История «кубанского» шахтера

Далекий 1926 год Кузбасс. Ленинск-Кузнецкий отмечает свой день рождения, годовщину переименования и получения статуса города.

Кубань. В небольшой станице тоже празднуют рождение. В семье российского немца Фридриха Крепса родился сын, еще один Фридрих Крепс. И никто из его родных и близких и предположить не мог, что всего лишь через десятилетие судьбы сибирского шахтерского городка и немецкого мальчика тесно переплетутся, сольются в одно целое. И у этого мальчика, еще не знающего, что ему предстоит испытать, идя по жизненному лабиринту, выкуется крепкий сибирский характер «кубанского» шахтера.

Имя Федора Федоровича Крепса в нашем городе знакомо многим. Особенно часто его можно было услышать в 60-70-е годы, когда Федор Федорович трудился на шахте «Комсомолец». Не раз встречалось его имя на страницах газет. «На участке с уважением произносят имя Федора Федоровича Крепса, слесаря планово-предупредительного ремонта. Он в совершенстве знает агрегаты», - так было написано в «Ленинском шахтере» в апреле 1965 года. 1974 год. С большим уважением к работе горняка писала шахтовая газета «Вперед!»: «Крепс Ф. Ф. один из лучших электрослесарей шахты. Любую работу выполняет с блеском. За безупречный труд занесен в Книгу почета шахты»

Возможно, кто-то, прочитав такие слова, подумает – вот повезло человеку: и коллеги его уважают, и почет у него был, и известность, и все у него хорошо да гладко выходило. Гладко ли? Так ли радужно складывалась жизнь у Федора Федоровича?

В 1942 военном году Ленинск-Кузнецкий принял Федора Крепса, и с тех пор они всегда вместе. Правда, суровая была первая встреча Человека и Города. Но в том вина не города, а того времени. Смутное оно было. До сих пор нам не совсем понятное.

30-е годы. Жили Крепсы на родной Кубани тихо и мирно. Растили детей, работали и вопрос тогдашней массовой коллективизации особо не обсуждали. До тех пор, пока этот вопрос не поставили перед ними, что называется, «ребром». Но отец семейства в колхоз вступать не стремился. Тогда семью обложили непомерным налогом, а спустя некоторое время осудили и постановили выселить в Ингушетию. Вот так семилетний Фридрих-Федор познакомился с горным краем. Жизнь «в гостях» была нелегкой – проблемы с жильем (поселились в «землянушке»), с водой, с работой. На заработки пришлось наниматься к горцам, практически продолжавшим жить по своим законам. «Был случай, когда моих сестер чуть не увезли местные джигиты. Собирались их украсть, - вспоминает Федор Федорович, - мимо проезжали наши казаки, выручили». Но семью все-таки разлучили.

Крепсы возвратились в родную станицу, в свой дом. И все уже вроде вошло в привычную колею, да грянула война. Тот день, 22 июня 1941 года, Федор Федорович никогда не забудет. Когда по радио было объявлено о начале войны, станица просто утонула в слезах и криках растерянных и напуганных людей. Потом началась отправка на фронт. «А вот на нас, немцев, в те дни многие косо смотрели. Мы даже старались лишний раз из дома не выходить. Не то чтобы мы очень боялись, просто не хотелось раздражать людей», - с легкой грустинкой улыбается Федор Федорович.

Действительно, как можно было в то время объяснить всем косо смотрящим, что на нашу страну напала не нация как таковая, а фашисты, и что их большая часть, к сожалению, по национальности немцы. А поскольку Крепсы принадлежали именно к этой национальности, они вскоре оказались в эшелоне, увозящем репатриантов в Новосибирскую область. Переселенцев быстро распределили по деревням. Федор прожил некоторое время на поселении в п. Прогресс (в 40-45-ти километрах от Новосибирска). Оттуда его с несколькими юношами перевели в Ленинск-Кузнецкий. Так, в 1942 году Фридрих Крепс сделал первые шаги навстречу будущей профессии шахтера, которая принесла в конце концов почет и уважение знатному горняку Федору Федоровичу Крепсу. Но тогда, в тяжкое военное время, в лагерном поселении он о своем будущем старался не думать, нужно было просто жить, точнее, выживать.

«Разместили нас, человек 200 мужчин самых разных возрастов, сначала в клубе шахты «Комсомолец». Спали на трехъярусных нарах. А через какое-то время перевели нас в бараки, которые мы сами и построили, огородили, это в районе нынешнего стадиона шахты, - вздыхает Федор Федорович. – Потом и женщин привезли. Было уже семейное поселение. Прожили мы там почти четыре года. Конечно, нелегко было. Работали много, столовой не было, еду возили в бочках. Пока довезут, все остынет. Потом чуть легче стало, хлеба давали по килограмму. А в конце 1945 года, после окончания войны, начали отпускать на вольное поселение, но на «режиме комендатуры». До 1956 года мы ходили каждый месяц отмечаться в соответствующие органы. Единственное место в городе, по которому мы могли свободно передвигаться, - это район Камышанского лога. «Нарушителей границ» могли строго наказать».

Первый год «в лагере» для Федора был очень трудным. Работать его определили на шахту «Комсомолец» - грузил на поверхности уголь. Что еще мог делать подросток пятнадцати лет!? Так он и трудился до 1946 года. А в середине этого года у немецких поселенце появились помощники – японские и немецкие военнопленные. Их лагерь разместили в районе бывшей шахты «Новой». Немецкие пленные работали в основном на шахте имени Кирова, а японских пленных отправили на «Комсомолку». С японцами Федор работал больше года. «Подчинялись они своему офицеру, - вспоминает Федор Федорович, - и дисциплина у них была железная. Мне часто приходилось сопровождать их бригады к месту работы, на погрузку. Но они и в шахте добывали уголь. Язык японцы осваивали быстро, всегда ходили с блокнотами, записывали все слова. Одеты, кстати, были неплохо, в добротную форму. Это ведь в основном были офицеры, военные летчики. Но они неплохо справлялись с профессией строителя. Большая часть улицы Суворова застроена их руками».

В 1947 году Федора Федоровича перевели в шахту. Там он стал осваивать новые специальности. Хотя, как вспоминает шахтер, в то время на шахте техники было мало (на многих участках работали лошади). В том же году Федор Федорович женился, еще через год смог перевезти из Новосибирской области к себе мать. Купили домишко с травяной крышей. Работал Федор Федорович упорно. Во-первых, хотел, чтобы его семья ни в чем не нуждалась, во-вторых, по-другому просто не умел. Закончил курсы и более 20 лет проработал электрослесарем по автоматике.

В больших успехах шахты, известной далеко за пределами Кузбасса, есть немалая доля стараний Крепса Ф. Ф. С участием Федора Федоровича и «семерка» застраивалась: помогал на месте просяного поля возводить ДК имени Ленина, внес свою лепту в строительство школы № 42. Каждый проулок, каждый дом на «семерке» о чем-нибудь напоминает ветерану-горняку. «Когда-то на месте школы был пустырь, и мы решили на полянке организовать детскую площадку с качелями, песочницей. Там и дети мои играли», - улыбается воспоминаниям шахтер. Сейчас Федор Федорович Крепс на заслуженном отдыхе, занимается делами домашними, но о шахте, конечно же, вспоминает. И вспоминает ее, несмотря ни на что, с теплотой, потому что Комсомолка» навсегда стала для него родной.

Когда кто-нибудь из пишущих знакомит читателей с человеком шахтерской профессии, то, конечно же, рассказывает о трудовых достижениях, наградах. У Федора Федоровича это все есть – и достижения, и заслуги, и почетные награды. Но я намеренно не перечисляю их, потому что сейчас мне представляется более важным не итог, не верхняя ступень его «лесенки» успеха, а самая первая ступенька и тот путь, который шахтер прошел к вершине профессии.