Лирические и прозаические зарисовки «Калейдоскоп настроений и мыслей»

У каждого времени года своя музыка

Мало кто прислушивался к звукам природы, а ведь достаточно совсем немного задуматься, вспомнить теплые, чуть душные летние вечера, бархатно-фиолетовую темноту за окном во время зимы, и сразу понимаешь, что каждое время года поет по-своему.

Весна. Само слово звучит, словно просыпаясь, потягиваясь. Ручьи, сначала прозрачные, а затем мутные, как лужи посреди грунтовой дороги, но не теряющие от этого своей радостно–восторженной сути, бегут, звеня и чуть утробно урча, с легким стуком переворачивая камушки на своем дне и шурша талым льдом, который плывет по ним, словно хлопья морской пены или маленькие кораблики. Прилетевшие птицы робко пробуют голоса, а затем все громче и оживленней обсуждают новости, скопившиеся за зиму. Маленькая неприметная птичка, которую никак не удаётся разглядеть на голых еще ветвях, громко и настойчиво извещает всех о своем присутствии, копируя машинную сигнализацию: «Куи-куи! Куи-куи!». Все сливается в общий многоголосый пестрый шум, без которого невозможно представить весну

Потом пропадают тонкие колокольчики ручьев, и первое время даже скучаешь по ним, но скоро на смену приходят назойливый стрекот кузнечиков и готовый свести с ума писк комаров, напоминающий скрип расстроенной скрипки. Важный басовитый лай соседской собаки, ни с чем не сравнимой теплое и уютное мычанье коровы и крики петухов, пытающихся перекричать друг друга, – все это медленно погружает тебя в состояние близкое к дремоте, но резкое и неприятное кваканье лягушек, прячущихся в ласково шелестящей траве, заставляют резко вздрагивать и вновь прислушиваться к всегда изменчивой, но всегда прекрасной песне лета

С легким, почти неслышным бульканьем дотрагиваются осенние дожди до зеркальных луж и по их поверхности бегут волны. Шелестит ветер, лениво перекатывающий большие ворохи листьев похожие на залежи конфет «Бон-пари». Хрипло кашляют вечно простуженные вороны, и даже всегда оживленные воробьи как-то грустно молчат. Единственный громкий звук, нарушающий неторопливую и тихую мелодию осени, это недовольное фырканье раскрывающихся зонтов, которыми редкие прохожие пытаются скрасить унылую атмосферу. Все замирает, со страхом ожидая приход зимы.

И наступает зима со своей мнимой тишиной. Но вот заскрипит снег, словно добродушный старик заворчит, пытаясь выглядеть сердитым, громко пожалуется на что-то ворона, которая так хорошо смотрится своей горбатой фигурой на фоне грязного снега. Треснет сучок, не выдержавший груза снега, кажущегося невесомым на угрюмых лапах елей, и с негромким «Пффф» воткнется с белую перину, где он будет теперь лежать до весны. А с наступлением темноты тишина взорвется на мелкие кусочки и спрячется по углам квартир от радостного треска петард, которых ждали весь год.

Без неповторимой, индивидуальной, но вместе с тем вполне предсказуемой и ожидаемой музыки времен года наше мироощущение было бы совсем неполным.

Сила, мощь, разрушение.

Такого эмоционального подъема я не испытывала никогда. Корабль угрожающе скрипел, весьма понятно намекая, что шторм очень и очень силен, но на данный момент я совершенно забыла о том, где я, кто я и прочие никому не нужные подробности. Для меня сейчас существовали лишь волны и ветер. О! Что это был за ветер. В его объятиях я чувствовала себя птицей, свободной и сильной, не боящейся ветра и спокойно купающейся в его ласковых струях. Его было много, очень много. Он заполнял все пространство вокруг меня, и не было вещи, не было места, куда бы он не дотянулся своими холодными пальцами. Среди этого ветра море совершенно сливалось с небом, и было непонятно, я стою на палубе или лечу посреди грозовой тучи с молниями и громом. Он был плотный, упругий, подхватывал меня, то ли приглашая лететь за ним, то ли пытаясь сбросить меня в волны. Брызги острые и колючие, как кусочки весеннего рыхлого снега больно кололи лицо. Они срывались с волн, зависали на мгновение в воздухе множеством идеально чистых бриллиантов, и срывались на мачты, матросов и меня. А волны, словно жалея, что они так щедро делятся своими драгоценностями, тянулись за брызгами и заливали палубу темно-темно синей шевелящейся массой. Это было похоже на тело, какого- то огромного животного, вязкое на вид и твердое на ощупь. Каждая эта волна была олицетворением силы, мощи, а вкупе с ветром эта сила приобретала разрушительный характер, породивший легкую тень страха, тут же унесенную прочь очередным порывом ветра, который сам наслаждался своими возможностями. Эта Сила, эта Мощь и капелька разрушения – это моя природа, моя стихия.

Я до сих пор не понимаю, каким эмоциональным потрясением был вызван этот четкий, удивительно реальный сон.

Пришла осень, щедрая, лихая,

И обсыпала все золотом своим.

И стоят деревья, чуть вздыхая,

Все покрытые металлом дорогим.

И средь них, красивых, благородных,

Свысока гордящихся собой

Куст стоит, какой-то беспородный,

С тусклой, землянистою листвой.

Темный, бурый, весь такой несчастный.

Свои ветки опустил к земле,

Будто оказалось, что напрасно

Он с усердием готовился к зиме.

И когда под ярким синим небом

Видишь эти блеклые листки,

Понимаешь: все твои проблемы

Были примитивны и низки.

Рухнуло небо.

Рухнуло небо. Небо обрушилось.

На наши дома и трубы заводов

Видимо в вечности что-то нарушилось

И нет больше ее беспощадных законов.

Нет больше того идеального строя,

Которому все подчинялось и слушалось,

Мы изменили законы природы,

И рухнуло небо. Небо обрушилось.

В стремленье к прогрессу своем вечно бесцельном

Прожгли в мироздании дыру в пустоту,

И весь вес огромных просторов вселенной

На собственном носим горбу

Но рухнуло небо. Не в состоянии

Гвоздями на место его приколотить

Мы – русские – не предадимся отчаянию

И будем как прежде отчаянно жить.