Вооражаемое интервью с Иоганном Себастьяном Бахом

-Господин Бах, Вы написали огромное количество произведений. Их можно играть целый год, даже если исполнять ежедневно. Какое из них наиболее дорого Вам самому?

-Разве могу я, отец своих детей, сказать, кого из них я любил больше? Они все были мне одинаково дороги. Также и мои сочинения. Я писал кантаты, мессы, пассионы, музыку для органа, клавира, струнных инструментов. Каждый опус – частица моей души.

-О чем Вы хотели поведать людям, говоря с ними на языке музыки?

-Мне хотелось рассказать, как велик и бесконечен этот мир, как важно стремиться к душевной чистоте и самосовершенствованию, хотелось призвать простого человека к стойкости в борьбе со злом, поддержать стремление к доброте и милосердию, прославить человечность в небе и на земле.

-Вы писали музыку во всех жанрах, существовавших в ваше время, кроме оперы. С чем это связано?

-Надеюсь, вы не думаете, что мне это было не по силам. При желании я вполне мог написать оперу. Ведь бывая в Дрездене, я смотрел и слушал оперные спектакли. Мне знакомы музыкальные оперные формы. Я неоднократно использовал их в своем творчестве. Но опера как жанр меня никогда не привлекала.

-Сейчас XXI век и ваша музыка звучит на концертных эстрадах всех стран, а современники ценили Вас только как органиста и знатока музыкальных инструментов.

Почти сто лет ваши произведения не исполнялись даже в родной Германии. Но есть цикл клавирных пьес – два сборника прелюдий и фуг называемые «Хорошо темперированный клавир», которые со времени их создания и по сегодняшний день широко известны в музыкальной среде, а известный русский пианист А. Г. Рубинштейн в своей книге «Музыка и ее представители» писал, что «если бы по несчастью все баховские мотеты, кантаты, мессы и даже музыка к «Страстям Господним» потерялись и уцелело бы только это, то нечего было бы отчаиваться – музыка не погибла». Вы согласны с этим утверждением?

-Не совсем. Мне бы хотелось, чтобы вся моя музыка звучала и радовала людей. Хотя не скрою, что такая высокая оценка моего «Хорошо темперированного клавира» очень приятна.

-Если я не ошибаюсь, полное название этого сборника звучит несколько иначе?

-Совершенно верно. Название этого сочинения я поместил на титульном листе автографа первой части: «Хорошо темперированный клавир, или Прелюдии и фуги во всех тонах и полутонах, касающихся как терций мажорных, или ДО, РЕ, МИ, так и терций минорных, или РЕ, МИ, ФА. Для пользы и употребления жадного до учения музыкального юношества, как и для особого времяпрепровождения тех, кто уже преуспел в этом учении, составлено и изготовлено Иоганном Себастьяном Бахом – в настоящее время великокняжеским Ангальт-Кетенским капельмейстером и директором камерной музыки. В году 1722».

-Если внимательно прочитать это название, становится понятно, что цель ваша при написании данного сборника была вполне конкретной: внедрить в практику умение пользоваться всеми тональностями темперированного строя, многие из которых до этого не были в употреблении. Расскажите об этом подробнее.

-Вам, конечно, трудно представить, но в мое время из-за несовершенства настройки клавишных инструментов чисто звучали только тональности с небольшим количеством знаков. Ведь если диез звучит всегда чуть выше бемоля, а в общепринятом натуральном строе это было именно так, то в пении или игре на струнных инструментах это легко достигалось, но на клавишных приводило к страшной фальши. Дело тут прежде всего в том, что точная физическая высота звукового колебания каждой ноты при своем сложении не во всех тональностях дает в конечном счете чистую октаву. Музыкант при музицировании был привязан к одной тональности, модуляции и отклонения в другие, даже ближайшие, становились невозможны, что лишало музыку значительной части ее выразительных средств. Именно это заставило многих музыкантов искать способ построения универсального строя, свободного от описанных проблем.

-Я знаю, что их сдерживала привычка к использованию благозвучных чистых квинт и терций. Ведь построить универсальный строй и при этом сохранить чистоту базовых интервалов невозможно. Можно только распределить ошибку, фальшь, расхождение между нашими представлениями о музыкальных интервалах и их реальным звучанием более-менее равномерно по музыкальной гамме. Найти закон построения нового музыкального строя наряду с музыкантами пытались и математики: Кеплер, Декарт, Лейбниц, Эйлер.

В XVI веке китаец Чжу Цзай Юя, принц династии Мин, увлекавшийся музыкой, математикой и астрономией, после тридцати лет тщательного изучения и экспериментирования разработал математическую основу построения равномерно темперированного музыкального строя. Первое упоминание о ней в Западной Европе появилось в неопубликованных бумагах великого математика Симона Стевина (1548-1620). В 1636 году сведения о равномерной темперации были изданы французским монахом, теологом, физиком и музыкальным теоретиком Мареном Марсеном (1588-1648) в его книге под названием «Всеобщая гармония». К концу века темперированный строй исследовал немецкий музыкальный теоретик и акустик Андреас Веркмейстер (1645-1706). Он разбил октаву на двенадцать абсолютно равных полутонов, в результате решилось множество проблем и стало возможным абсолютно свободно переходить из одной тональности в другую и начинать мелодию с любой ноты. Иоганн Каспар Керль (1627-1693), немецкий композитор, сочинил пьесу, которая модулирует из одной тональности в другую, и в ходе этой модуляции проходятся все тональности. Иоганн Каспар Фишер (1657-1738) опубликовал цикл из двадцати прелюдий и фуг в качестве педагогического сборника для органа, в котором представлены девятнадцать из двадцати четырех мажорных и минорных тональностей. Друг Генделя Иоганн Маттезон (1681-1764) опубликовал в 1719 году трактат «Школа генерал-баса», в котором представлены все двадцать четыре тональности. Ну а в 1722 году последовал ваш «Хорошо темперированный клавир». С этого времени композиторы, как позже метко заметил венгерский композитор Б. Барток, «могли уже без всякого риска шагать по всем тональностям».

-Хочу заметить, что в «Хорошо темперированном клавире» две части. Первая из них действительно появилась в 1722 году.

-Как быстро Вы закончили работу над ней?

-Написана она была не сразу. Одиннадцать прелюдий из двадцати четырех содержатся в первоначальном виде уже в «Нотной тетради», написанной мною в начале 1720 года для девятилетнего Вильгельма Фридемана. Некоторые фуги также принадлежат к числу моих ранних работ.

-В первой части, как впрочем и во второй, двадцать четыре пары прелюдий и фуг. Это просто набор из двадцати четырех разных пьес или цикл, в котором есть объединяющий момент?

-Конечно это цикл. В нем нет обычного единства тональностей, но есть единство тонального пути, движение по полутонам, по хроматической гамме. Сам я любил исполнять «Хорошо темперированный клавир» целиком, тогда он срастается в единое художественное целое, первая прелюдия выражает идею вступления, а фуга, несмотря на то, что она формально закончена, требует продолжения, которое должно соответствовать началу; это делает чередование прелюдий и фуг естественным и логичным.

-Но ведь каждая прелюдия и фуга – это тоже цикл. Их объединяет общая тональность, а также принцип дополняющего контраста. За большой по протяженности прелюдией следует, как правило, небольшая фуга. Если прелюдия оживленная, то фуга будет скорее строгая по тематизму.

По форме прелюдия обычно свободна, ей присущи черты импровизационности, она играет роль вступления к фуге, которая представляет собой полифоническое произведение и строится по особым, весьма строгим законам.

-Меня очень радует, что вы с таким вниманием и заинтересованностью относитесь к моему сборнику. Знакомы ли вам те строгие правила, по которым строится фуга?

-В основе фуги (в переводе с итальянского – бег) обычно лежит яркая, запоминающаяся тема. Ее последовательно излагают все голоса, в зависимости от числа которых фуга может быть двух-, трех-, четырех-, пятиголосной. Встречаются фуги, в основе которых не одна, а две или даже три темы. Они называются соответственно двойными или тройными. Основной прием развития в фуге – имитация ( в переводе с латинского – подражание), то есть поочередное вступление голосов, при котором каждый голос повторяет одну и ту же мелодию. Благодаря имитации достигается непрерывность мелодического движения. Мелодия, которая звучит одновременно с темой, называется противосложением, а разделы, в которых тема не проводится, называются интермедиями (в переводе с латинского – между).

Первый раздел фуги - экспозиция (в переводе – изложение), в нем тема поочередно излагается во всех голосах. Второй раздел – разработка, здесь тема интенсивно развивается при помощи усиления динамики, тональной и гармонической неустойчивости. Третий раздел фуги - реприза (в переводе – возобновление, повторение), в ней тема звучит только в основной тональности, благодаря чему создается ощущение тонального равновесия, устойчивости и завершенности всего произведения.

-Мой юный друг, смею надеяться, что вы и сами играли что-либо из моих прелюдий и фуг. Так ли это?

-О да, господин Бах, я играла Прелюдию и фугу до минор из первой части «Хорошо темперированного клавира».

-Уверен, вы заметили, что эту прелюдию отличает четкий и энергичный ритм, быстрый темп и единообразная фактура, оживленность, подвижность, непрерывно текущий характер движения.

-Да, но во второй половине прелюдии подчеркнуто четкое движение сменяется широкими арпеджированными пассажами. Затем движение останавливается – следует короткий эпизод ( 1 такт ), напоминающий речитативное соло в вокальном произведении.

Он вносит в прелюдию момент размышления, раздумья. Выразительные интонации, остановки в движении окрашивают музыку в патетические тона, придают высказыванию большую значительность. Это – кульминация прелюдии. Затем следует небольшое заключение. Арпеджированные пассажи теряют свою напористость, чему способствует и выдержанный бас до.

-А как вам последний звук прелюдии – мажорная терция?

-Она окрашивает заключение в просветленные тона. Фуга до минор трехголосна. Начинается она с одноголосного изложения темы средним голосом в основной тональности. Троекратное проведение основного мелодического оборота, более умеренный, чем в прелюдии темп, некоторая танцевальность ритма, изящество и грациозность делают ее выразительной, рельефной, запоминающейся. Второе проведение темы поручено верхнему голосу в доминантовой тональности соль минор. Здесь тема получает название «ответа». После небольшой интермедии тема звучит третий раз – в нижнем голосе. Два такта интермедии соединяют экспозицию с разработкой, которая начинается в Ми бемоль мажоре, тональности параллельной до минору. В разработке тема проходит в разных тональностях. С возвращением основной тональности наступает реприза. Появление темы в нижнем регистре придает звучанию особую значительность и воспринимается как кульминация фуги. Бас удваивается в октаву, это придает музыке мощность органного звучания. Постепенно движение успокаивается. Завершает фугу мажорный аккорд, который после драматической кульминации звучит особенно просветленно.

-Знакома ли вам вторая часть моего сборника?

-Я прослушала все прелюдии и фуги второй части. Знаю, что она была закончена в 1744, году. Прошло 22 года после создания первой части. Можно уверенно предположить, что проблема темперации к этому времени была успешно разрешена. Что же заставило Вас продолжить работу над сборником?

-Я хотел собрать воедино написанные в разное время прелюдии и фуги, переработать их, придать им окончательную форму.

Не могли бы вы мне сказать, что представляет наибольшую трудность при исполнении моих прелюдий и фуг?

-Главная причина затруднений и споров при истолковании вашего «Хорошо темперированного клавира» заключается в почти полном отсутствии в оригинальных рукописях обозначений темпа, характера исполнения и динамических нюансов.

-Как же вы преодолеваете эти трудности?

-Вспоминаем слова гениального пианиста Святослава Рихтера: « Баха можно хорошо играть по-разному, с различной артикуляцией и с различной динамикой. Лишь бы не искажались строгие очертания стиля, лишь бы исполнение было достаточно убедительным».

Господин Бах, наша беседа была необыкновенно интересной. У меня остался последний вопрос: что Вы хотели бы пожелать нашему поколению музыкантов?

-Друзья мои, вы живете в удивительно интересное время. Возможности ваши огромны.

Столько прекрасной музыки написано и вся она вам доступна. Вы можете слушать ее в концертных залах, театрах, в вашем распоряжении музыкальные центры, телевизоры, компьютеры. Любите музыку, слушайте ее, учитесь играть на инструментах сами, приобщайтесь к мировой музыкальной культуре. Ведь музыка – источник радости, она «доводит нас до самого края вечности и дает нам возможность в течение нескольких минут постичь ее величие».