Черемуха как поэтический образ в стихах Ольги Фокиной

«Попахни, черемушка,

Родимой сторонушкой»

Словно песня звучат слова Ольги Фокиной. Черемушка. Сколько тоски и любви вложено в это слово. Слово – название широко известного северного деревца. Так почему же именно эта скромная черемушка стала поэтическим мостиком между «прошедшим и будущим теплом человеческим»? Почему именно она вызывает самые дорогие, сокровенные воспоминания?

Цель нашей работы – постараться ответить на этот вопрос. Предметом нашего исследования, таким образом, будет поэтический образ черемухи.

Обратимся к материалам биографии, стихам Ольги Александровны Фокиной, которая родилась и выросла в мире северной природы, неброской, неяркой, но удивительно щедрой и притягательной. А может быть неправильно это утверждение «невзрачной, неброской»? Может быть надо просто увидеть это чудо, понять его, подаренное природой. Без сомнения, Ольге Александровне это удалось. Постараемся вместе с нею пережить этот путь.

Ольга Александровна Фокина родилась 2 сентября 1937 года в деревне Артемьевской Верхнетоемского района Архангельской области в многодетной крестьянской семье. Отец Александр Иванович и мать Клавдия Андреевна – потомственные северные крестьяне. До начала Великой Отечественной войны отец работал бригадиром в колхозе, в 1941 году был призван в армию, а уже осенью 1943 года после ранения и лечения в госпитале был отпущен домой и через месяц умер. Как указывалось в справке, "в связи с пребыванием на фронте. Семье, где было пятеро малолетних детей, выдали пособие в 6 рублей 50 копеек в месяц

Девочка старалась помочь матери: просила милостыню в соседней деревне, туда же была отдана в няньки. Только в 1945 году она начала учиться в школе, обнаружив большой интерес и способности к стихосложению. Она мечтала стать поэтом. Позднее, уже став взрослой, Ольга Александровна объяснила это тем, что в детстве, не смотря на тяжелое время, ее мама часто рассказывала детям сказки, стихи, пела колыбельные песни. Была и вторая причина: девочка часто болела, питание было плохое и одежды не хватало. Она часто оставалась дома наедине с любимой тетрадкой. Стихи получались мелодичные, песенные, речь выразительная. Но главное – это были стихи о жизни.

В 1952 году Ольга Александровна, закончив школу – семилетку, по совету матери поступила в Архагельское медицинское училище.

Участвуя в выпуске стенгазеты, как – то юная поэтесса написала стихотворение, на которое обратила внимание учитель литературы. По ее просьбе девушка принесла тетрадь со стихами. По ее совуту Ольга Александровна показала стихи в местной редакции. Вскоре в областной газете "Северный комсомолец" были напечатаны два стихотворения, которые сопровождались портретом поэтессы и напутствием редакции. Так заканчивался для О. А. Фокиной 1955 год. Она стала посещать писательские собрания, которые проводились при газете.

В 1956 году она стала заведовать медпунктом в Верхнетоемском леспромхозе. "В этот период хорошие стихи писались. Бежишь по вызовам, в день по нескольку километров по лесам находишься, присядешь где – нибудь и на клочке бумаги или на обратной стороне горчичника записываешь строчки. Иногда в день до десяти стихов получалось," – вспоминала она потом, уже став известной, на встречах с читателями.

Первые стихи были напечатаны в альманахе "Север", который выпускался писательской организацией.

В 1957 году Ольга Алуксандровна отправила свои стихи в Литературный институт имени А. М. Горького в Москве, прошла творческий конкурс, сдала вступительные экзамены и стала его студенткой. Закончила в 1962 году. Всего год она работала младшим редактором в издательстве "Советская Россия", а потом снова отправилась на север и поселилась в Вологде. В этом же 1963 году вышла первая книга стихов. Она называлась "Сыр - бор". А уже через три месяца поэтесса была принята в члены Союза писателей.

Самые ранние стихи – рассказ о детстве, которое оборвала война, о горе, которое принесла ребенку смерть любимого отца, не вернувшегося с фронта, о первых радостях, случайно врывавшихся в военное детство. Вот он, кусочек мыла, пахнущего детством и "живым отцом. " А еще она умеет увидеть о нарисовать в своем стихотворении неброскую красоту северной природы. Это малая родина, с которой связано все самое дорогое, где кроме того была мама, которая растила дочь "себе на подогу, любя, не браня. " И звучит в стихах дочери горечь "за измену": не оправдала надежд, уехала в город из родной деревни. Уехала, а сердцем осталась все с той же березкой, родительской избой, полем пшеничным

Ольга Александровна Фокина – автор многих поэтических сборников. "Маков день"- книжка, изданная в 1976 году, принесла поэтессе признание, ей была присуждена Государственная премия РСФСР имени А. М. Горького. В 1978 году вышел сборник "Я в лесу была сегодня," где представлены стихи о природе, родном крае в разное время года, но главное – это призыв заботиться об этой природе, не губить себе в утеху. Каждое стихотворение наполнено теплом, добротой, искренней любовью к миру и людям.

Что же такое природа для Ольги Александровны? Красота. Источник силы, вдохновения. Родина. Родной дом. Любовь. Счастье. Память. Читаем:

«Черемуха за старым огородом-

Единственная память об отце».

О молодом, безбородом колхозном бригадире, умевшем делать деревянные игрушки, которые любили дети. О хозяине – мастере на все руки. О добром улыбчивом отце. Таким его запомнила маленькая дочка. Это он принес домой маленький слабенький прутик, корни которого «обнажил шальной ручей». Он пожалел его, не пожалев при этом новенькую кепку, которую наполнил землей, что не повредить корешки. А потом смущенный шагал по деревне «с охоты».

А вот и дом.

И радостное: - Тятя!

Несется из распахнутых ворот.

По звонким лужам, обгоняя братьев,

Я первая взлетаю в небосвод.

И все вместе пристраивали черемушку в огороде. Отец мечтал: «Черемушки ребята наедятся». А маленькая девочка была бесконечно счастлива: «Жилось мне так легко, светло и просто». И вдругвойна. Уходит отец

В постельке с тополиным пухом

Проснулась я, крича:

- Меня забыл!

Затих светлый домСлучайно тонкий стебелек черемухи срезала серпом мать Будто горечь его почувствовали дети в похлебке с крапивойИ сразу «стали старше и умней».

До морозов тайком дочка бегала на «живой ручей», поливала, выхаживая пенечек, все надеялась и переживала: «Тятя спросит о черемухе своей».

Не спросит. Не вернется. Но росточек, будто откликневшись на доброту детскую, на горе семье, вдруг зазеленеет листочком

Стою в раздумье на родном крыльце:

Черемуха за старым огородом –

Единственная память об отце.

Во всей красе над нею – небо мая!

Счастливых слез свиданья не тая,

Меня седая мама обнимает,

Седую маму обнимаю я.

Вершинкою, поднявшейся над крышей,

Черемуха кивает ей и мне

Такого цвета поискать – не сыщешь,

Листвы не встретишь гуще и темней.

Но если каждый красоту заметит,

То не любой поверит и поймет,

За что милей всех запахов на свете

Мне этот пряный горьковатый мед,

И отчего, с черемухой встречаясь,

Я уходу на столько лет назад,

И отчего невольно замечаю,

Что ствол ее и крив, и узловат.

Те шрамы – знаки мужества и силы,

Святая память отгремевших дней

Спи, мой отец. Темна твоя могила,

Но вся в цвету черемуха над ней.

Вот она, память об отце. Память, пережившая войну, повзрослевшая вместе с дочкой, ставшая «святой памятью» семьи, не случайно для девочки черемуха – гораздо больше, чем просто деревце. Это счастливое детство, с отцом, ладом, миром в доме. "Кивает" ей черемушка и много лет спустя, помнит маленькую девочку, которой сама обязана жизнью

Известно, что северная деревня особо всегда относилась к черемухе. Зеленый куст, дерево, она большую часть года невидная, но уж весной утопает деревня и окрестности в белом кипении цветов, и плывет горьковатое облако запаха над землей. Гордится деревня своими черемухами, как гармонистами гордилась, хвалилась перед другими. В стихотворении «Провожанье» Ольга Александровна говорит:

Ох, из колхоза уезжает

Да ох! Последний гармонист.

И соловьям у нас поется,

И вся черемуха в цвету,

А гармонистам не живется

На нашу девичью беду.

Сказочна деревня в душистом белом облаке. Но и сама по себе хороша лесная черемуха. Прочитаем стихотворение О. Фокиной «Взяла тоска за ворот», вот перед нами рассказ об удивительной встрече в лесу, которая стала спасительной:

Попала я в заросли,

Не чаяла выбраться

Вдруг тронуло за руки,

Коснулось на миг лица,

Коснулось в душе моей

Такого пресветлого,

Чего не вернуть уже

Ни солнцем, ни ветрами.

Такому, знать, молятся,

На это, знать, крестятся

Нет, не наособицу,

Среди чернолесицы

Стояла черемуха –

Как с неба свалилася!

Стояла черемуха

И не шевелилася

Как облако, белая,

Все цвет – листьев не было

И тихо запела я,

И цвету себе взяла.

Как песня. А с ней постепенное обновление, успокоение, возрождение души. И отпускает тоска, когда рядом черемушка, которая «как с неба свалилася»! Насколько сильны строки! Сравнения метки, выразительны, выражения будто из речи самой простой, звучащей в деревне, в то же время описание сделано как бы на противопоставлении, при чтении строчек стихотворения возникает единственное чувство, оттесняющее все остальные – бескрайнее удивление, о котором говорят "глаза распахнулись", и только потом - очарование, радость не меньшая, чем переживает автор.

Но есть и другое стихотворение, посвященное черемухе. Совсем иной разговор, по другому поводу, с другим настроением и другими словами.

1. Чере – чере – черемуха!

2. Чего, чего тебе вздыхать?

3. - Не при дороге выросла,

4. Взошла, где птица вытрясла.

5. И все мое имение –

6. Родник между кореньями,

7. Да коршуну не видное

8. Гнездовье соловьиное.

9. Из года в год соловушки

10. Летят во все сторонушки,

11. А мне пути заказаны,

12. А я к земле привязана.

13. Цвету не ало – розово,

14. Цвету бело – морозово,

15. И ягода не лакома,

16. Полюбится не всякому:

17. Наполовину мягкая,

18. А на другую твердая,

19. На половину сладкая,

20. А на другую горькая

Это стихотворение Ольги Александровны Фокиной хорошо известно как песня, музыку для которой написал вологодский композитор Валерий Гаврилин в 1977 году. На сцене областного вологодского драматического театра несколько сезонов успешно игрался спектакль "Черемуха", в котором звучала эта песня.

В русской поэзии черемуха олицетворяет образ нежной девичьей красоты, образ девушки в подвенечном платье, это верная подружка, с которой невеста может поплакать.

Вот первая строчка. Что это? Страдание? Плач? Когда слова по слогам, взахлеб? Черемуха. Но и здесь, когда, вроде бы печалиться не о чем – вольна в своей судьбе, своем выборе, счастья нет, все половинчато, да и имение родник да спрятанное в листве соловьиное гнездо, только позавидовать свободе соловушки! Страдание, но нет настроения безвыходности. Как слезы девушки, говорят, недлинные, так и у черемушке некогда горевать об одиночестве: она стала домом для соловушек, а ее цвет, ягоду, "родник между кореньями" вряд ли обойдут люди. Но как не поплакать, имея столь мало!?

Черемуха – подруженька. Сколько тайн скрывают ее ветви, скольких слов становятся свидетелем. Сколько трелей соловьиных дарят они миру. В ее цветах ищет девица счастливый, загадывая свое счастье, а то и плача о нем:

Разве горькое горе пророчил

Нашей белой черемухи цвет?

Наши белые – белые ночи

Разве черный оставили след?

Итак, мы размышляли о корнях, значимости и поэтическом богатстве образа черемухи, созданного вологодской поэтессой Ольгой Александровной Фокиной. Всем, кому интересна северная природа, кому пришлись по душе стихи, использованные нами в работе, мы предлагаем познакомиться с ее творчеством, с миром ее поэзии.

Назовем несколько сборников стихов:

1. Фокина О. А. Полудница. Северо – Западное книжное издательство, Архангельск, 1978.

2. Фокина О. А. Матица. Новые стихи. Северо – Зпадное книжно издательство, 1987

3. Фокина О. А. За той за Тоймой. Издательство "Современник", 1987.

Черемуха за старым огородом –

Единственная память об отце

Он был тогда безусым, безбородым,

С улыбкой на обветренном лице,

Колхозный бригадир.

Вернувшись с поля,

Шагал на речку мыться, а потом,

Перекусив ржаного хлеба с солью,

Полено брал, да нож, да долото,

В траву катились стружки – завитушки,

Как волосы дочуркины, белы,

И начинали новые игрушки

В избе сосновой обживать углы:

То пахарь с плугом, то косарь с горбушей,

То кузнецы, то лодка в два весла,

То пильщик, никогда не устающий

Но тех игрушек я не сберегла.

По веснам спать отцу мешали утки:

Хватал ружье!. но приходил – ни с чем.

Увидел раз: черемухе – малютке

Все корни обнажил шальной ручей.

На корточки присев перед бедняжкой,

Руками землю талую разрыл

И осторожно, в новую фуражку

Земли насыпав, кустик посадил.

Понес домой.

Болталось за плечами

С травинками на мушке, дулом вниз,

В полях, усеянных грачами,

Навстречу поднимался шум и свист!

Соседки озирались удивленно,

Посмеивались в горстки мужики:

- Охотимся? –

А он шагал, смущенный,

И мокрые блестели сапоги.

А вот и дом.

И радостное: - Тятя! –

Несется из распахнутых ворот.

По звонким лужам обгоняя братьев,

Я первая взлетаю в небосвод.

Сердита мать:

- Не надоело ль шляться? –

Но он, смеясь, упреки отведет:

- Черемушки ребята наедятся,

Давай посадим кустик в огород!

Мы были одинаковые ростом

С черемухой.

Той ласковой весной

Жилось мне так легко, светло и просто!

В какой из дней в наш тихий край лесной

Пришла война, об этом я не знала.

Должно быть, в толстой сумке почтальон

Ее принес

И вот – отца не стало:

С котомкой подбегал к подводе он,

Когда, в постельке с тополиным пухом,

Проснулась я, крича:

- Меня забыл! –

Но лишь ушанка свесившимся ухом

Махнула мне с отцовской головы.

День ото дня все тише, тише, тише

Звенели в доме нашем голоса,

Все чаще протекала наша крыша,

И от лучины плакали глаза.

На праздник больше не варили пиво,

Для песни мать не разжимала губ.

Она утрами стала жать крапиву,

Чтоб хоть какой – нибудь сготовить суп.

Не жгла крапива высохшие руки,

Бессонные, не видели глаза,

Когда, с крапивой вместе, серп срезал

Черемуховый стебелек упругий.

Но в этот день горька была похлебка,

И запах был черемуховый в ней

Поняв, мы ложки положили робко

И сразу стали старше и умней.

Потом, до слез ровесницу жалея,

Вплоть до морозов я сбивалась с ног,

Тайком от всех из родника Илеи

Носила воду – поливать пенек.

«Живым» родник Илею называли!

Но делать чудо медлила вода

И хлеб, вкусней которого едва ли

На свете было что – нибудь тогда,

Я сберегала, чтобы им, как клеем,

С пеньком чужую ветвь соединить,

И ленточку – шиповника алее –

Я выплела – черемуху обвить.

Но были все труды мои некстати:

Не зеленеть же листьям в октябре!

И как – то неожиданное: - Хватит! –

Меня хлестнуло около дверей.

- Садись за зыбку! Рвать обутки – хватит! –

Но, от обиды вдвое став смелей,

Я возразила матери: - А тятя

Ведь спросит о черемухе своей? –

Не разобрав, мать плачет иль смеется,

В большом корыте тиская белье,

Я услыхала:

- Тятька не вернется

И никогда не спросит про нее.

А новый день был так лучист и светел!

Плясал, и пел, и плакал сельсовет,

И громче всех, смеясь, кричали дети:

- Сегодня – мир! Войны сегодня нет! –

Как голубело небо над домами!

Как небывало вкусно пах шесток!

Но я опять не угодила маме,

Воскликнув:

- На черемухе – листок!

Прислушиваясь к шумным вешним водам,

Стою в раздумье на родном крыльце:

Черемуха за старым огородом –

Единственная память об отце.

Во всей красе над нею – небо мая!

Счастливых слез свиданья не тая,

Меня седая мама обнимает,

Седую маму обнимаю я.

Вершинкою, поднявшейся над крышей,

Черемуха кивает ей и мне

Такого цвета поискать – не сыщешь,

Листвы не встретишь гуще и темней.

Но если каждый красоту заметит,

То не любой поверит и поймет,

За что милей всех запахов на свете

Мне этот пряный горьковатый мед,

И отчего, с черемухой встречаясь,

Я уходу на столько лет назад,

И отчего невольно замечаю,

Что ствол ее и крив, и узловат.

Те шрамы – знаки мужества и силы,

Святая память отгремевших дней

Спи, мой отец. Темна твоя могила,

Но вся в цвету черемуха над ней.

Взяла тоска за ворот –

Ни вдоха, ни выдоха!

Рванулась я за город

На поиски выхода.

Попала я в заросли

Густы, многоярусны,

С крапивой до пояса,

С водицею по низу.

Мешали, мешалися,

Бесили, бессилили

Шиповник, ольшаники,

Ивняк да осинники.

На склоне большого дня

«Довольна ль смотринами?» -

Пытала, глумясь, меня

Орда комариная.

Попала я в заросли,

Не чаяла выбраться

Вдруг тронуло за руки,

Коснулось на миг лица,

Коснулось в душе моей

Такого пресветлого,

Чего не вернуть уже

Ни солнцем, ни ветрами.

Такому, знать, молятся,

На это, знать, крестятся

Нет, не наособицу,

Среди чернолесицы

Стояла черемуха –

Как с неба свалилася!

Стояла черемуха

И не шевелилася

Как облако, белая,

Все цвет – листьев не было

И тихо запела я,

И цвету себе взяла.

Попахни, черемушка,

Родимой сторонушкой,

Лежалой соломушкой,

Шершавой коровушкой.

Метеною улочкой,

Осевшим крылечиком,

Прошедшим и будущим

Теплом человеческим