думаю не менее интересным. У нас сейчас телевизоры, компьютеры, различные приставки к ним, а у них была природа, неповторимая природа, которую они очень любили, среди которой росли, взрослели и старились. В рассказах деда ностальгия, настоящая ностальгия по прошлому и такому родному и прекрасному селу Шулаевка. Его рассказы пронизаны глубокой любовью не только к родному селу, но и к людям, некогда жившим там, и оставившим благодарный след не только в памяти деда, но и в моей памяти. Я знаю многих из тех, кто жил там, кто каким-то образом оставил неизгладимый след в жизни села и людской памяти. Среди жителей Шулаевки был генерал-майор Рябов Пётр Иванович (ныне покойный), посвятивший свою жизнь безопасности Родины, его брат – инженер-строитель Рябов Александр Иванович, который долгое время строил не только в нашей стране, но и в Алжире и Франции. А это говорит о его высоком профессионализме, которым шулаевцы, как и весь российский народ, по праву гордятся.

Вовсе не думали те, кто образовал село в конце 18 века, что когда-то его не будет. Наверняка мордовские крестьяне, первыми обнаружившими это прекрасное место, мечтали о том, что Шулаевка будет расти, богатеть и развиваться. Первыми поселенцами, по преданию, были беглые крестьяне – шалуюшие люди, отсюда и название села Шалаевка, позже оно стало Шулаевкой. Это одна версия. По другой - своё название село получило по фамилии или прозвищу одного из первых его жителей. Село расположили далеко от проезжего тракта, далеко от населённых пунктов, поэтому сюда высылали ссыльных, крамольных крестьян, которым место для проживания очень понравилось. По окончании ссылки некоторые из них решили остаться и перевезли сюда свои семьи. Здесь жили люди с Украины, Поволжья, вероятно. и из других мест огромной России. Половину жителей села составляли русские, половину – мордва. Известно. что к началу 29 века в селе было более 400 дворов. Украшала Шулаевку деревянная церковь, которую расположили на самой высокой точке села. Рассказывали старики, что колокол церкви имел удивительно звонкий и чистый звук, праздничный звон которого слышен был в радиусе 20 километров.

Как уже было отмечено, Шулаевка располагалась на высоком холме, по двум сторонам глубокого природного оврага. С двух сторон окружалось лесами, что имело немаловажное значение для степного поселения. Леса имели свои названия, сохранившиеся и сейчас: роща, задний, елховский, ермаков, дубовый. По оврагу ступенчато располагались пруды: монашкин (на берегу его жили две сестры монашки), повелькин, средний и самый глубокий – свининый, который был на окраине села и предназначался для пойла скота, пасшегося в степи. Здесь же летом пасли и свиней. Пруд считался грязным, в нём почти не купались, богат рыбой. Монашкин пруд, как и все пруды села, питался многочисленными родниками. Вода в нём была светлая, прозрачная, всегда холодная. Купались в нём редко. А на берегу пруда бил очень сильный родник с удивительно вкусной водой. Над родником поставили сруб, получился монашкин колодец, за которым любовно ухаживали, чистили, углубляли. За водой сюда ходили с самых дальних концов Шулаевки. Здесь было место встречи односельчан, здесь узнавались и обсуждались все деревенские новости. К счастью, колодец сохранился и сейчас. Правда, он не так хорошо ухожен, чем прежде, но по-прежнему дарит людям чистейшую воду. Каждое лето наша семья посещает Шулаевку. Мы обязательно привозим воду из монашкина колодца, которая поила живительной силой людей на протяжении двух с лишним веков. Монашкин колодец, пожалуй, теперь единственное место в селе, где чувствуется присутствие человека. Сюда за водой едут все, кто оказывается в этой сказочной местности. А монашкин пруд, к сожалению, не сохранился, родники затянулись илом и водоём исчез.

Повелькин пруд – самое любимое место купания. Дно здесь было песчаное, чистое, водилось много рыбы, особенно карасей. Карась, говорят, был особый: чешуя его солнечно- зеркальная. Уха, сваренная из карася, отличалась особым гурманным вкусом. Ловили его удочками, сетями, бреднями. Запрета не было. Рыбы хватало и жителям и оставалось на восстановление.

Жизнь деревенских детей зимой и летом протекала в лесах, окружающих село. Зимой бегали там на лыжах, летом собирали ягоду: клубнику, малину, вишню, ежевику, грибы. Из грибов почему-то брали только грузди, причём грузди белые, редко чёрные. А лисички, свинушки, подберёзовики, даже редкие боровики оставались нетронутыми. А на жаркое собирали шампиньоны, которые готовились исключительно на свежих сливках в русских печах и, говорят, имели ни с чем не сравнимый вкус. С грибами выпекали пироги, пирожки, кулебяки. Кстати, шулаевские хозяйки были очень хорошими кулинарами. В праздники их столы ломились именно от кулинарных изделий.

Самый дальний, самый таинственный и загадочный лес – ермаков. Своим названием он будто бы обязан атаману Ермаку Тимофеевичу, который в Сибирь проходил по тем местам, останавливался на привал где-то около леса и зарыл там много золота. Так это или нет доподлинно не известно, но все поколения шулаевских мальчишек, да и не только мальчишек, искать клад пробовали, копали вокруг леса, но безуспешно. Искал клад и мой дед, но тоже ничего не нашёл. Или старая легенда не имеет под собой основания, или искали не там.

Жили шулаевцы спокойно, безбедно, выращивали хлеб, овощи, занимались скотоводством, пчеловодством, на зиму делали припасы из леса.

Тревожные времена пришли впервые в гражданскую войну. Со стороны Уфы через эти места Чапаев гнал Сапожкова. Войско Дутова несколько раз занимало село. Казаки останавливались на ночлег по дворам, а их начальство в самом большом и красивом доме сельского попа. Шулаевцы рассказывали, что при отступлении дутовцев загорелось несколько домов, в том числе и дом священника. Это случилось во время вечерней церковной службы. Когда батюшке сообщили, что горит его дом, он ничего на это не сказал, перекрестился и продолжил службу до конца, а после службы ещё остался на молитву, за что получил большое уважение своих прихожан.

После гражданской войны. закончившейся победой красных, большевики начали проводить коллективизацию. Для Шулаевки она , в общем, прошла не очень болезненно. Выселено было всего две семьи кулаков. И в 1929 году здесь была организована коммуна, а потом и колхоз «Творец культуры». Его первым председателем стал шулаевский житель Свиридов Егор Семёнович, закончивший 4 класса церковно-приходской школы. По тем временам это был грамотный человек. Под его руководством «Творец культуры» был богатым, зажиточным хозяйством, так как народ в селе был активным, дружным, работящим.

Великая Отечественная война не обошла своим чёрным крылом Шулаевку. Как и вся страна, её жители провожали родных и близких на фронт, ждали их, оплакивали погибших, а старики да дети работали от темна до темна за тех, кто ушёл на войну. Многие с войны не вернулись. Земляки свято чтили и чтят их память.

После войны село стало восстанавливать обветшалый колхоз, в котором было 4 полеводческих бригады, две тракторных, имелись мастерские, кузница. мельница, семилетняя школа, магазин, деревянный клуб.

В 1964 году «Творец культуры» присоединили к курманаевскому колхозу «Авангард», так как во всей стране происходило укрупнение колхозов и совхозов.

В 1968 году построили клуб новый, большой, красивый, со зрительным залом на 100 мест, хорошо оборудованной сценой, бильярдным залом, библиотекой. Снаружи он был белым-белым, видным издалека, даже с трассы Бугульма-Уральск, , пролегающей в 18 километрах от Шулаевки.

В конце 60-х. начале 70-х годов Село попало в разряд неперспективных. Закрыли семилетнюю школу, хотя учеников было много. Детей начали возить в Курманаевку, а жили они в интернате. Связь ребёнка с семьёй стала утрачиваться. Поэтому семьи, имеющие детей, стали уезжать из родных мест. Кто в Курманаевку, а кто и вовсе за пределы района: Бузулук, Оренбург, Орск, Гай, Новотроицк.

Окончательно Шулаевки, как населённого пункта, не стало в 1977 году. Последние её жители переехали в Курманаевку. Часть домов перевезли, остальные со временем развалились.

Бывшие жители очень жалеют о своём селе. Живя в райцентре, ходят друг к другу в гости, бесконечно ведут разговоры о своей малой родине. По возможности посещают родные места, сельское кладбище, где нашли вечный покой их родные и близкие, Явленный колодец, который находился и находится на опушке Елховского леса. Очень давно здесь пробилась на поверхность родником вода. Люди посчитали это великим чудом, так как в этих местах воды никогда не было. Родник почистили, поставили над ним сруб и крест, а воду стали считать святой. Из дальних мест сюда едут верующие на 9 пятницу от Светлого воскресения Христова – помолиться, набрать святой воды, подумать о спасении души и тела.

Самая большая мечта бывших шулаевцев – возродить её. Многим, правда, она кажется несбыточной. А я верю, что люди снова захотят поселиться в этом чудесном уголке природы среди бескрайних Оренбургских степей. Ведь не может совсем исчезнуть то, что ещё осталось святым в людских душах. Мне не хочется, чтобы на этом месте поставили памятный знак, как это сделали жители других исчезнувших сёл. Я хочу, чтобы на родине моих близких, снова кипела жизнь, бегали и играли ребятишки, а вечером с пастьбы возвращалось большое деревенское стадо, аттрибут счастливой деревенской жизни. Возможно, что одним из первых его жителей буду я.