Концепт «пустыня» в русской поэзии 19 – 20 веков

(на материале лирики А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. А. Блока, И. А. Бродского)

Введение

Все уясняется в сравнении с противоположным.

Язык поэзии – это не тот обиходный язык, к которому мы привыкли. Всё, казалось бы, такое же, и всё, однако, совсем другое: слова, соединения слов, фразы. Синтаксические построения.

В стихах ничего нельзя понять, если подойти к ним с прозаической меркой: они станут пустым набором слов.

Чтобы понять стихотворение, нужно сначала научиться понимать значения слов, которыми пользуется поэт. По сути дела, для каждого поэта можно составить особый словарь – ведь художник, создающий собственный поэтический мир, непременно создаёт и собственное осмысление слов, которое до конца понятно лишь в большом контексте.

Контекст – это словесное окружение, благодаря которому смысл отдельного слова становится понятным.

Е. Г. Эткинд в книге «Разговор о стихах» выстраивает целую лестницу контекстов:

1. общесловарный контекст;

2. условно-словарный контекст (общепринятый переносный смысл);

3. контекст литературного направления;

4. контекст данного автора;

5. контекст цикла стихотворений;

6. контекст отдельного стихотворения.

Тема моей работы – значение слова «пустыня», точнее, те значения, которые это слово приобретает, становясь частью поэтического текста. В тоже время моя работа представляет собой попытку концептуального значения этого понятия.

Казалось бы, это слово и без словарей понятно всем.

Какое-то неприятное, даже, пожалуй, страшное само слово “пустыня”. Она не оставляет никакой надежды, решительно объявляя – здесь ничего нет и быть не может. Здесь пустота. И действительно, если просуммировать те краткие сведения о пустыне, которые всем известны, картина получится не очень веселая. Воды нет, летом испепеляющая жара, кругом пески, растрескавшаяся глина, соляные корки. На многие сотни километров тянется пустыня, сколько, казалось бы, ни идти, ни ехать, все одна и та же безжизненная земля.

Арабская поговорка гласит: «Пустыня - это сад Аллаха, из которого властитель правоверных удалил всю лишнюю людскую и животную жизнь, чтобы на земле было хоть одно место, где он мог бы бродить в одиночестве».

Пустыня - мир испытаний, лишений, аскезы. Хотя именно в пустыне происходили многие важные и драматические события мифов, священной и реальной истории. Наиболее яркие образы пустыни в прошлом созданы в сфере литературы. И дело здесь не только в том, что пустыня на первый взгляд аскетична, не живописна, если не сказать безжизненна. Она раскрывает свою красоту постепенно, и осознание этой красоты требует определенного усилия.

Пустыня нерукотворна и обладает нечеловеческим, грандиозным масштабом. Она выводит за пределы обыденного в сферу духовности и интеллекта, в область не столько видимого и очевидного, сколько мистически таинственного, доступного только внутреннему взору. Показательно, что именно в пустыне зародился ислам - монотеистическая религия, сдержанно относящаяся к изобразительному, чувственно-конкретному воплощению мира. А еще раньше идеей неизобразимости Бога прониклись иудеи, связывающие с пустыней получение Завета.

Пустыня противоречива и коварна, полна обманчивых миражей. Бог впервые явился Моисею именно в пустыне, в виде столба пыли. Бесплодность пустыни - христианская аллегория состояния души, покинутой Богом.

Примерно такими значениями в разные культуры и эпохи наделялись образы пустыни.

В своей работе я использую термин «концепт» пустыня. Несмотря на высокую активность употребления, термин «концепт» не стал логически определённым понятием. Можно сказать, что концепт включает в себя следующие признаки:

• это объект идеальный, т. е. существующий в нашем сознании;

• это слово во всём многообразии языковых и внеязыковых связей;

• это слово, включающее в себя все возможные ассоциативные смыслы.

Осип Мандельштам писал: «Любое является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны, а не устремляется в одну точку». При этом сколь бы ни были разнообразны ассоциации слова, в основе их лежит всё один и тот же смысл, раскрывающийся сознанию с разных сторон.

концептуальный анализ рассматривается следующим образом:

• создание словарного портрета слова (слово на уровне Словаря);

• создание контекстуально-метафорического портрета слова (слово на уровне словосочетания);

• создание художественного портрета концепта (слово на уровне художественного текста).

Обоснование темы

Толчком к моей работе послужила глава «Слово и контекст» из книги Ефима Эткинда «Материя стиха». В этой главе, в частности, идёт разговор о смыслах, которые приобретает слово «пустыня» в поэзии Лермонтова. Мне показалось удивительным, что в художественном тексте слово может обнаруживать значения, прямо противоположные тем, что зафиксированы в словарях. Решив продолжить работу с этим словом, я обратилась к тем поэтам, в творчестве которых образ пустыни наиболее разработан: А. А. Блоку и И. А. Бродскому.

Надо отметить, что литературы на эту тему практически нет. Мне показалась интересной книга Гастона Башляра «Поэтика пространства», но в ней есть общие рассуждения о значении образа дома в сознании человека и о том, что человек стремится сделать окружающее пространство обжитым, иначе его существование становится дисгармоничным. Эти рассуждения помогли мне многое понять в лирике Бродского.

Кроме того, я обращалась к книге К. И. Чуковского об Александре Блоке.

Задачи исследования. Предмет исследования

В ходе работы над исследованием я поставила перед собой следующие задачи:

1. создать словарный портрет слова «пустыня;

2. собрать материал о бытовании этого слова в поэзии 19 и 20 веков на материале лирики А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. А. Блока, И. А. Бродского.

3. сделать вывод о том, какие смыслы приобретает это слово, оказываясь в поэтическом тексте.

Предметом исследования являются факты использования концепта «пустыня» в стихах А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, А. А. Блока, И. А. Бродского.

Методы исследования

На первом этапе работы произведён отбор материала и выбраны те конкретные произведения, которые впоследствии были использованы в работе.

На втором этапе был использован сравнительно – исторический метод и метод анализа поэтического текста (анализ текста стихотворений был проведён не в полном объёме, а в той мере, в какой это необходимо для дальнейшего сравнения).

На третьем этапе были сделаны обобщения и вводы.

Словарный портрет слова

Лексическое значение слова

Толковый словарь Ушакова даёт следующее толкование слова «пустыня»:

«обширное, необитаемое пространство земли со скудной растительностью или вовсе лишенное растительности. И пальма та жива ль поныне? всё также ль манит в летний зной она прохожего в пустыне широколиственной главой? Лермонтов. Вообще безлюдное Место. В глуши лесов, в пустыне мрачной, дикой, был монастырь. Пушкин. Забыли русский штык и снег, погребший славу их в пустыне. Пушкин (о наполеоновской армии). перен. Место, где мало или совсем нет народу, публики (разг. шутл. ). В дождливый вечер в парке - настоящая пустыня».

В словаре В. И. Даля читаем:

«Пустыня ж. – необитаемое, обширное место, простор, степи. Глас вопиющего в пустыне. Пустыня, пустынь – уединенная обитель, одинокое жилье, келья, лачуга отшельника, одинокого богомольца, уклонившегося от сует. Нештатный монастырь. Отшельник пустыньку построил. Пустынный – безлюдный, отшельный, одинокий. Пустынство, пустынничество, пустынножительство – жизнь пустынника в пустыни. Пустынник, - ница, пустынножитель, -ница – отшельник, живущий одинокою, созерцательною жизнью в безлюдье; монах-отшельник, обитатель кельи в пустыни. Пустырь, пустырёк, пустырища – опустевшее или незастроенное место, промеж жилья. Пустыри в Москве, после француза, лет в десять все застроились. Скот пустырничает – пасется по пустырям. Пустыш, пустышка – где пусто, ничего нет, ничто. Орех пустыш – гниль, свищ. Человек пустышка – пустой, пошлый, ничтожный. Дело, казалось, важное, а вышла пустышка! Похлебка пустышка – постная или с кашицей и маслом, но без мяса»

Этимологический анализ

Словарь Фасмера даёт происхождение этого слова от *pustъ и старославянского поустыни.

Отношение слова с другими словами языка

В словаре К. С. Горбачевича можно найти следующие общеязыковые эпитеты:

«Пустыня

- О величине, характере поверхности, цвете и т. п.

Безбрежная, безграничная, бесконечная, бескрайняя, беспредельная, бурая, гладкая, голая, горячая, громадная, жаркая, жгучая, желтая, зеленая, знойная, необозримая, необъятная, обнаженная, обширная, огромная, палящая, пламенная. Плоская, раскаленная, рыжая, сухая, холодная, черная.

- О впечатлении, психологическом восприятии; о пригодности для жизни.

Бедная, безводная, безгласная, безжизненная, безлюдная, безмолвная, безрадостная, бесплодная, бесприютная, глухая, голодная, грустная, девственная, дикая, жалкая, задумчивая, мертвая, молчаливая, мрачная, немая, омертвелая, печальная, скорбная, скудная, скупая, сонная, угрюмая, унылая, чахлая. »

Часть 2

Образ пустыни в ранней лирике А. С. Пушкина

Слова «пустыня», «пустынный», «пустынник» не являются основополагающими, концептуальными для поэзии А. С. Пушкина, но, проследив бытование этих слов в лирике поэта, я пришла к интересным результатам. Ефим Эткинд пишет: «У Пушкина, прошедшего академию классицизма, решительно преобладает внешний контекст, определяющий значение его слова, как общесловарное». Это утверждение целиком можно отнести и к интересующим нас словам.

Обращает на себя внимание частотность употребления этих слов в разные периоды творчества. Очень часто эти образы встречаются в стихах, написанных в Лицее и в первые годы после него, в тот период, который принято называть романтическим.

Уже в раннюю лицейскую пору Пушкин достигает в своем творчестве вполне профессионального уровня — он не просто мальчик, подающий большие надежды, но и заметный поэт своего времени, чьи произведения печатаются в журналах, входят в состав сборников образцовых российских стихотворений («Александру», «Воспоминания в Царском Селе», «Наполеон на Эльбе»).

В лицейских стихах Пушкина много перекличек с русскими и французскими произведениями. Он не стесняется своего ученичества, заимствует темы, мотивы, образы, поэтический « словарь», использует разные жанры (ода, элегия, послание, мадригал), существовавшие в поэзии начала 19 века. Пушкин-лицеист творил в ауре поэтической культуры своего времени.

В 1815 году Жуковский назвал Пушкина «надеждой нашей словесности», увидел в нём «будущего гиганта», но подчеркнул, что он ещё пока «бродит около чужих идей и картин». Действительно, во многих лицейских стихах Пушкина звучат анакреонтические мотивы лирики Батюшкова. Элегии 1815-16 годов (« Мечтатель», « К ней», « Певец») написаны под влиянием поэзии Жуковского. В немногих гражданских стихотворениях (« Воспоминания в Царском Селе», « Лицинию») Пушкин выступает учеником Державина. Поэт жадно впитывает всё лучшее, что создала европейская литература – от Вольтера до Оссиана.

Особенность лицейской лирики – игра масками. Лирика была поэтически условной и не отражала ни реальное жизненное поведение, ни его духовный мир. Но именно условность лирики и была залогом новаторства Пушкина, который позднее наполнил поэтические формы конкретным жизненным содержанием.

Книжно-условный строй лицейской лирики отразился и на образе лирического героя: он – жанровое лицо, маска, выбираемая соответственно форме произведения.

Это то мечтательный, грустный поэт (« Певец»), то ленивый мудрец из «Городка», то весёлый и беспечный гуляка («Пирующие студенты»), то

«монах», «чернец», «расстрига», мечтающий о земных радостях. Так, в стихотворении «К сестре» 1814 года он представляет себя обитателем монастыря, «младым поэтом», который «в пустыни глухой безмолвно воцарился». В стихотворении «Городок» 1815 года он тоже называет место обитания «моя пустыня». В «Мечтателе» (1815) читаем:

И муза верная со мной:

Хвала тебе, богиня!

Тобою красен домик мой

И дикая пустыня.

Лирический герой лицейских стихов часто назван пустынником: например, в послании «К Пущину» 1815 года, обращаясь к имениннику, говорит:

Прибрёл к тебе пустынник

С открытою душой

В стихотворении «К Дельвигу» (1815) герой называет себя «жилец полей пустынных», а в «Разлуке» (1816) свой дом называет «пустынника приют».

В пейзажных зарисовках как постоянный встречается эпитет «пустынный»:

В тумане пустынном клубится река

(«Сражённый рыцарь». 1815)

Недавно тёмною порою,

Когда пустынная луна

Текла туманною стезёю сидела дева у окна.

(«Окно». 1816)

Беседка названа «пустынный приют» любви, а у ручья в лесу «пустынный глас».

Интересно наречие «пустынно» в послании «Князю А. М. Горчакову» (1817): «Ужель моя пройдёт пустынно младость?» В данном контексте слово имеет значение «бесполезно, однообразно, безрадостно».

Почему же юному поэту всё его окружающее кажется пустынным, ведь он вовсе не был одинок, скорее, даже напротив? «В юные годы для Пушкина дом (Лицей) – келья и неволя. Пребывание в нём насильственно, а бегство – желанно. За его стенами видится простор и воля. <> В поэзии Лицей – брошенный монастырь, Петербург – блестящая и заманчивая цель бегства. В реальной жизни всё иначе, однако, перед нами поэтическое осмысление, трансформирующее реальность».

В это время элегия становится основным жанром пушкинской поэзии, насытив ее меланхолическими переживаниями, мотивами неудовлетворенности жизнью, недостижимости идеалов. В соответствии с новым мироощущением меняется весь колорит пушкинской поэзии: «луны туманный луч», «глас ночной», «печальная тьма лесов», «немая ночи мгла» сменяют «златые дни. Златые ночи». К стихотворениям Пушкина этого периода вполне применима характеристика, данная им поэзии Ленского: «Так он писал темно и вяло, что романтизмом мы зовем. Хоть романтизма тут нимало не вижу я».

Вторжение сентиментально-предромантических художественных веяний в его поэзию в то время пока еще не колеблет существенным образом преимущественно гармонического восприятия жизни, хотя именно тогда ему впервые открываются сложность и противоречивость внутреннего мира человека. В ранней лирике Пушкина был запечатлен, в сущности, счастливый «жизни миг», — теперь поэт начинает постигать не только иные, скорбные регистры человеческого чувства, но и его самостоятельную ценность.

Во время южной ссылки вполне в соответствии с романтическими традициями поэт описывает «пустынной речки берега», «пустынные вершины» море называет пустыней («Один предмет в твоей пустыне мою бы душу поразил»); узнав о смерти Наполеона, говорит, что он почил «среди пустынных волн». «Баратынскому» (1822) пишет из Бессарабии:

Сия пустынная страна

Священна для души поэта

Начиная с 1824 года, это слово совершенно уходит из пушкинской лирики. Однако единичные появления его знаменательны. Например, в стихотворении «19 октября 1825 года» поэт, вспоминая лицейские дни, возвращается и к поэтическим формулам того времени:

Пылай, камин, в моей пустынной келье;

А ты, вино, осенней стужи друг,

Пролей мне в грудь отрадное похмелье,

Минутное забвенье горьких мук.

Надо ещё отметить, что тема естественно возникает в поздних стихах на библейские сюжеты: «Духовной жаждою томим, В пустыне мрачной я влачился. » («Пророк»), «Свободы сеятель пустынный, Я вышел рано, до звезды»

Таким образом, Пушкин использует слова «пустыня» и «пустынный» в общесловарном значении. Образы пустыни и пустынника часты в ранних стихах, связанных с романтическими тенденциями в творчестве. В более поздней лирике этих образов почти нет.

«Пустыня» во внутреннем контексте поэзии М. Ю. Лермонтова

У Лермонтова обычно наблюдается собственное осмысление излюбленных им слов, раскрывающихся читателю не в одном каком-нибудь стихотворении, а в контексте, который можно назвать «контекст Лермонтов». Некоторые из самых важных для Лермонтова слов таковы: страсть (страсти), огонь, пламя, буря, трепет, мечта, блеск, шум, тоска, пустыня, приличье, тайный, холодный, могучий, святой, отрада. Возьмем одно из них – пустыня. Вот несколько контекстов, в которых оно встречается:

1. В стихах может быть использован общесловарный контекст, то есть слово употребляется в привычном значении, зафиксированном в словарях.

Есть место: близ тропы глухой,

В лесу пустынном, средь поляны,

Где вьются вечером туманы

(«Завещание»)

Лермонтов использует прилагательное «пустынный» в своем первоначальном значении: «безлюдный, необитаемый, тихий и малолюдный».

На пустынной скале незабудка весной

Одна, без подруг, расцвела

(«Стансы»)

2. Естественно, слово «пустыня» встречается в стихах на библейский сюжет. Здесь речь идет о библейском пророке:

Посыпал пеплом я главу,

Из городов бежал я нищий,

И вот в пустыне я живу,

Как птицы, даром божьей пищи.

(«Пророк»)

Пустыня в стихотворении «Пророк» имеет еще и дополнительный смысл – «пустынь». Это слово Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» объяснял так: «уединенная обитель, одинокое жилье, келья, лачуга отшельника, одинокого богомольца, уклонившегося от сует».

Но также поэт употребляет слово «пустынь» в значении «монастырь»:

Оставленная пустынь предо мной

Белеется вечернею порой.

Последний луч на ней еще горит,

Но колокол растреснувший молчит

Этот образ есть и в знаменитом стихотворении «Выхожу один я на дорогу»

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха; пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит.

Пустыня обозначает здесь тихое безлюдье спящей местности. Смысл его здесь в том, что оно раздвигает рамки пространства. Стихотворение начинается с повествования о чем-то весьма определенном; человек лунной ночью в одиночестве бредет по проселку:

Выхожу один я на дорогу;

Сквозь туман кремнистый путь блестит;

Ночь тиха

И вот – горизонты раздвигаются. Нет уже кремнистого пути, реальной, единичной дороги, - есть земля и небо:

Пустыня внемлет Богу,

И звезда с звездою говорит.

В небесах торжественно и чудно!

Спит Земля в сиянье голубом

Пустыня – самое общее, лишенное конкретных признаков понятие, которое позволяет этот взлет к Богу звездам, небесам Его можно здесь расшифровать как «пустынная, безлюдная, ночная Земля», - именно Земля, а не, скажем, деревня, поля, леса. Замечательно, что Земля, которая «спит в сиянье голубом», увидена Лермонтовым как бы с другой планеты, или, если пользоваться сегодняшними понятиями, с точки зрения космонавта – этот взлет к масштабам космоса характерен для Лермонтова; именно так описана Земля и в поэме о Демоне, где она тоже дается сверху, из безграничной дали:

И над вершинами Кавказа

Изгнанник рая пролетал:

Под ним Казбек, как грань алмаза,

Снегами вечными сиял,

И, глубоко внизу чернея,

Как трещина, жилище змея,

Вился излучистый Дарьял

Этот космический взгляд роднит Лермонтова с Блоком, который тоже в стихотворении о Демоне (1916) мог от имени своего героя, обращающегося к любимой женщине, сказать:

Да, я возьму тебя с собою

И вознесу тебя туда,

Где кажется земля звездою,

Землею кажется звезда.

С этим космизмом и связано лермонтовское слово пустыня в стихотворении «Выхожу один я на дорогу»

Вот что такое лермонтовская пустыня: слово, стремящееся к максимальному расширению смысла. Пустыня – где нет близкой души; где человек обречен на одиночество изгнания; где нет людей, нет жизни. Все эти частные контексты перекликаются, поясняют друг друга, образуют один общий, сложный смысл лермонтовского слова пустыня.

И вот теперь, с этим новым пониманием слова, прочитаем другие строфы Лермонтова – они окажутся сложнее, чем могли бы представиться прежде:

Так, царства дивного всесильный господин,

Я долгие часы просиживал один,

И память их жива поныне

Под бурей тягостных сомнений и страстей,

Как свежий островок безвредно средь морей

Цветет на влажной их пустыне.

(«Как часто, пестрою толпою окружен»)

Но остался влажный след в морщине

Старого утеса. Одиноко

Он стоит, задумался глубоко,

И тихонько плачет он в пустыне.

(«Утес»)

Посыпал пеплом я главу,

Из городов бежал я нищий,

И вот в пустыне я живу,

Как птицы, даром божьей пищи

(«Пророк»)

В этих примерах вроде бы речь идет о пустыне в прямом смысле слова, и все же в обоих случаях преобладает оттенок другой – одиночество, безлюдье.

3. Еще одно значение слова – одиночество человеческой души, в которой умерли все надежды и чувства. Это душа изверившегося человека.

Ужели вовсе ты не сожалеешь ныне

О днях, потерянных в тревоге и слезах?

О сумрачных, но вместе милых днях,

Когда в душе искал ты, как в пустыне,

Остатки прежних чувств и прежние мечты?

(из драмы «Странный человек»)

В стихотворении «Венеция» словосочетание «пустынное лобзание» означает поцелуй без чувств, без страсти, не наполненный любовью. Сегодня это словосочетание не употребляется, его придумал Лермонтов.

Но талисман пустынного лобзанья

Уводит сердца темные мечтанья

4. В лирике Лермонтова слово «пустыня» может приобретать и противоположное значение. Теперь это не пустое место, а целый мир людей, светская жизнь, но поэт называет это «пустынью», потому что для него это - отсутствие чувств и жизни, он ищет другого. Слово пустыня вызывает в нашем сознании мысль о светском окружении, которое отчуждает любящих друг от друга. Оно становится понятным, если помнить строки:

За жар души, растраченной в пустыне

(«Благодарность»)

В стихотворении «Я верю: под одной звездою» есть смелое словосочетание: «В пустыне моря голубой» И это не просто внешняя метафора, отождествляющая безлюдное море с пустыней. Здесь идет речь о судьбе двух людей, мужчины и женщины, которых разлучила недобрая жизнь, о несостоявшейся их близости, и эта судьба сопоставлена с волнами:

Так две волны несутся дружно

Случайной, вольною четой

В пустыне моря голубой:

Их гонит вместе ветер южный;

Но их разрознит где-нибудь

Утеса каменная грудь

Таким образом, мы видим, что слово «пустыня», попадая в контекст лирики М. Ю. Лермонтова, «обрастает» множеством новых смыслов, не известных общесловарному контексту. Поэт создаёт словосочетание «пустынное лобзанье». Это прилагательное обозначает для него не отсутствие каких-то предметов, а утрату души, искренности, способности чувствовать. Кроме того, пустыней может быть назван и мир людей, бездушный свет.

«Мировая пустыня» в лирике А. А. Блока

В своём исследовании я хочу обратиться к третьему тому лирики Блока, точнее, к циклу «Страшный мир», в котором слова «пустыня» и «пустынный» встречаются наиболее часто.

В третьем томе у Блока появилось новое, прежде не бывшее, стариковское чувство, что все позади, все прошло, что он уже не живет, а доживает.

Если первый том был весь о будущем, то третий почти весь – о былом. Поэт часто именует себя стариком, стареющим юношей, старым. Религиозная натура, которой для того, чтобы жить, нужно было набожно любить и набожно верить, - он вдруг окончательно понял, что любить ему нечего, и верить не во что. Прекрасная Дама ушла. А без нее - пустота. «Ты отошла, и я в пустыне» - таково с той поры его постоянное чувство. Человек (по словам Достоевского) жив «только чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным; если ослабевает или уничтожается в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе. Тогда станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее».

«Жизнь пуста», - твердил Блок. – «Жизнь пуста, безумна и бездонна» - «Жизнь пустынна, бездомна, бездонна» «Пустынной жизни суета».

Лирический герой оказался в пустоте огромного города:

Под шум и звон однообразный,

Под городскую суету

Я ухожу, душою праздный,

В метель, во мрак и в пустоту.

Ночь - как ночь, и улица пустынна.

Так всегда!

Но, оказывается, что не только город пуст, целая вселенная пустынна. Окружающий мир превращается просто в неопределённое пространство, не имеющее никаких конкретных примет и названное пустыней.

Миры летят. Года летят.

Пустая Вселенная глядит в нас мраком глаз.

А ты, душа, усталая, глухая,

О счастии твердишь,— который раз?

Принимаю пустынные веси!

И колодцы земных городов!

Осветленный простор поднебесий

И томления рабьих трудов

Всюду эти щемящие ноты

Стерегут и в пустыню зовут.

Это ощущение мировой пустоты было свойственно в ту пору не одному Блоку. По словам К. И. Чуковского, Леонид Андреев был тогда любимым писателем: он только и писал, что о мировой пустоте, писал, что «в пустоте расстилали свои корни деревья и сами были пусты; в пустоте, грозя призрачным падением, высились храмы, дворцы и дома и сами были пусты; и в пустоте двигался спокойно человек и сам был пуст и лёгок, как тень»

Тем пустыннее была для Блока мировая пустыня, что в ней не было даже людей.

Итак, «страшный мир» - это мир абсолютной пустоты. Но есть и другая, глубинная его суть, быть может, еще более важная для поэта. «Страшный мир» не только вокруг, он и в душе лирического героя. Человек, живущий в «страшном мире», испытывает его тлетворное воздействие. При этом страдают и нравственные ценности. Стихия, «демонические» настроения, губительные страсти овладевают человеком. В орбиту этих темных сил попадает и сам лирический герой. Душа его трагически переживает состояние собственной греховности, безверия, опустошенности, смертельной усталости.

Здесь отсутствуют естественные, здоровые человеческие чувства. Любовь? Ее тоже нет. Есть «горькая страсть, как полынь», «низкая страсть», бунт «черной крови» («Унижение», «На островах», «В ресторане», «Черная кровь»). Герой, утративший душу, предстает перед нами в разных обличиях. То он лермонтовско-врубелевский демон, страдающий сам и несущий гибель другим (два стихотворения с одинаковым названием «Демон»), то «стареющий юноша» — двойник лирического героя («Двойник»).

Трагическое мироощущение, свойственное большинству стихотворений цикла, находит свое крайнее выражение в тех из них, где возникает тема смерти («Пляски смерти»).

Как бы следуя традиции Лермонтова, Блок создаёт небывалое словосочетание «пустынный вопль скрипок», сопровождающий сметный сумрак:

Чтоб в пустынном вопле скрипок

Перепуганные очи

Смертный сумрак погасил.

(«Из хрустального тумана»)

Мы можем видеть, что слова «пустыня» и «пустынный» появляется в стихах Блока там, где речь идёт о трагичности существования человека. Внутренняя опустошённость лирического героя созвучна пустоте города и целого мира. В целом поэт использует общесловарный контекст употребления этих слов.

Метафизика пустоты в лирике И. А. Бродского

Одной из главных, основополагающих категорий для Иосифа Бродского в его поэтике является пространство. Точное определение этого понятия поэт дает всего лишь единожды.

Да и что вообще есть пространство, если не отсутствие в каждой точке тела?

(«К Урании»)

Отметим, что здесь подчеркивается философское значение пространства. В данном определении поэт особо выделяет беспредметность «чистого» пространства, его пустоту. Поэтому в рамках данной темы возможно обращение к его лирике. Пространство по своей природе пусто, и поэтому его можно считать синонимом небытия.

То, чего нету – умножь на два:

В сумме получишь идею места.

(«Колыбельная трескового мыса»)

И поэтому столь часто Бродский подчеркивает, описывая пространство, что в нем ничего не существует, или в скором времени перестанет существовать. Пространство осмысляется как небытие и как пустота, оставшаяся после ухода тел.

Пространству вонь небытия к лицу.

(«Раньше здесь щебетал щегол»)

Метафоры воды, снега, пыли, олицетворяют в поэзии Бродского процесс опустошения пространства и времени. Разрушительный аспект времени поэт реализует в концептах наводнения и пустыни. Вода превращает пространство в «Атлантиду», лишая его обычных очертаний, приводя его к пустоте и поглощая «оптом жильцов, жилиц / Атлантиды, решившей начаться с лиц». Избыток воды - наводнение - стирая привычные детали пейзажа, превращает его в пустыню. Но и противоположный процесс - высыхание, оскудение влаги - приводит, в конечном счете, к той же пустоте (частый мотив ржавых водопроводных труб, пересохшего фонтана).

Концепт пустыня, воплощенный как в поэтических, так и в прозаических текстах Бродского, содержит очень много смыслов.

1. Это, прежде всего, евангельская пустыня. Характеризуя пустыню, библейский пророк говорит: «по земле пустой и необитаемой, по земле сухой, по земле тени смертной, по которой никто не ходил и где не обитал человек». В пустыне произошло чудо Рождества и там удобнее всего человеку общаться с Богом. Она «подобрана небом для чуда / по принципу сходства». Таков образ пустыни в стихотворениях, посвящённых Рождеству:

В холодную пору, в местности, привычной скорей к жаре,

Чем к холоду, к плоскости более, чем к горе,

Младенец родился в пещере, чтоб мир спасти;

Мело, как только в пустыне может мести.

( «Рождественская звезда»)

Спаситель родился в лютую стужу.

В пустыне пылали пастушьи костры.

(«Рождество 1963 года»)

2. Но у Бродского человек не надеется войти «в землю плодоносную», его пустыня остается «бесплодной землей», на которой живут «полые люди»: «жизнь, отступая, бросает нам / полые формы, и нас язвит / их нестерпимый вид». Пустыня - место изгнания, ссылки (судьба Овидия), она естественным образом воссоздает соответствующий фон для фигуры героя, оказавшегося на периферии культурного пространства. Этот сюжет начинается, возможно, со стихотворения «Ex oriente» (1963): он

<> был незримо широкими песками окружен <>.

Палило солнце.

Столько дней подряд он брел один безводными местами <>.

И самый вход в его шатер угрюмый песок занес, занес, пока он думал, какая влага стала влагой слез.

Здесь не только представлена пустыня как «необитаемое, обширное место» (В. Даль), но уже названы ее традиционные атрибуты: солнце, песок.

3. Тема изгнания позволяет расширять пространство пустыни до мироздания в целом, переводя его в метафизический план: «Знать, велика пустыня/ за оградой собравшего рельсы в пучок вокзала!» («На Виа Джулиа»). Синтез «пустыни» как метафоры тоталитарного государства и ее метафизического смысла осуществлен в стихотворении «Назидание» (1987), где синонимичная «пустыне» Азия описывается как модель существования человека в наличном – враждебном – пространстве бытия. «Бескрайняя пустота» мироздания сродни пустыне – «лишь длинней». Так пейзаж, у которого «черты / вывернутого кармана», вырастает до масштабов вселенской пустоты.

4. Близкая песку метафора пыли также рисует «размытые очертанья,/ хаос, развалины мира». Бродским, кажется, описаны все стадии процесса разрушения. Единая земля распадается на множество островов («Столетняя война»). Под воздействием «бега времени» камень превращается в руины, руины рассыпаются в песок, песок редуцируется в прах. Функцию опустошения мира выполняют также снег и туман.

5. В стихах Бродского пустыня превращается в безграничное пространство, в котором исчезают не только предметы, но и звук и цвет. Преобладающими цветами являются серый («цвет времени») и белый. И тот, и другой синонимичны отсутствию цвета.

Но пространство – это не просто пустота, это некая активная среда, которая поглощает попавшие в нее вещи или вытесняет их.

Новейший Архимед прибавить мог бы к старому закону, что тело, помещённое в пространство,

Пространством вытесняется.

(«Открытки из города К. »)

Пространство стремится поглотить вещь в стихотворении «Новый Жюль Верн», ведь материя, из которой она состоит, конечна и временна. Вещь может растворяться в пространстве. Стихотворение «Новый Жюль Верн» начинается экспозицией свойств пространства: «Безупречная линия горизонта, без какого-либо изъяна».

Примечательно при этом, что пространство продолжает «улучшаться» за счёт поглощаемых им вещей:

Горизонт улучшается. В воздухе соль и йод.

Вдалеке на волне покачивается какой-то безымянный предмет.

И в этом состоит совершенство «чистого» пространства – в обессмысливании вещей и всего, что могло бы там находиться.

Почти пейзаж. Количество фигур, в нем возникающих, идет на убыль

(«На выставке Карла Вейлинка»)

И все окружающее пространство состоит из существующих ныне, а в основном, из уже исчезнувших вещей, которые предъявлены контурами, очертаниями, неясными пятнами и дырками. Пятнами истории, очертаниями воспоминаний, контурами былых событий.

Иногда в пустыне ты слышишь голос. Ты вытаскиваешь фотоаппарат запечатлеть черты.

Но – темнеет.

Там, где ступила твоя нога, возникают белые пятна на карте мира.

(«Квинтет»)

Проулки, предместья, задворки – любой

Твой адрес – пустырь

(«Отказом от скорбного перечня – жест»)

Пустынный небосвод разрушен.

Дождь стягивает просвет.

Мне юг не нужен.

(«Новые стансы к Августе»)

Пространством может быть и просто пейзаж, пределом которого будет горизонт. Горизонт как черта, подводящая итог всему, в том числе и человеческому взгляду - это и «предел для зрачка», и предел для водной поверхности, как моря, так и вина в бокале. «Но возможен и мир без горизонта – это мир без точки отсчёта и точки опоры. < > Это существование в вакууме, в пустоте».

Человек, по словам поэта, «пространство в пространстве». Он бездомен и опустошён внутренне, и существование его в этом пустом мире совершенно бессмысленно. Как связано понятие тотальной пустоты с утратой смысла человеческого существования, хорошо написал французский философ Гастон Башляр в книге «Поэтика пространства». Он так рассуждает о понятии «дом»:

«Дом вытесняет случайное, незначащее из жизни человека, наставляя его в постоянстве. Если бы не дом, человек был бы существом распыленным. Дом — его опора в ненастьях и бурях житейских. Дом — тело и душа. Это первомир для человека. Прежде чем быть «заброшенным в мир», человек покоится в колыбели дома. И в наших грезах дом — это всегда большая колыбель. Жизнь начинается хорошо, с самого начала она укрыта, защищена и согрета во чреве дома.»

Стало быть, мы не просто живем в доме, где изо дня в день развертывается наша история, сюжет нашей биографии. Благодаря мечте, разные дома нашей жизни становятся взаимопроницаемыми и хранят сокровища прежних дней. Когда в новом доме нам вспоминается прежнее жилье, мы попадаем в страну Незыблемого Детства — застывшего, будто край Незапамятного. Переживая в воспоминаниях чувство защищенности, мы успокаиваемся. Укрытие должно оберегать воспоминания, сохраняя их образную ценность. Воспоминания о внешнем мире никогда не имеют той тональности, что присуща воспоминаниям о доме, к которым мы присоединяем ценности воображения. Не становясь историками в полном смысле, мы всегда остаемся немного поэтами, и наши эмоции, быть может, - всего лишь отражение утраченной поэзии.

«Учитывая все это, на вопрос о самом ценном благе дома мы бы ответили: дом — пристанище мечты, дом — убежище мечтателя, дом позволяет нам грезить в мире и покое. Дом — одна из самых мощных сил, интегрирующих человеческие мысли, воспоминания и грезы. Любое поистине обитаемое пространство несет в себе сущность понятия дома. Дом — поистине космос, космос в полном смысле слова. Разве не прекрасен самый скромный дом, увиденный сквозь призму души?»

Но если человек существует в опустошённом пространстве, жизнь его обессмысливается. Возникает ощущение абсолютного одиночества.

И если призрак здесь когда-то жил,

То он покинул этот дом. Покинул.

(М. В. )

Пустота окружающего мира опустошает душу лирического героя:

Ни тоски, ни любви, ни печали,

Ни тревоги, ни боли в груди,

Будто целая жизнь за плечами

И всего полчаса впереди.

(М. В. )

В одном из последних стихотворений Бродский говорит, что жизнь человека – это всего лишь отверстие в броне небытия:

И если за скорость света не ждёшь спасибо,

То общего, может, небытия броня

Ценит попытки её превращенья в сито

И за отверстие поблагодарит меня.

(«Меня упрекали во всём, окромя погоды»)

Таким образом, в поэзии Иосифа Бродского пустыня, пустота приобретает космические размеры. Это всемирная пустота, которая находится не только снаружи, но и внутри человека. Она лишает смысла существование человека, она словно утверждает свою власть над ним. Это синоним обречённости человека.

. Часть 3

Заключение

Завершая работу, можно сделать следующие выводы:

• Слово в поэтическом тексте «живёт» по совершенно иным законам, чем слово в словарях. Очень большое значение имеет контекст (как контекст отдельного произведения, так и общий контекст творчества).

• В поэтическом тексте возможно уникальное, сугубо индивидуальное словоупотребление, которое нигде больше не повторится («пустынное лобзанье» у Лермонтова и «пустынный вопль скрипок» у Блока). Таким образом выражается самобытность и неповторимость мироощущения поэта.

• Поэт может использовать слово на уровне внешнего контекста, то есть не выходить за рамки значений, зафиксированных в словарях. Таков образ пустыни в лирике Пушкина. Но возможно и переосмысление слова в зависимости от личностного восприятия, судьбы. Таково употребление слова «пустыня» у Лермонтова, когда лирическому герою кажется пустыней светское общество.