Деэтимологизация или о пользе невнимания и забвения

Тема нашей статьи- «Деэтимологизация или о пользе невнимания и забвения в языке». Основной предпосылкой обращения к исследованию выдвинутой проблемы послужила её актуальность, то, что в настоящее время язык претерпевает ряд изменений, обусловленных негативным влиянием Запада и внедрением в язык чужеродных и «зловредных» элементов, приводящих к разрушению языковой системы с одной стороны, и естественным обновлением и изменением некоторых языковых форм - с другой.

В нашей современной жизни русский язык играет немаловажную роль. В пришедший век информационных технологий все почему-то сразу забыли о русском языке и его культуре. И очень обидно стало за тех людей, кто, владея высшими знаниями в той или иной области науки и культуры, так безграмотно их излагает. А о «культуре речи» и вообще не приходится говорить! Вот почему сегодня так остро стоит вопрос о чистоте и культуре языка!

Язык- это история народа. Язык - это путь цивилизации и культуры Поэтому изучение и сбережение русского языка является насущной необходимостью

О богатстве и красоте русского языка очень точно подметил наш писатель - современник А. И. Куприн: «Русский язык в умелых руках и опытных устах -красив, певуч, выразителен, гибок, послушен, ловок и вместителен. » Словесные формы русского языка разнообразны и многогранны. Но, как и в любом языке, в нём есть много противоречий и ошибок. Есть ошибки, которые пришли в русский язык из древности, и с ними спорят учёные-филологи до сих пор. А есть ошибки, которые укоренились напрочь в языке и считаются словесной нормой.

Следовательно, целью нашей работы является исследование изменений, произошедших в языке в результате деэтимологизации.

Для реализации данной цели мы решаем ряд сопутствующих задач:

1. Рассмотреть «узаконенные ошибки», ставшие словесной нормой.

2. Выявить изменения, произошедшие в семантике языковых единиц.

3. Изучить процесс деэтимологизации в современном русском языке.

Работа состоит из двух взаимосвязанных глав, в которых последовательно излагаются вопросы теоретического и практического характеров в соответствии с основными аспектами выдвинутой проблемы. Кроме того, в структуру работы включены введение и заключение, содержащие её тезисы и выводы, а также список использованной литературы.

«Узаконенные ошибки»

В данной главе мы прослеживаем появление тех или иных языковых ошибок, возникших в результате ряда причин. Вся глава направлена на доказательство выдвигаемого тезиса – узаконенные ошибки – это ошибки в историческом плане, они не осознаются и не являются объектом редактирования. Рассмотрены примеры лексико-семантических узаконенных ошибок.

«Изменение слов и речевых конструкций системы как показатель развития языков»

Деэтимологизация – один из основных процессов, в результате которого слово становится труднообъяснимо, – основное утверждение второй главы. Здесь рассматриваются примеры деэтимологизации, исследуются причины, последствия ее возникновения и развития. Все языковые изменения рассматриваются в непосредственной связи с историческими изменениями, произошедшими в нашем обществе. Много внимания уделено таким словесным формулам, как фразеологизмы.

Научным обоснованием исследования послужили работы таких лингвистов, как К. И. Чуковский, В. В. Одинцов, Д. Э. Розенталь и М. А. Теленкова.

Практическая значимость: данная работа может быть применена в качестве дополнительного материала на уроках русского языка в школах и вузах. Рассмотренные примеры помогут глубже вникнуть в суть историко-лингвистических изменений, объяснить значение тех или иных словесных выражений с точки зрения их этимологии и деэтимологизации, что, в свою очередь, будет способствовать устранению тех речевых ошибок, которые так часто встречаются в устной и письменной речи.

Узаконенные ошибки

Людям свойственно ошибаться. Известен и ряд языковых ошибок, основанных на непонимании иностранных слов. Так, европейцы, осваивая новые земли, не всегда находили «общий язык» с местными жителями. Из-за недоразумения возникли слова: орангутанг - буквально «лесной человек» (так туземцы называли жителей внутренних лесов острова Борнео, ныне Калимантан, а европейцы решили, что речь идет о крупных человекообразных обезьянах);

Кенгуру (увидев впервые этих животных, европейцы спросили у местных жителей, как те называются, и услышали в ответ - кенгуру, т. е. «мы не понимаем, не знаем»); Канада - «хижины» (речь шла о небольшом селении индейцев, оказавшемся поблизости, позже этим словом назвали огромную страну).

Зонтик- так зазвучало по-русски голландское слово zondek- буквально «покрышка от солнца». Позже ик стало восприниматься как уменьшительный суффикс и появилось слово зонт, которое можно считать собственно русским (его нет ни в одном другом языке). Но не только непонимание иностранных слов порождало ошибки.

В древности ошибки часто допускались переписчиками манускриптов, труд которых был нелёгким: им приходилось переписывать до 60-80 страниц в день. Не спасло от ляпсусов и развитие книгопечатания. Некоторые из ошибок, которые делали переписчики и наборщики, были позже узаконены. Самый известный случай - слово зенит. У арабов было semt, так оно сначала и записывалось в Европе, но когда-то то ли буква m была нечетко написана, то ли над последней палочкой третьей буквы случайно появилось небольшое пятнышко, буква m стала восприниматься как две: n и i, а все слово в таком виде вошло в европейские языки. Это ли не парадокс?

Менее известны другие случаи. Устойчивые ветры тропиков, периодически меняющие свое направление, т. е. дующие летом с океана, а зимой с суши, называются муссоны (восходит к арабскому mausin-сезон). Близко к русскому звучание этого слова в румынском языке (muson) или, скажем, во французском (mousson ). Но в других языках в середине видим n: английское monsoon; испанское monzon ; итальянское monsone ; немецкое monsoon. Легко догадаться, в чем дело. Да, случайная ошибка: n-это перевернутое u.

Иногда ошибка порождала мифы и легенды. Так, осознав различия языков, люди попытались дать им объяснение. Библия рассказывает, что некогда у всех людей был единый язык и жили они богато и счастливо, но возгордились и решили построить башню «до неба», желая сравняться могуществом с богом. Богу это не понравилось, и, не найдя другого средства, он взял и смешал языки строителей: каждый заговорил на своём языке, люди перестали понимать друг друга, строительство башни, естественно, не могло продолжаться. Среди людей возникло смятение, и они рассеялись по миру, а то место назвали Вавилон. Почему же именно Вавилон стал символом языкового хаоса?

Французский учёный А. Бернель объясняет, что Вавилон (из-за звукового сходства) связывали со словом балал - «смешивать», в действительности же название Вавилон происходит от аккадского Баб-илу, что в переводе на русский означает «Врата Бога». Это название было передано по наследству от древнего города Кадингир (тоже «Врата Бога»), на месте которого возник Вавилон. Таким образом, миф о вавилонском столпотворении (или смешении языков) в значительной степени обязан языковой ошибке. Можно указать ещё на одну, которая увековечена не только в слове, но и в мраморе. «Моисей» -одно из самых прославленных созданий Микеланджело. В нём скульптор воплотил мечту о мудром и решительном человеке, волевом и страстном. Неподвижная фигура полна внутреннего напряжения, динамизма. Пророк справедлив, но страшен в своем гневе. Народ, которого он спас, которому он нёс законы новой жизни, отступился от него, променял правду на деньги. Значительно увеличивают впечатление от образа рассерженного пророка маленькие рожки надо лбом. Откуда у пророка рога? Это многих удивляет. Во всем виноват латинский перевод библии. Латинское cor(O)natus - «сияющий, окружённый сиянием, лучами»; coronatum - «венчать, украшать венком» было подменено другим: cornutus - «рогатый», cornus - «рог». А Микеланджело воссоздал эту ошибочно возникшую деталь в облике Моисея.

Интересно – куда подевалось второе «р» в слове «коридор»? Ведь во французском языке «corridor», в португальском «corredor», в итальянском «corridoio» или «corridore» от глагола «correre» – «бегать». Почему всюду пишут «тамариск», хотя латинское название этого кустарника «tamarix»? Почему южноамериканскую птицу, чьё имя на латыни «tangara» – во всех наших книгах и даже энциклопедиях упорно называют «танагра»? Почему «Teller» стало «тарелкой» (хотя по-белорусски она «талерка»)? Много таких примеров. И отчего же они ошибки? Слово «коридор» полвека назад еще писалось через два «р». Потом орфография изменилась. «Диффракция» стала «дифракцией», а вот «диффузия» какой была, такой осталась. Правописание медленно, но всё-таки следует за произношением. Если взять тот же глагол correre, то есть слово, которое в написании не потеряло удвоенного «р» - коррида. Но если прислушаться, то произносят его как «коррида». Поскольку это слово воспринимается как иностранное, написание «заморожено».

Пример сокращения удвоенной согласной, да ещё и со смягчением, да ещё и с изменением произношения в соответствии с написанием на иностранном - бульдозер. В оригинале - bulldozer, произносится как «баллдоузер». Ничего, ассимилировали, теперь русское слово!

Узаконенные ошибки – это ошибки в историческом плане, они не осознаются носителями языка и не являются объектом редактирования. Но редактору полезно знать само явление. Поэтому рассмотрим несколько примеров таких бывших ошибок.

Лексико-семантические узаконенные ошибки можно разделить на две группы. В первой группе изменилось значение слова, но форма осталась без изменений.

«Биточки» – это круглая рубленая котлета. Но выделите корень слова, и вы сами догадаетесь, что так могли быть названы только отбивные котлеты. Предполагается, что слово пришло к нам из польского языка. Сдвиг его значения неясен.

«Абитуриент» – поступающий в вуз или техникум. Высокочастотное слово иностранного происхождения. Оно пришло в русский язык из немецкого, где означало – сдающий выпускные экзамены. В таком значении оно и пришло в русский язык. А его семантическая деформация быстрее всего связана с эпохой революции и гражданской войны, в результате которых понизился культурный уровень русского этноса – эмигрировало два миллиона образованных людей.

«Бесталанный» – лишенный таланта. Но что-то не то в этом слове. Куда исчезла из корня «талант» последняя буква? Слово воспринимается как морфологически деформированное, но форма-то в нем не изменилась. Слово «бесталанный» исторически не имеет к таланту никакого отношения. Оно происходит не от слова «талант», а от слова «талан», что значит: счастье, удача, судьба. «Талан» заимствовано из тюркских языков. Татарское «талан» – успех, удача. «Талан» – заимствование из греческого, где первоначально означало самую крупную денежную единицу и меру веса, а затем в результате метафорического переноса – дар, одаренность.

Слово «бесталанный» в старом значении (непутевый, несчастливый, неудачливый) употребляется только в народных песнях. Войдя в литературный язык, оно изменило свое значение из-за неясности внутренней формы слова, ибо слова «талан» в литературном языке нет. Сыграла ложная этимология. Это случилось в начале XIX века. У В. Г. Белинского слово встречается только в новом значении: «Слог отнюдь не есть простое умение писать грамматически правильно: гладко и складно, – уменье, которое часто дается и бесталанности». И в наши дни могут побеждать такие ошибки. На северо-западе России есть города с новыми названиями по модели «. горск»: Зеленогорск, Светогорск, Бокситогорск, Каменногорск. Люди, придумавшие эти названия, считали, что «. горск» – то же, что «. град». Зеленогорск – это Зеленоград. Но «. горск» происходит от слова «гора». Поэтому Зеленогорск этимологически должен происходить от Зеленой Горы. Слишком много гор в Ленинградской области. Опять победила ложная этимология.

Во второй группе узаконенных лексико-семантических ошибок изменились и форма слова, и его значение.

«Свидетель» – тот, кто видел. Но исторически слово «свидетель» происходит не от слова «видеть», а от слова «ведать» – знать. Свидетель – такова была старая форма этого слова (в современной орфографии). Свидетель – тот, кто знает. Сперва была изменена орфография слова, потом по ложной этимологии изменилось его значение.

«Злосчастный» – несчастный, злополучный. Уродливость слова видна невооруженным глазом, ибо прозрачная внутренняя форма слова – «злое счастье». Странное словосочетание. Но это словесный уродец.

Было старое русское слово «часть» в значении «участь». Злая часть – это злая участь; злоcчастный – неудачливый, непутевый. Злоcчастный – то же, что бесталанный. И историческая судьба двух слов одинаковая. В орфографическом словаре 1970 года последний раз приведены обе формы слова – старая и новая.

Своего рода ошибками можно считать многие фразеологические обороты, возникшие в результате усечений, искажений ранее вполне понятных выражений. Например, ошибочно выражение реветь белугой. Белуга нема, как и все рыбы. А вот млекопитающее из семейства дельфиновых подотряда зубатых китов- белуха, достигающая шести метров длины и полутора тонн веса, имеющая большое промысловое значение, может реветь, мычать. В речевом обиходе малоизвестное название белуха заменено словом белуга. Известное изречение Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому попасть в царство небесное поражает своей странностью. Сравнение, однако, будет ясно, если вспомнить, что у греков наряду со словом kamelos - «верблюд» имелось kamilos - «канат, толстая верёвка». Вероятность подмены тем больше, что долгое e произносилось как i , kamelos звучало как kamilos. Правильнее было бы: Легче канат протянуть через игольное ушко

Подобных несуразностей в русском языке пруд пруди. Мы к ним привыкли и не замечаем их. Есть слово «благовоние», но есть слово «вонь» – дурной запах. В чем противоречие? А раньше слово «вонь» означало просто запах. Слово «погода» означает состояние атмосферы. Но почему слово «распогодилось» означает наступление хорошей погоды после плохой? А потому что раньше словом «погода» обозначалось только хорошее состояние атмосферы. Плохое состояние атмосферы называлось непогода. Язык далеко не так логичен, далеко не так системен, как нам кажется, как нам бы хотелось.

Изменение слов и речевых конструкций системы как показатель развития языков

Наряду с языковыми ошибками, которые по праву считаются «узаконенными», мы часто в речи употребляем слова, не вспоминая об их первоначальном значении. Так, слово ошеломить имеет первоначальное значение - ударить в бою по шелому (шлему), сбить шлем, лишить сознания. Позднее это слово стало означать - сильно удивить, озадачить, потрясти, привести в замешательство, что утратило смысл военного термина и полностью отрешилось от тех обстоятельств, которые породили его. Образ давно потух, а слово осталось и не утратило своей выразительности. Та же участь постигла выражение очертя голову. По древним поверьям, круг, очерченный на полу, на земле или в воздухе, приобретал сверхъестественную силу, и никакая сила будто бы не могла одолеть того, кто очертил себя мелом, ножом, углем или каким-либо другим предметом. Позднее выражение приобрело иной смысл. Бежать очертя голову, бросаться очертя голову и т. п. - значит поступать безрассудно, не думая о последствиях.

Склонность народа - забывать первоначальные значения выражений и слов и пользоваться ими автоматически - наблюдается на каждом шагу. Хорошо или плохо, что в живом разговоре мы употребляем такие слова, прежний смысл которых забыт нами раз и навсегда? Полезно ли такое забвение? И нельзя ли без него обойтись? Ответ может быть только один: такое забвение чрезвычайно полезно, и обойтись без него невозможно никак.

Деэтимологизация - один из основных процессов, в результате которого слово теряет внутреннюю форму и становится труднообъяснимым. Одна из причин - случайность признака, легшего в основу наименования. В результате слово теряет свои корни, становится безродным и начинает претерпевать изменения. Вторая причина - исчезновение из языка мотивирующей основы. Например: добрый – добо - пора, время – первоночально имело значение большой, крепкий. Может исчезать не само слово, а одно из его значений.

Например: рубаха - рубить ( резать, шить - первое значение); (край, кромка - второе значение); то, что сшито - рубаха. На исчезновение смысловых связей иногда влияет изменение самого предмета. Например: копейка - был изображён Георгий - Победоносец, который убивал копьём змей. Конечный результат деэтимологизации - закрепление за словом нового вторичного значения. Например: позор (первоначальное значение - название действия по глаголу позреть = увидеть; затем позор приобрело значение зрелище, затем - бесчестие).

Примеры деэтимологизации: а) имён существительных: вилка (утрачена связь со словом вилы), мешок (ср. : мех), порошок (ср. : порох), крыльцо (ср. : крыло), столица (ср. : стол); б) имён прилагательных: голубой (утрачена связь со словом голубь), коричневый (ср. : корица), плотный (ср. : плоть), прочный (ср. : прок); в) глаголов: красить (утрачена связь со словом краса), нравиться (ср. : нрав), сердиться (ср. : сердце), уметь (ср. : ум).

Абстрагирующая работа ума человеческого заключается именно в том, что на базе конкретных, зримых и осязаемых образов, связанных с первоначальным значением слов, он создаёт общие понятия, отвлечённые термины, а это и являет собою подлинный прогресс языка. Нельзя же не считаться с непреложным законом всякого нормального языкового развития: умершие значения слов безвозвратно уходят из памяти молодых поколений, начисто забываются ими. Эта склонность молодых поколений к забывчивости и обеспечивает языку его правильный рост.

Возьмём хотя бы такое распространённое слово, как чан. Кто же (кроме лингвистов) вспоминает теперь, что оно происходит от древнего дщан, то есть в конечном счёте от слова доска (дощан). Его родственная связь с деревянными досками уже так испарилась из памяти современных людей, что они считают себе вправе говорить: медный чан, металлический чан, и никто не видит в этом бессмыслицы. Действительно, здесь нет никакого нарушения логики, т. к. мы уже давно не ассоциируем чана ни с сосной, ни с березой. Необходимо одно: чтобы забвение было массовым, всенародным. Но бывают случаи, когда забвение ещё не настало всеобщим. Одни забыли первоначальное значение слова, а другие ещё помнят его. И слово оказывается, так сказать, на распутье: помнящие обвиняют забывших в самой постыдной безграмотности. К числу таких слов, исконное значение которых ещё не успели забыть, относится благодаря. Исконное значение этого слова - благодарность, признательность. Но те, кто позабыл об этом, пишут без зазрения совести: «благодаря халатному отношению врачей», «благодаря пожару». А те, которые помнят, негодуют и язвительно спрашивают: «Как можно благодарить за безобразие?» Но как бы не нравилась эта «дикая» форма, она может утвердиться в языке навсегда, если только большинство говорящих начисто и окончательно забудет его первоначальное значение: дарование благ. Тогда уже никто не станет возмущаться такими выражениями, как «благодаря продолжительной засухе». Но если бы мы не обладали драгоценной способностью за б ы в а т ь первоначальные значения слов, мы не могли бы употреблять ни одного крылатого выражения, ни одной идиомы. Например, «Он живёт у чёрта на куличках». Вас поняли, не анализируя отдельных частей этой фразы, совсем не вникая в слова, из которых она состоит. Её восприняли всю целиком.

Из всего сказанного следует, что склонность живых языков з а б ы в а т ь на протяжении столетий первоначальную историю отдельных слов и словосочетаний вполне закономерна, необходима, естественна. Время давно узаконило эти «несуразные» формы. С ними уже нечего бороться. Также очень важно не забывать, что основа основ языка - это разум. Недаром логика произошла от слова логос, что по-гречески значит слово. Можно допустить нарушение логики, происшедшее в силу того, что подлинный смысл какого-нибудь слова (или словесного комплекса) успел уйти из памяти наших дедов и прадедов, но нельзя допускать в наш язык такие небывалые комбинации слов, которые нарушают элементарные нормы человеческой речи. К ним относятся такие словосочетания, как, например, прейскурант цен, ибо те, кто ввёл в обиход эту нелепую форму, не то что забыли, а просто не знали, что прейс - это и значит по-немецки цена. Такими же недопустимыми представляются выражения мемориальный памятник, памятные сувениры, промышленная индустрия, народный фольклор -потому что мемория и значит память; сувенир - памятный подарок; индустрия-промышленность; фольк значит народ, а фольклор - народное творчество. Те, кто ввели в наш язык эти сумбурные формы, показали свою полную безграмотность и пренебрежение великим языком. Интеллигенция, которая в прежнее время вследствие своей малочисленности и многих других причин очень слабо участвовала в формировании речи, в просвещенном контроле над нею, теперь уже настолько разрослась и окрепла, что её вмешательство в стихийные языковые процессы с каждым годом делается всё ощутительнее. Чем культурнее становится наша страна, чем больше образованных людей выдвигает из своих недр народ, тем больше хорошо вооруженных борцов за подлинную, а не мнимую чистоту языка возникает и в литературе, и в жизни, тем громче и авторитетнее их голоса.

Но вернёмся к словесным формулам типа: «навострить лыжи», «подложить свинью». Спрашивается: имеем ли мы право разрушать эти формулы, заменяя в них отдельные слова? C первого взгляда, нет. Все элементы этих конструкций так крепко срослись, что ни один из них не может быть заменён другим. Конструкции эти замечательны именно тем, что они не подлежат обновлению и всегда остаются неизменны. Вместо «зарубить на носу» нельзя сказать «зарубить на подбородке», «зарубить на щеке» и т. д. По этому поводу справедливо сказал академик В. В. Виноградов: «Подстановка синонима или замена слов, являющихся основой фразы, невозможна без полного разрушения образного смысла фразеологического единства». Эти словосочетания в обычной речи не допускают никаких вариантов. Недаром их называют устойчивыми, монолитными, целостными. Правда, бывали случаи, когда художники слова перелицовывали фразеологизмы на свой лад и в интересах изобразительности разрушали их самым, казалось бы, непозволительным образом. Таких случаев множество. Всем известен фразеологизм «как мухи мрут». Именно поэтому такое сильное впечатление производит похвальба гоголевского Артемия Филипповича, заявившего, что у него в больнице «все как мухи выздоравливают». Привычная конструкция разрушена, и этой ценою достигнут большой трагикомический эффект. Так как фразеологизмы, а также многие поговорки имеют весьма почтенный возраст, то затемнение их первоначального смысла – обычное дело в языке. Но десемантизация отдельных членов оборота не мешает его употреблению, ибо значение фразеологизма не складывается из значений его частей. Кто знает, что:

– в выражении «у черта на куличиках» слово «куличка», «кулыга» означает – расчищенная лесная поляна,

– в выражении «ни богу свечка ни черту кочерга» слово «кочерга» означает – лучина для освещения,

– в выражении «ни кола ни двора» слово «кол» означает – полоса пахотной земли шириной в две сажени?

Но бывает, что затемнение внутренней формы фразеологизма приводит к его переосмыслению. Модная сейчас в газетах идиома «власть предержащие», то есть власть держащие, власть имущие, впервые зафиксировано в тексте «Остромирова евангелия» (1056). Это даже не русский язык, а древнерусский – общевосточнославянский. Тысячу лет назад слово «власть» означало – страна, область (сравните – волость), а слово «предержащие» означало – управляющие. Древнее значение оборота «власть предержащие» - управляющие страной, волостью, новое значение - власть имущие.

Значение изменилось, форма осталась прежней. Но чаще затемнение значения фразеологизма приводит к искажению его формы. Идиома «взять в оборот» – это искаженное «взять в оброть»: оброть – часть упряжи лошади (от слова «рот»). Во фразеологизмах, как и в лексике, идет непрерывный процесс изменения, трансформации, который современниками этих изменений оценивается как искажение. Искажения – это ошибки, и с ними надо бороться. И на наших глазах происходят такие искажения-изменения. Литературный редактор должен их знать. Мастерство редактора в данном случае заключается в том, чтобы различать: какой процесс закончился, и трансформация превратилась в узаконенную ошибку, а какой процесс еще идет, и деформация признается ошибкой. В качестве иллюстрации опишем четыре распространенные деформации фразеологизмов и поговорок.

1. Фрагменты из газет: «пока кипит сыр-бор», «стоит ли поднимать сыр-бор», «сыр-бор начался», «зачем сыр-бор городить», «зачем затевать сыр-бор». Здесь ни одного правильного употребления фразеологического оборота. Более того, авторы этих фрагментов даже не подозревают что «сыр-бор» – это сырой бор, сырой лес. Выражение столь древнее, что в нем законсервировано краткое прилагательное да еще с существительным (в современном русском языке краткие прилагательные употребляются только с глаголами). Настоящий фразеологизм – «разгорелся сыр-бор».

2. Фрагменты из газет: «солидную лепту в загрязнение воздуха вносит вагоноремонтный завод», «вносят свою лепту в канцелярское усовершенствование русского языка и спортивные комментаторы», «большую лепту в успех сегодняшней работы внес. », «немалую лепту в разъединение рельсового пространства вносят и таможенные барьеры». И опять все употребления ошибочны, потому что «лепта» – древнегреческая мелкая медная монета. Правильный фразеологизм – «внести посильную лепту». В речевом изъяне проявляется образовательный, культурный изъян.

3. «Вот тебе, боже, что нам негоже» – именно этим принципом руководствуются монополии, сплавляя «третьему миру» все, что не пользуется спросом в развитых странах». (Газета). «Этим и воспользовался Едигей. Убедил начальника разъезда, что надо самим поехать, а то ведь пришлют – на тебе, боже, что нам негоже». (Ч. Айтматов, «И дольше века длится день»). Боже в этих примерах ни при чем. Правильная форма фразеологизма – «на те, небоже, что нам негоже»: небоже – убогий, нищий.

4. Стало почти общеупотребительным выражение «возвратиться в родные пенаты». Но это невозможно сделать, так как пенаты – античные божества дома. Неискаженная форма фразеологизма «возвратиться к родным пенатам» – калька с французского.

Борьба с подобного рода ошибками имеет парадоксальный характер, потому что большинство из них в конце концов победят. (Заметили: большинство. победят?) Так надо ли с ними бороться? Надо! Все эти случаи обновления готовых словесных конструкций происходят тогда, когда то или иное привычное сочетание слов перестаёт ощущаться нами как некое смысловое единство, отдельные элементы незаметны для нас. До той поры мы совсем не задумывались об их точном значении,- и вдруг оно раскрылось перед нами впервые.

О фразеологизмах можно говорить очень много. Каждый фразеологизм существует в нашей речи лишь до той поры, покуда отдельные элементы, входящие в его состав, незаметны, неощутимы для нас. Чуть только нам разъяснят, откуда взялось то и или иное выражение (например, «бить баклуши»), это выражение перестаёт быть фразеологизмом, т. к. неотъемлемый их признак заключается в том, что они используются нами как нечто целостное, монолитное, автоматически, при полном невнимании к их отдельным частям.

Обобщая вышесказанное, мы пришли к следующему: языковая (литературная) норма – «совокупность наиболее устойчивых традиционных реализаций языковой системы, отобранных и закрепленных в процессе общественной коммуникации». Нормативному языковому варианту противостоит ненормативный, и если бы в языке не было вариативности, не было бы и необходимости в понятии языковой нормы. Вариативность пронизывает все уровни языка, непонимающим ее сути она кажется чем-то лишним, ненужным – чудовищным несовершенством языка, которое нужно и можно исправить. Но избавиться нельзя – пока язык жив. Языковая вариативность есть след языкового развития. Рядовой носитель языка видит только современное состояние языковой системы и оценивает ее как нечто застывшее. Но язык не стоит на месте, он развивается, изменяется – очень медленно и почти незаметно для одной человеческой жизни.

Существует две причины языковой эволюции. Первая причина – внешняя. Жизнь изменяется, появляются новые реалии, которые требуют новых слов – так расширяется словарь. Другие реалии уходят из жизни в историю, отмирают и слова, их обозначающие – так сокращается словарь.

Вторая причина – внутренняя. Язык сам со временем изменяется. Двигатель этого внутреннего изменения языка – языковая вариативность. В плане культуры речи варианты делятся на старые и новые. Например, если вы встретите в романе современного писателя выражение «ни за какие благи», то сочтете это за ошибку. И будете совершенно правы. Но это словосочетание взято из «Записок охотника» И. Тургенева, и тогда, в середине ХIХ века, именно этот вариант считался правильным, а вариант «ни за какие блага» был на периферии русской литературной речи.

С удалением от наших дней степень архаичности русского языка возрастает, и наконец наступает предел, за которым современный читатель перестает понимать родной, но устаревший язык. Требуется переводчик. Движение, изменение русского языка, отраженное на рисунке, есть итог борьбы языковых вариантов. Эта борьба постоянно обновляет язык: новое приходит, а старое уходит. Языковые варианты существовали всегда, и будут существовать всегда, пока жив язык. Таким образом, языковая вариативность – это способ постоянного внутреннего обновления языка, его движения, развития. Язык – это саморазвивающаяся система, которую можно сравнить с живым организмом. Пока язык жив, он полон вариантами. Удалить языковую вариативность – значит, прекратить развитие языка, значит, убить язык. Живым носителям живого языка остается одно – приспособиться к постоянному обновлению языка, к языковой вариативности и понять механизм, который ею управляет. А механизм, который ею управляет и есть языковая норма. Язык имеет свою собственную логику, и среди тех сил, которые животворят и питают его, заметное место принадлежит двум, казалось бы, отрицательным факторам: невниманию и забвению. Мы также убедились на ряде конкретных примеров, что язык, ускользая от упрощенческих требований, всегда подчиняется законам своей внутренней логики,- изощрённый, изменчивый, прихотливый, вечно обновляющийся и бессмертный, как жизнь. И главное, не нужно забывать, что вопрос о чистоте языка - не только языковая проблема. Многие полагают, будто стоит только людям, говорящем на плохом языке, усвоить такие-то и такие-то правила, устранить из своей речи такие-то слова и обороты и заменить их такими-то,- и задача будет решена: наступит золотой век идеально-правильной речи. Такое мнение ошибочно! Лишь та речь может называться культурной, у которой богатый словарь и множество разнообразных интонаций. Ведь культура речи неотделима от общей культуры. Чтобы повысить качество своего языка, нужно повысить качество своего интеллекта. И только сегодня человек с высоким интеллектуальным уровнем и чистым, богатым языком может достичь небывалых высот!