История государственного музея-заповедника Царицына

Я очень часто бываю в Государственном музее-заповеднике <<Царицыно>>. Это удивительно красивое место с величайшими памятниками архитектуры, великолепным парком и живописными прудами. Там работает моя мама. Я люблю приезжать к ней на работу. Мы гуляем по парку и угощаем орешками белок, которые берут их с рук или кормим белым хлебом лебедей, плавающих в прудах. А еще мне нравится <<танцующий>> фонтан, устроенный внутри исторического острова-подковы при реконструкции прудов в 2006-2007 годах. В дневные часы он превращает Средний Царицынский пруд в феерический водный праздник. Прозрачные струи в лучах солнца рассыпаются бриллиантами и образуют на мгновение эффектные образы в духе хрустальных люстр XVIII века. Вечером же, в лучах цветных прожекторов, фонтан обретает поистине сказочный вид. Диаметр этого фонтана - 55 метров. Каждая из его 915 струй может подниматься на высоту до 15 метров с переменной силой, синхронно звучащим мелодиям. Мне нравится в Царицыне, поэтому я хочу познакомить Вас с историей этого места.

В XI-XIII веках здесь жили вятичи - потомки одного из славянских племен, пришедших на свою новую родину еще в VI столетии. Вдоль реки Язвенки сохранились следы их поселений, а в парке - их захоронения-курганы. Долгие столетия царицынские окрестности представляли собой глухие леса, прерывавшиеся пустошами, которые возникали при попытке людей расчищать участки земли под новые, более урожайные пашни.

Первые письменные известия о местах, где позднее раскинется архитектурно-парковый ансамбль <<Царицыно>>, относится к XVI веку. Они встречаются в Писцовых книгах 1589 года. Тогда здесь лежали пустоши, название одной из которых - Черная Грязь - перешло в дальнейшем в название усадьбы. Тогда эта земля относилась к землям царского села Коломенское. Черногрязские пашни считались не <<худыми>> и не <<добрыми>>, а <<середними>>. Были здесь также леса и луга. Но места эти были мало заселены.

Только в начале следующего, XVII столетия в окружении черногрязской пустоши появляются <<владельцы>>, которым земли были пожалованы за службу. Сменявшие друг друга владельцы происходили из известных родов Стрешневых, Голицыных, Кантемиров.

Именно с 26 января 1633 года начинается история усадьбы Черная грязь, когда именным указом царя Михаила Федоровича Романова окольничему Лукьяну Степановичу Стрешневу было продано в вотчину несколько пустошей в Московском уезде села Коломенского.

Но одну из лучших страниц своей истории она пережила при Голицыных, превратившись в роскошную усадьбу с богатейшим садом. Здесь росли 240 яблонь различных сортов, два вида грушевых деревьев, сливовые. А еще - красная и белая вишня, крыжовник, малина, красная и черная смородина. Это Голицыны возвели церковь во имя иконы Богоматери Живоносный источник. Время не пощадило ни исключительных голицынских построек, ни фруктового сада. Однако память о Голицыных не исчезла. Во-первых, на избранном ими месте по-прежнему стоит правда, построенная заново, - церковь Пресвятой Богородицы Живоносный Источник. А во-вторых, знаменитые царицынские пруды - это тоже память о Голицыных. При них были сооружены мощные плотины. В прудах были разведены осетры, сомы, щуки, стерляди, судаки, налимы и другая рыба.

Новая страница в истории усадьбы связана с другим старинным и почтеннейшим родом - молдавского господаря и государственного деятеля Кантемира. Представители этого рода почти ничего не изменили в голицынских постройках, но они осуществили замысел по устройству оранжерей, и именно при них в Черной Грязи стали расти лимоны, померанцы, персики, фиги и виноград. Последний отпрыск большого когда-то семейства - Сергей Кантемир - никогда не считал Черную Грязь своей главной подмосковной и не внес в нее ничего нового.

А в 1775 году это место облюбовала сама императрица Екатерина Вторая, решив создать здесь подмосковное <<Царское Село>>.

Почти весь 1775 год императрица посвятила Москве. Именно в древней столице должны были состояться торжества по поводу подписания победоносного мира после шестилетней войны России с Турцией. С наступлением тепла она переселилась в старинное царское село Коломенское и отсюда совершала прогулки по окрестностям. Живописные просторы и водные глади соседней Черной Грязи пленили воображение царицы.

<<Вот, в один прекрасный день, ея величество изволила выехать на большую дорогу, которая ведет из Москвы в Каширу. Дорога привела к огромному пруду, рядом с которым был еще пруд больше и живописнее и это пруд принадлежал не Ея Величеству, а соседу ея, князю Кантемиру. Ко второму пруду примыкал еще третий с извилистыми берегами. Вот гуляющие, направляясь от одного пруда к другому, то пешком, то на лошадях, на расстоянии семи верст от Коломенского, начинают завидовать чужому имению, хозяин которого, старик за 70 лет, совершенно равнодушен и к водам, и ко всем живописным видам. Вот все придворные, с повелительницей во главе, начинают весьма осторожно и ловко пронюхивать на счет его светлости, не продает ли имения, очень ли дорожит им, часто ли там бывает, не нуждается ли в деньгах>>, - писала она в Париж своему постоянному корреспонденту барону Ф. М. Гримму.

Решение созрело незамедлительно - приобрести эти земли в собственность. Отставному Бригадиру Князю Сергею Кантемиру, запросившему 20 тысяч рублей, было выплачено 25 тысяч, и Черная Грязь стала новым владением императрицы в Подмосковье.

На царское село Коломенское <<теперь никто и смотреть не хочет>>, сообщала императрица барону Ф. М. Гримму. Его затмила новая усадьба, которая получила громкое имя <<Царицыно>>, <<. и, по общему мнению, это сущий рай.>>.

В несколько июньских приездов в новую императорскую <<подмосковную>> Екатерина II с удовольствием играла роль <<помещицы>> нового имения, вникая в мельчайшие вопросы его организации и наблюдая за ходом строительных работ. С первых чисел июня здесь спешно сооружались временный дворец для императрицы, а также кавалерские покои для свиты. Строительство временных дворцовых построек было завершено к концу месяца и обошлось казне почти в 14 тысяч рублей. 30 июня императрица со свитой перебралась в новое имение. Первое пребывание здесь Екатерины II было недолгим; уже 6 июля она вернулась в Москву для участия в торжествах, которые проходили в Московском Кремле и на Ходынском поле. А 25 июля началось самое длительное пребывание императрицы в Царицыно. Камер-фурьерский журнал обстоятельно фиксирует церемониальную сторону жизни. В Царицыно Екатерина II любила совершать поездки по окрестностям: в Коломенское и Кусково. Она совершала прогулки <<на судах>> по Цареборисовскому пруду. Любила <<смотрение рыбной ловли>>, соколиную охоту, военные смотры, фейерверки, спектакли, в том числе <<в лесу>> - в парке. Сохранились рассказы, что местные жители с изумлением взирали на идиллических пастушков и пастушек из представлений, которые разыгрывали для государыни и ее свиты под открытым небом. Императрица наслаждалась простотой и естественностью сельской жизни. Но значительную долю времени занимали и дела государственные. Недаром еще 7 июля в <<Московских ведомостях>> появилось объявление Московского почтамта об <<учреждении ежедневной колясочной почты из Москвы в Царицыно и обратно в бытность там Двора Ея Императорского Величества>>. В это время в Царицыно были подписаны Манифест об уничтожении Запорожской сечи и причислении её к Новороссийской губернии, отсюда были посланы благодарственные письма членам Комиссии, созданной для подавления пугачевского бунта, кроме этого решались и многие другие вопросы.

28 августа императрица покинула Царицыно. В сентябре она дважды возвращалась сюда, и снова были лодочные прогулки и фейерверки. Осенью, перед отъездом в Санкт-Петербург, императрица решала многочисленные вопросы организации жизни своего имения: о денегах на его содержание, о штате служителей. 20 ноября был подписан указ об отпуске с января 1776 года 30 тысяч рублей <<на строения, которые Мы производить указали в селе Царицыне по планам и под смотрением архитектора Баженова>>.

К этому времени Баженов уже сделал два варианта проекта. Екатерина утвердила 2-ой вариант. Екатерина строила всю жизнь, она признавала сама, что строительство было её страстью. Но что примечательно: за 34 года правления она не завершила ни одного собственного дворца.

У нее не было планов относительно приезда в Москву, и она не была намерена спешить, Царицыно должно было строиться долго. Только гений Баженова облёк в реальность то, что в её сознании не имело очертаний. Проекты его нравились, но в процессе строительства досаду и раздражение вызывали <<торопость от усердия>>, напоминания о деньгах и расходы, превышавшие однажды установленные.

Уезжая из Москвы, Екатерина, казалось, прощалась. Её жизнь входила в новое русло. Царицыно начиналось строиться, в перспективе не имея конца. Это был дар Москве, с которой она внутренне расставалась, дань пережитому в Москве. Баженов это время увековечил, сохранив его исторический масштаб.

Могла ли Екатерина вернуться в Царицыно и жить в нем? Вопрос, на который непросто ответить.

Строительство новой летней резиденции в Царицыне, как уже было сказано, было поручено архитектору Василию Ивановичу Баженову (1738-1799) - выдающемуся мастеру эпохи классицизма. Он получил разностороннее образование в Москве и Петербурге, во Франции и Италии.

Именно в Царицыне гений Баженова предстал фейерверком архитектурных идей. В 1776-1785 годах Баженов создал в Царицыне целый город из красного кирпича и белого камня. В центре его были пять дворцов для самой Екатерины и семейства её сына - цесаревича Павла Петровича. Вокруг царских хором и громадного здания кухонь <<рассыпались>> <<корпуса>> для придворной знати и <<домики>> для дворцовых служителей. Архитектор изобрел интересную кладку из специального ромбовидного кирпича, который то выступал вперед, то западал вглубь стены. Благодаря этому стена выглядела, как ковер, покрытый косыми шахматными клетками. Ансамбль дополняли мосты через овраги, галерея-ограда, парковые ворота. Зодчий намеревался строить также огромные конюшни и башню с часами. Представление о его ансамбле дают несколько уцелевших сооружений и письма Баженова могущественной императрице-заказчице.

Начав новую работу, Баженов, как всегда, загорался, забывая обо всем. Он дни и ночи мог просиживать над проектом, рисуя все новые и новые варианты, пока не добивался того, чего хотел. Баженов был одержим идеей возрождения русской национальной архитектуры, не щадил себя, бескорыстно и радостно отдавался этому великому подвигу; в нем он видел свое призвание.

Дворцовый ансамбль Баженова в Царицыне часто называют <<театром Архитектуры>>. Одни с радостью видят в его творениях родство с древнерусским зодчеством. Вторым слышится отголоски европейской готики - не то немецкой, не то английской. Третьим мерещатся акведуки Древнего Рима, четвертым - что-то <<мавританское>>. Словом, <<всем сестрам по серьгам>> - чего, видимо, и хотелось Екатерине в <<архитектурном театре>> её подмосковного <<Царского Села>>. В то же время архитектура Царицына абсолютно оригинальна и неповторима. Сам зодчий называл ее <<нежной готикой>>.

Екатерина Вторая самолично утверждала все чертежи. Но при первом осмотре недостроенной резиденции летом 1785 года она высказалась крайне сурово по поводу дворцового комплекса и решительно заявила: <<Внутри должен быть изменен, ибо так в нем было бы невозможно жить>>. Своды зданий она сочла <<слишком тяжелыми, комнаты слишком низкими, будуары тесными, залы темными, лестницы слишком узкими>>. Результаты затеянного и одобренного десять лет назад строительства не устроили державную заказчицу. Так ли это было на самом деле - сегодня сложно сказать. Трудно поверить, что знаменитый архитектор мог грубо просчитаться в интерьерных планировках и вообще осмелился противоречить желаниям самой императрицы.

Ни современники, ни потомки не поверили собственным высказываниям лукавой Екатерины. Истинные причины державного гнева объясняют женской капризностью и изменчивостью вкусов императрицы, политиканскими интригами ее новых фаворитов, масонскими связями Баженова и его дружеской близостью к нелюбимому царицей сыну Павлу Петровичу, клеветой завистников славы зодчего. Легендам и версиям <<несть числа>>. Изменилось время, вкусы, потребности, обстоятельства. Им и был принесен в жертву уникальный архитектурный ансамбль Баженова с его живописностью, легкостью, игрой пространств.

Баженов подвергается публичному унижению. Его предложения по <<переправке>> дворцов отклоняются, сам он увольняется в отставку. К июлю 1786 года дворцы, построенными Баженовым, были разобраны до основания, а для строительства нового Большого дворца призывается М. Ф. Казаков.

Матвей Федорович Казаков (1738-1812) - сверстник, друг и ученик Баженова, достигший впоследствии славы выдающегося русского архитектора.

Он запроектировал трехэтажное величественное здание. Мощный архитектурный комплекс должен был зрительно выделяться в ландшафтной панораме Царицына. Торжественное строение, устремленное в высь, по замыслу зодчего, венчали восемь шатровых крыш над башнями и бельведер с гербом Российской империи. Шатры дворца были призваны ассоциировать с башнями Кремля и с шатровыми древнерусскими церквями, указывая на <<готическую>> связь императорского дворца с традициями национального зодчества.

Но <<готика>> нового Большого дворца Казакова оказалась стилистически чуждой <<готике>> Баженова. В отличие от <<нежной готики>> баженовских строений архитектура казаковского дворца внушительна и тяжеловесна. Она ближе к образу замков и крепостных сооружений. Но это еще полбеды. Главное другое - казаковский дворец оказался столь громоздким по габаритам, что катастрофически разрушил хрупкую гармонию всего баженовского замысла. Близлежащие здания Баженова обрекаются на снос, а уцелевшие, лишившись единой композиции, <<разбегаются>> в разные стороны и зрительно <<съёживаются>>.

На восьмом году работ Екатерина опять кардинально вмешалась в ход царицынского строительства. В начале 1793 года она повелела уменьшить высоту Большого дворца на один этаж, и Казакову пришлось капитально переделать первоначальный проект. Он отказался от бельведера и резко сократил наружный декор башен.

Вопреки распространенным легендам, императрица Екатерина Вторая не лицезрела казаковского дворца в его завершенном виде, а потому не могла <<высочайше>> оценить ни его зрелищность, ни житейских качеств. Во время своего последнего визита в Москву летом 1787 года она видела лишь фундаменты строящегося здания.

Впрочем, императрица могла бы тогда и вовсе не заезжать в Царицыно, поскольку давно уже потеряла к нему живой интерес.

Осенью 1796 года Екатерина II скончалась. Возникнув за короткий срок по прихоти одного человека - Царицыно строилось как усадебный ансамбль, по своей величине невиданный до той поры, предназначенный для временного пребывания императорского двора в летнее время, с вполне определенной целью устройства феерических празднеств и вселенских торжеств. Но разрушение ансамбля началось еще тогда, когда строительство продолжалось. И сразу после смерти императрицы этот грандиозный комплекс оказался совершенно ненужным ее преемникам.

Весной 1797 года наследник престола Павел I во время коронационных торжеств в Москве посетил Царицыно. А через два месяца последовал высочайший указ от 8 июня 1797 года: <<В селе Царицыне никаких строений не производить>>. Новый император не хотел достраивать и жить в резиденции своей матери.

Неоконченный и брошенный Большой дворец стал удивительно быстро ветшать. Уже через несколько лет он воспринимался современниками <<руиной>> и <<мрачной развалиной>>. На протяжении последующих почти двух веков от дворца сохранялся только остов полуразрушенных стен, где постоянно гудел промозглый ветер. Все это время именно с ними был во многом связан образ Царицына как несостоявшейся царской резиденции.

Царицынские строения перестраивали и приспосабливали целое столетие под совершенно иные нужды и требования. Попытки возродить усадьбу в том или ином качестве начали предпринимать вскоре после воцарения императора Александра I - внука Екатерины. Но в итоге одни усадебные сооружения исчезли совсем, другие - превратились в руины, а третьи - изменили свой облик до неузнаваемости. <<Мрачные и грозные даже в полдень>>, - описывал И. С. Тургенев развалины Царицына в романе <<Накануне>>. Царицыно стало своего рода <<Московским Колизеем>> одним из поводов для раздумий русской интеллигенции о прошлом и будущем России. <<Для меня этот недавний дворец - красноречивее всех развалин Рима и Гишпании>>, - заявлял в 1828 году известный литератор и философ-славянофил Иван Киреевский. <<Царицыно в ряду подмосковных усадеб занимает особое место, - утверждал историк искусства в начале XX века. - Это музей архитектурных руин и прекрасная иллюстрация психологии русского XVIII века с его безудержным размахом, бестолковыми затеями, недолговечными начинаниями>>.

Однако Царицыно прославилось не только архитектурными творениями Баженова и Казакова, но и своим роскошным парком. Это был один из первых садов в так называемом пейзажном (<<английском>>) стиле, имитировавшем естественность самой природы. Баженов считал даже, что царицынский ландшафт не требует радикальных преобразований, ибо <<едва ли в самой Англии таковое место найдется>>.

Парк в Царицыне начал формироваться в XVIII веке, но расцвел в начале следующего столетия. Его благоустройством увлекался тогда крупный вельможа и начальник всех московских императорских дворцов и садов П. С. Валуев. Архитектурными жемчужинами царицынского парка стали постройки Ивана Васильевича Еготова. По проектам этого талантливого зодчего или под наблюдением возникло множество сооружений - павильоны, беседки, мостики, гроты, искусственные <<руины>>. Они считаются замечательными образцами московской архитектуры начала XIX века в стиле ампир.

Царицыну не довелось стать действующей императорской резиденцией, а потому в его парковых украшениях нет той помпезной роскоши, которая отличает <<русские Версали>> под Санкт-Петербургом. Зато есть другое - задушевное родство с провинциальной Россией. Сходные с царицынскими павильоны и беседки романтично декорировали в XIX веке помещичьи усадьбы, а также городские сады, бульвары и речные набережные. Немногие из них сохранились до наших дней, а лучшие - именно в Царицыне.

Только в 60-е годы XX столетия сложились наиболее благоприятные условия для начала комплексного изучения ансамбля Царицына, подготовки его к реставрационно-восстановительным работам. Первым таким условием стала массовая застройка жилыми домами на юге столицы территории в границах Московской кольцевой дороги. Для Царицына потребовалось установить границы усадьбы и охранных зон.

Стабильность, наступившая в стране в последние годы, позволила начать работы по реставрации и заняться благоустройством близлежащей территории. В 1993 году музей Царицыно был преобразован в Музей-заповедник, а в 1994 году Правительство Москвы утвердило границы музея-заповедника площадью 550 га.

В 2004 году Правительство России приняло решение - передать музей под управление Правительства Москвы. Мэр Москвы Ю. М. Лужков не замедлил с программой дальнейших действий. Уже в ближайшие годы музей-заповедник превратился в крупнейший на юге Москвы историко-культурный, музейно-выставочный, природоохранный и туристический комплекс с общей площадью свыше 700 гектар.

У Царицына - печальное прошлое, но, мне кажется, великое музейное будущее.

Только здесь можно увидеть творения великого русского зодчего XVIII века Василия Баженова, все другие проекты которого известны ныне лишь по чертежам и макетам, либо с трудом опознаются в капитальных перестройках.

Только в Царицыне, обозревая постройки В. И. Баженова и М. Ф. Казакова, можно понять, что такое <<готический вкус>> в русской архитектуре XVIII столетия.

Только в Царицыне можно полюбоваться крупнейшим и старейшим в современной Москве каскадом прудов XVI-XVII веков.

Только в Царицыне, путешествуя по его великолепному парку, можно проникнуться романтическими тайнами минувших эпох русской истории.

Только в Царицыне, в выставочных залах его дворцовых сооружений, можно увидеть художественные сокровища и шедевры декоративного искусства.

Только в Царицыне. Впрочем, надо приехать и увидеть всё своими глазами! От Московского Кремля до Царицына всего лишь двадцать минут на метро.