Мотив колокольного звона в русской литературе XIX век

Многовековой опыт человечества убеждает в поистине волшебной силе художественного слова. Велика его власть над временем и пространством. Наша литература – наша гордость, лучшее, что создано нашей нацией, так как в ней – вся наша национальная философия, в ней запечатлены великие порывы духа.

«Как человек, как личность писатель русский доселе стоял освещенный ярким светом беззаветной и страстной любви к великому делу жизни, литературе, к усталому в труде народу, грустной своей земле. Это был честный боец, великомученик правды ради, богатырь в труде и дитя в отношении к людям, с душою, прозрачной, как слеза, и яркой, как звезда бледных небес России. < Сердце русского писателя было колоколом любви, и вещий и могучий звон его слышали все живые сердца страны»- так определил сущность именно русского писателя М. Горький

Каждый художник стремится не только запечатлеть в слове мир своей души, поделиться своими мыслями о настоящем и будущем России, но и обогатить лексические и изобразительно - выразительные возможности литературного языка. При этом появляются удивительные образы, когда искусством слова поэт или прозаик передает то, что, казалось бы, невозможно не только изобразить, но даже уловить. Это касается, в частности, образа колокола, этого поистине национального символа Руси в глубочайшей исторической перспективе. Русский человек колокольный звон никогда не называл музыкой – это было, есть и будет чем-то, совершенно особенным, неотделимым от понятия «русская душа».

Малоисследованность проблематики позволяет решить ряд задач:

1. Показать образ колоколов через системы («цветовая гамма», «певучая линия», «цветовая гармония», «музыкальность стиха», «красочный аккорд»).

2. Выявить смысловую нагрузку лексемы «колокола», в частности: характеристика персонажа и характер звонаря (человека); колокол - бытовой предмет и звуковая характеристика; эмоциональное состояние и философская проблематика.

В своей работе мы использовали следующие методы исследования: наблюдение, фиксация, анализ, синтез, систематизация изучаемых процессов и явлений.

Актуальность данной научно – исследовательской работы заключается в том, что мы стремимся не только запечатлеть в слове мир своей души, но и обогатить лексические и изобразительно – выразительные возможности литературного языка.

Новизной нашей научно – исследовательской работы является то, что мы впервые попытались создать цельное литературоведческое исследование по данной теме.

Колокольный звон в русской литературе слышен со времен А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова вплоть до конца XIX века в произведениях В. Г. Короленко, И. С. Тургенева, Ф. М. Достоевского Ф. И. Тютчева, А. А. Фета, Н. С. Лескова и многих, многих других. Тем не менее, при исследовании творчества каждого из этих художников, образ колокольного звона как таковой не выделяется и не анализируется, нет обобщения работы, в которой бы рассматривалась специфика отображения колокольного звона в творчестве писателей 19 века или в творчестве конкретного писателя.

ПРЯМОЕ ЗНАЧЕНИЕ ЛЕКСЕМ « КОЛОКОЛ» И «ЗВОН»

Колокола! Ваш звучный звон-

Язык земли, меня вскормившей.

Живет в вас радость, клич и стон,

Как отголосок жизни бывшей.

Колокола - Руси венец,

Червонным золотом горящий,

Ваш звон - связующая нить

Меж будущим и настоящим.

Для русского народа колокола всегда были настолько связаны со всеми сторонами жизни, что стали частью национального самосознания. Колокола были символом единства. Под колокольный звон Русь молилась и укреплялась в вере, встречала званых гостей и оповещала о вторжении непрошенных. В дни торжеств и народных бед звонили колокола. Звук колокола сопровождал человека на протяжении всей жизни. Он призывал в храм, отмечал важные жизненные вехи: крещение, венчание, провожал в последний путь. Поэтому к колоколам на Руси всегда относились с особым почтением и любовью: «Рожь чище звона», «голос чище звона», «слава, что звон» - так говорили о том, что достойно было высшей оценки и похвалы . Колокольный звон был несовместим с ложью, несправедливостью, греховностью. «Ходить под колоколами», «с колокольным звоном под присягу пойду» - так говорили о лишенных возможности доказать свою невинность иным способом и решившихся оправдаться в церкви при стечении народа и под колокольный звон.

Колокол – ударный сигнальный инструмент. Он имеет форму полой срезанной снизу груши; внутри колокола подвешен язык (ударник), изготовляется из бронзы. Имеет звук определенной высоты, который извлекается раскачиванием самого колокола или языка . Колокольный звон – одна из существенных принадлежностей богослужения, призыв христиан к богослужению, для оповещения тех, кто не присутствует в храме, о самых важных моментах богослужения, а помимо богослужения – либо для выражения общей скорби при погребении усопших. Звон при богослужениях бывает нескольких видов: благовест (мерные удары в один колокол); перезвон (удары во все колокола поочередно, начиная с большого и до самого малого); двузвон (звон во все колокола дважды, в два приема); трезвон (удары в несколько колоколов или во все колокола, в три приема, в три звона); перебор (медленные поочередные удары в каждый колокол по одному разу от самого маленького до самого большого, а потом удар во все колокола) .

Благовест – один из видов колокольного звона, им верующие призываются на богослужение, так как сам призыв в церковь есть добрая, радостная весть.

День православного Востока,

Святись, святись, великий день,

Разлей свой благовест широко

И всю Россию им одень!

Русский церковный звон всегда привлекал внимание своей стройностью, мощью, благообразием, выстраивая голоса колоколов в каноническом согласии: благовестник, подзвон и зазвон. Большие колокола задают темп звону, их удары редки и размеренны, поскольку тяжелые языки с их огромной инерцией лишь незначительно поддаются усилиям звонарей и сохраняют период своих качаний практически неизменным. Подзвонные колокола своим звучанием заполняют промежутки между ударами больших и образуют основной рисунок звона. Зазвонные колокола завершают его мелодико–ритмическую фигурацию. Такой состав звона становится классическим с точки зрения музыкальности подбора, а звонарь обретает статус музыканта – исполнителя. Степень значительности повода звона диктовала число участвующих в нем колоколов, весь подбор использовался далеко не всегда. Отсюда и пошло выражение: «звонить во все колокола», означающее какое – то особо важное событие. Даже если голоса колоколов немного расходятся по нотам, то все вместе, в едином подборе, колокола словно «воспитывают» друг друга, звучат стройно, как одно целое; волна колокольного звона качается так, словно не руками человеческими, а само по себе все это чудо творится: Звон – сон многоблагодатный,

Боговдохновенный звон – песнь!

В праздник Христова Воскресенья гудит по всей Руси пасхальный звон колоколов: далеко с колоколен разносится стройный «красный» звон. Не только звонари, но и простые прихожане поднимаются в эти дни на колокольни и звонницы. Кто-то берет веревки от языков больших колоколов, каждому – по одной, кто-то – веревочки поменьше. Под звон благовестника подстраиваются все остальные, а выше всех – звонарь - зазвонщик выводит свои хитроумные трели. Но колокола сами ведут звон за собой, а опытный звонарь хорошо знает, как сразу объяснить всем, чтобы благообразно и стройно возносили колокола песнь Воскресшему Христу: «Он взял в руки веревки и быстрыми движениями пальцев заставил задрожать оба колокола мелкою мелодическою дробью; прикосновения языков были так слабы и вместе так отчетливы, что перезвон был слышен всем, но звук наверное не распространялся дальше площадки колокольни» . Русские писатели Х1Х века запечатлели не только восприятие колокольного звона их героями, но и технику звонарского дела, таинство рождения звука, без которого не мыслится сам образ православной Руси.

Набат – тревожный или предупреждающий колокольный звон, которым предписывалось звонить в церквах при нападении врагов, во время пожаров, сильных метелей и других бедствий. Набатный звон относился к не богослужебным колокольным звонам – это частые удары в большой или средний колокол – обычно так и называемый «набатный». Набат отличался особым характером звона, горожане очень хорошо отличали его от благовеста церковного:

Чу! На башне бьют набат! То пожар!

Словно жар, небо рдеет, но не утро то алеет.

Чу! Тревога Стук и гром дым кругом

Каждая поездка в Троице – Сергиеву Лавру приносила людям яркие колокольные впечатления, так как звоны были неотъемлемой частью звуковой среды русского патриархального города. Звук большого колокола, господствующий над всеми мыслимыми звуками, нес огонь традиции. Колокольный звон наполняет пространство радостью, и не суетными мелодиями – а неотмирной стойкостью и гармоничностью вещают церковные колокола. И верующее сердце всегда различит эту песнь, которая выше всякой человеческой музыки, так как колоколам приписывалась способность чувствовать и переживать, а в их звуках слышалась человеческая речь. Говорят, когда звонишь в колокол, словно душа светлее становится, даже вроде дышать легче. Колоколам приписывалась способность чувствовать и переживать, а в их звуках слышалась человеческая речь.

Для русского звуки колокола были голосом с неба. Звон невольно отрывал все мысли и помыслы в поднебесную высь, наполняя сердце радостным светлым чувством, как будто в него вливались небесная гармония, отголоски далекого рая. Колокола, отлитые в России, считались и считаются лучшими в мире. А создавали их наши русские мастера: Иван Афанасьев; Яков

Завьялов; Иван Федорович Моторин с сыном своим Михаилом отлили Царь – колокол весом в 201 тонну 924 килограмма, высотой 6 метров 14 сантиметров, а диаметром – 6 метров 60

Сантиметров. Царь – колокол является изумительным произведением русского колокольного искусства. Он не имеет себе равных во всем мире как по величине, так и по весу .

До сих пор мир с восхищением повторяет имя Страдивариуса, руки которого создали певучие, чудесные скрипки. Но ростовские звонари творили такую необычной силы и красоты музыку, что послушать ее специально приезжали в Ростов А. П. Чехов и А. М. Горький, так как звоны разнообразятся всякими узорами, которые вызваниваются малыми колоколами. Дробные узоры всегда согласованы с ритмом одного из консонирующих им наибольших колоколов. Праздничные звоны в Ростове более сановиты, медленны; будничные звоны гораздо быстрее от участия только меньших колоколов.

Любит русский народ звон церковных колоколов, любит потому, что его торжественные звуки вещают ему о Боге, направляют мысли и сердце к Нему и, раздаваясь с высоты, призывают к небесному, горнему, лучшему.

CМЫСЛОВАЯ НАГРУЗКА ЛЕКСЕМЫ «КОЛОКОЛ»

Колокольчик – маленький колокол. Колокольчик - травянистое растение с лиловыми или темно - голубыми цветками, похожими по форме на маленькие колокола , но человек, лишенный воображения и не знающий, что такое метафора, станет в тупик: почему колокольчик - маленький колокол, да еще звенит и сверкает? Оказывается, метафора будит фантазию читателя, как бы сжимает поэтическую речь, вводит и погружает читателя в мир искусства и является одним из могучих средств создания картины жизни. Поэзия – это божественное творение. Донести слово истины людям может только поэт – пророк. Поэтическое творчество – это дар свыше. И это прекрасно понимал наш русский поэт, Александр Сергеевич Пушкин

Читая «Графа Нулина», известные и опытные актеры так мало обращали внимания на совершенно явную и очевидную не случайность повторения звука «Л» в лирическом отступлении поэмы. Это «Л», - то мягкое, звучное «ЛЬ», то более твердое и глухое «Л» - как бы врывается в стих вместе с долгожданным колокольчиком, о котором говорится в поэме:

Казалось, снег идти хотел

Вдруг колокольчик зазвенел.

Кто долго жил в глуши печальной,

Друзья, тот, верно, знает сам,

Как сильно колокольчик дальний

Порой волнует сердце нам.

Это, несомненно, тот самый колокольчик, которого поэт так нетерпеливо ждал в уединении, в ссылке, в своей «ветхой лачужке. Громко и заливисто звенит колокольчик в строке, где мягкое – «ЛЬ» - повторяется трижды: «Как сильно колокольчик дальний», и совсем слабо, глухо, как-то отдаленно звучат последние – «Л» - в заключительной строчке лирического отступления: «Слабейи смолкнул за горой»

Язык художественной литературы образен, но с точки зрения ученого неточен. Наука требует однозначности, в художественном же языке первостепенное значение имеет обратное – многозначность. А. А. Фет вслед за Толстым дал понять, что природа дает человеку «высшее наслаждение жизни»: Ночь темна, как дух бесплотный,

Теплый воздух онемел

Но как будто мимолетный

Колокольчик прозвенел.

Тот ли это, что мешает

Вдалеке лесному сну

И, качаясь, набегает

На ночную тишину?

Или этот, чуть заметный

В цветнике моем и днем,

Узкодонный, разноцветный,

На тычинке под окном?

Не зря поэт пристально смотрит на каждую былинку, каждый листок, каждого воробья, каждый колокольчик, так как природа проходит через влюбленное и вечно творящее сердце поэта и запечатлевается в его лирических строках. Поэт не только выражает природу, но и сама природа выражает себя в поэте. Ради этого Фет и растирал краски на своей палитре, ради этого присматривался, и прислушивался, и приникал к деревьям, и кустам. Афанасий Афанасьевич показал в этом стихотворении, как похожи колокольчик – цветок и колокольчик – звонок, хотя это два разных предмета, то есть два разных значения объединены в одном слове. «Вообще ему близко все гибкое, нежное, летучее, «трепещущее»

Фет считал, что цветы красноречивее людей, может быть, потому, что он и сам вечно влюблен, именно ароматами хотел возместить скудность слова; отсюда у него – «пахучая рифма», «речи благовонные». Мир Фета похож на добрую старую русскую сказку. И прав Афанасий Афанасьевич говоря, что во всем надо видеть хорошее, уметь наслаждаться – и тогда будешь счастлив. Сколь бедны оказались бы мы, не будь на Земле цветов. Оставались бы, конечно, в природе другие свидетельства ее совершенства: солнце, звезды, лазурь океана и лунный свет, зори и сумерки, горные ущелья и полноводные реки. И все же сколь мрачным и строгим было бы тогда все живое на Земле, и не мог бы человек, наверное, радоваться и страдать, так как сердце его осталось бы пустым и черствым, не ведающим красоты. Цветы рассказываю о своей жизни только тем, кто их понимает. Человеку не хватит, наверное, всей жизни на то, чтобы понять сокровенные тайны цветов:

Рассветное пламя изодрано в клочья.

Звенит над лугами весь день колокольчик.

О, сколько в нем страсти! О, сколько в нем пыла!

От знойного счастья лужайка застыла.

Под выплески солнца смеется влюбленно

И пьет – не напьется лилового звона.

Обращенность души к природе как к величайшей тайне и к спасительной разгадке - именно это, в первую очередь, сближает наших русских поэтов и писателей, так как они ее очеловечивают, видя в природе существо одухотворенное и мыслящее.

НРАВСТВЕННО – ЭТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ОБРАЗОВ КОЛОКОЛА И ЗВОНА

Этика - в переводе с греческого языка – философская наука, изучающая мораль (нравственность); происхождение моральных норм, принципов, законов; роль морали в обществе и в жизни человека; различные конкретно – исторические системы моральных (нравственных) ценностей и их связь с общечеловеческими ценностями.

Человек всегда был эстетическим центром русской литературы, но главное не в этом: ведь любая литература есть «человековедение». Русские авторы всегда предъявляли к своим персонажам особые требования. Русская литературная традиция включала в себя не только определенную эстетику, но и этику, систему нравственных требований к человеку.

Сила и величие русских классиков XIX века заключались в глубоком демократизме, в бескомпромиссном служении правде жизни. Власть денег, попрание человеческого достоинства, бредовые идеи «вседозволенности» - все это смело разоблачает Достоевский в своем творчестве. Произведения писателя отличает страстный гуманистический пафос. Осуществление своей мечты писатель видел в преображении человека. Он считал, что человек должен усовершенствовать свою собственную природу, осознать ответственность перед другими людьми, бескорыстно трудиться на общее благо. Самым важным вопросом жизни Достоевского была борьба добра и зла в человеке. В романе «Братья Карамазовы» описал он состояние гармонии, о которой мечтал всю жизнь, и которая снизошла теперь на его героя Алешу Карамазова «в мистическом озарении, заливая светом все противоречия, все бездны». Это произошло благодаря воздействию на душу простора, святости, величия, колокольного звона, и простоты Оптиной пустыни. По дороге к прекрасному теряется все поверхностное, мир изменяется. Влияет на состояние человека - умиротворенные, благодатные колокольные звоны и дух людей, населявших монастырь. В них привлекают лучшие черты русского народа: смирение, сострадание, милосердие, снисхождение, любовь ко всему живому. Можно приехать со своей болью – она отступит, можно приехать со своей радостью – она удвоится, можно поделиться сомнением – оно развеется. И если в Оптину пустынь приезжали люди, голос которых звучит как колокольный звон и сегодня на весь мир, если и в наше время люди находят спасение и утешение здесь, значит, она того заслуживает. «Здесь невольно человек заглядывает в себя и смиряется, вспомнит свое зло и содрогнется. Так мелочны кажутся все вожделения, которыми живут люди, и так хочется забыть их и уйти от всего, и станет тоскливо, что так любится то, что так недостойно любви» (7,36).

Нет выше, верю, на земле творенья,

Чем купол золотой на небе чистом-

Бог человеку даровал уменье.

На солнце купола горят лучистом.

Пускай глумятся мудрецы слепые,

Не видя в этом никакого прока.

На купола мы смотрим золотые

И чувствуем присутствие Пророка.

В России колокола во все века были теснейшим образом связаны с духовной жизнью людей, являясь неотъемлемой частью православного богослужения. Невозможно представить себе Русь без храмов, пения церковного хора, храмовой живописи, колокольного звона. Это неповторимое слияние веры, искусства и уклада жизни создано православием, которое оказало влияние на все стороны и образ жизни русского народа. Православие воспитывает людей на высоких нравственных ценностях, имеет многовековой опыт укрепления российского государства на основе державной идеи «Москва – третий Рим», мощно влияет на этические нормы поведения властей по отношению к своему народу. Идея нравственного служения, ее способность схватывать живую картину действительности, смысл бытия, назначение человека, сущность мира – вот вопросы, волновавшие поэтов и писателей XIX века:

Кругом все та же даль и ширь,

Все тот же виден монастырь

На острову, среди песков,

И даже трепет прежних дней

Я ощутил в душе моей,

Заслыша звон колоколов.

В различных обстоятельствах жизни, мирской и духовной, колокола – это глашатаи всех важных событий, призыв к общности людей и, в конечном счете, призыв к единению. Так, колокольные звоны в России символически отразили устремления общественной мысли русских людей. В мощном, торжественно – величественном звучании колоколов словно воплотился великий дух народа, его сила, его идеал.

«Кони, степи, травы, ветры, колокольный звон, церкви да избушки и бесконечная, беспредельная дорога», - так поэтизировал свою прозу Н. С. Лесков. Во всем дух красоты, дух очарования, ведь поэзия – это глубокое, внутреннее очарование души. Такой родной, такой острой, такой пронзительной, тоскливой красотой дышат эти страницы! Читаешь и как будто утопаешь, все глубже погружаешься и долго, долго потом находишься под влиянием этой красоты и чувствуешь в себе силу, и вдохновение, и порыв, и веру, и спокойствие. Вот она, загадка; вот она, легенда, народная сказка, правдивое и волшебное сказание о нашей земле; задушевная русская песня, которая, может быть, покажется слишком непонятной другому народу, но которая звучит для русского человека волшебной музыкой раздолья, острой боли и великой любви к Богу и красоте. Так и встают перед глазами эти церкви и степи, и музыка звучит, и каждое слово ворожит, пронзительное, простое, забытое, доброе. Читаешь и кажется, что это твое, это наше, это в нас:: и греховность, и праведность, и кони, и степи, и церквушки, и песни, и дороги. А потому этот лесковский сказ просто возвращает нас к самим себе, к родному языку, народной песне, к красоте природы, к сказкам и церквушкам, превращая в «очарованных странников», мудрых, грешных и праведных, для которых закон – порыв, судья – душа, а все богатство – степи, да кони, да колокольный звон.

В гармонии с природой доживает свой век парализованная Лукерья из рассказа И. С. Тургенева «Живые мощи». Стараясь не думать о своей беде, абсолютно беспомощная и тяжело больная, Лукерья вся превращается в зрение и слух и умиленно наблюдает за семьей ласточек, за случайно заскочившим зайцем, напомнившем ей важного офицера; «за курочкой – наседочкой» с цыплятами; слушает, как жужжат пчелы, воркует голубок, чувствует запахи с полей и из сада. Темной зимой Лукерья рада трескотне сверчка или возне мышей. Смиренно перенося страдания, Лукерья возвысилась душой и сняла все грехи не только с себя, но и с покойных своих родителей. Ее посещали вещие сны: о том, как уводит ее в рай Христос, оставляя ее болезнь на земле; как сама смерть назначает ей срок. Умирая, «она все слышала колокольный звон», шедший, как она говорила, «сверху».

Иван Сергеевич Тургенев передает восхищение русской землей через картины природы. В рассказе «Бежин луг» он говорит о том, что Земля так же чиста, как и люди, живущие на ней: «Все зашевелилось, проснулось, запело, зашумело, заговорило. Всюду лучистыми алмазами зарделись крупные капли росы; мне навстречу, чистые и ясные, словно тоже обмытые утренней прохладой, принеслись звуки колокола, и вдруг мимо меня, погоняемый знакомыми мальчиками, промчался отдохнувший табун» .

Рассуждая о герое русской классической литературы, обретающем себя и мир как становящиеся в высоком (боговдохновенном) живые духовности, духовности светло множественные по природе своей и в этом открытые иным боговдохновенным субстанциям, духовности, ищущие полноты и цельности бытия своего и обретающие таковое в преодолении собственных духовных нестроений, М. Бахтин приходит к выводу о том, что в указанных вопрошаниях героя к себе и мирозданию русская литература XIX века находит предмет своих этико – эстетических переживаний (эстетика текста как историко-культурной духовности – предмет отдельных размышлений), на их основе ею и воссоздается ее светло неповторимая и удивительно близкая людям – и не только русским – духовная вселенная .

ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ ОБРАЗА КОЛОКОЛА В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Философия исследует наиболее общие законы природы и общества, осмысляя их с точки зрения их значения для жизни человека. Она раскрывает природу сознания, закономерности форм мышления, вырабатывает, обосновывает методы познания человеком мира и самого себя, определяя тем самым пути движения людей к истине; помогает выработать определенное отношение к действительности, служит ориентиром для дальнейшей практической деятельности.

Осмысление классического, художественного текста как выражения «глубинных течений культуры» было характерным для отечественной философско–литературоведческой традиции XIX века, поэтому Достоевский, Тютчев, Фет не только очень хорошо знали и любили «духовное чтение», но и в своих произведениях часто использовали сюжеты, имена, образы, символы, взятые из Библии, житий, молитв.

Именно лирика Тютчева и Фета, с одной стороны, поэтически обобщает идейно-художественные открытия русской литературы XIX века, наиболее ярко отражая ее философскую и психологическую направленности; с другой стороны, предвосхищает поэзию XX века, являясь основой многих поэтических новаций «серебряного века». Поэтические тексты Тютчева и Фета отражают самобытность личности поэтов, своеобразие их мировосприятия, оригинальность поэтических образов и тропов.

Мечтанье было то иль сон?

Мне слышался вечерний звон;

А над рекою, под холмом,

Стоял забытый сельский дом,

И перелив тяжелых дум

Давил мне сердце, мучил ум.

Так я мечтал – и надо мной

Пронесся чрез эфир пустой

Какой-то грусти полный стон,

И я запел «Вечерний звон».

Какие чистые, светлые, пронзительно добрые строки стихотворения А. А. Фета, посвященные памяти Козлова! Конечно, они могли быть написаны только глубоко верующим человеком. И эта вера, безусловно, влияла на его творчество, на отношение к истинным и ложным ценностям, к людям и жизни. Фет полагал, что поэзия – это «религии небесной сестра земная». Поэт был убежден в «божественной власти» поэзии над человеком. Он верил, что истинное предназначение поэзии – очищать и возвышать душу человека, даровать ему радость и счастье. Он считал, что жизнь – страшный сон, и только поэзия дарует человеку ощущение истинной жизни Эстетика – наука о прекрасном. И взгляды Фета на то, что есть прекрасное в этой жизни, складываются под воздействием самых различных обстоятельств. Эстетика Фета – это отражение трагедии раздвоенности его жизненной и поэтической судьбы, а главное эстетическое кредо - поэзия и жизнь несовместимы. Главный постулат эстетики – жить для жизни – умереть для искусства, воскреснуть для искусства – умереть для жизни:

Я русский, я люблю молчанье дали мразной,

Под пологом снегов, как смерть, однообразной,

Леса под шапками иль в инее седом,

Да речку звонкую под темно-синим льдом.

Как любят находить задумчивые взоры

Завеянные рвы, навеянные горы,

Былинки сонные – иль средь нагих полей,

Где холм причудливый, как некий мавзолей,

Изваян полночью, - круженье вихрей дальних

И блеск торжественный при звонах погребальных!

Глубина лирического переживания поэта, смысловое ударение, которое падает на первые слова первого его стиха, придают двойной смысл: стихотворение раскрывает особое эстетическое видение «сына севера», любящего свою мрачную родину, и вместе с тем доказывает, что автор, столь преданный родному краю, действительно сын своей земли. Поэт окружен особой сферой, «своим пространством», которое является для него образом родины

Тютчев – поэт, мастер в создании звуковых и живописных образов, которые основаны на сочетании звукописи с неожиданной палитрой красок и цветовых картин: жизнь как философская категория – это противоборство враждебных сил, но драматизм восприятия мира сочетается в его творчестве с неиссякаемой любовью к жизни: Когда на темный город сходит

В глухую ночь глубокий сон,

Когда метель, кружась, заводит

На колокольнях перезвон, -

Как жутко сердце замирает!

Как заунывно в этот час,

Сквозь вопли бури, долетает

Колоколов невнятный глас! /p>

Поэты различных творческих возможностей и направлений обращались к образу колокола, колокольного звона, используя традиции классической русской литературы и создавая новые. Колокольный звон и колокол как объекты эстетического и одновременно философского осмысления являются неотъемлемой составной частью русской литературы.

На протяжении XIX века русская литература была единой и неделимой. От Пушкина и Гоголя до Тютчева и Фета у неё был общий язык национальной культуры. Она имела возможность достаточно полно выражать взгляды писателя на мир и человека, обладая необходимой для литературы свободой – свободой творчества: Служи, наш храм, всему народу,

Рассеется в России мгла.

Будь символом добра, свободы.

Взлетайте выше, купола! /p>

Писатели и поэты задавали вопрос в своих произведениях: что украшает нашу землю? Оказывается, ей к лицу белые снега и яркие цветы, душистые стога сена и спокойствие озер и прудов, бескрайние массивы и многоводные реки, ее украшают деревенские колодцы, цветущие сады и возносящиеся к небесам купола православных храмов с колоколенками. За неповторимую красоту, просветленную, легкую, изящную, храмы на Руси сравнивали с «царевнами средь русских полей». Мы узнали, что русские писатели и поэты XIX века в своих произведениях отражали что-то таинственное, сказочное о русских храмах и колоколах, утверждая неслучайное их расположение именно на Русской Святой земле. Говорят: икона – молитва в камне, колокол – молитва в звуке. И на звук непременно отзывался писатель или поэт. Стоят на русской земле храмы, поют о русской земле поэты, славят русскую землю писатели под звон колоколов. Плывет малиновый звон по Руси. Люди, вслушиваясь в колокольный звон, слышат не голос звучащего металла, а души русских мастеров, говорящих из глубины веков. Они взывают о памяти людской, о величии нашей страны. В каждом колоколе заложена частица души колокольных дел мастера, работавшего не за царские награды и милости, а по зову сердца, своим трудом прославившего Отечество: К единству, дружбе, благостыне

Пусть он людей зовет отныне,

И в мире то исполнит он,

Чему он нами посвящен.

В результате сопоставления интересующих нас текстов мы пришли к выводу: образ колокола, мотив колокольного звона связаны у авторов XIX века с душой русского человека и русской природой, как что-то личное, просветляющее душу; с размышлениями о русском национальном характере, с попытками разобраться в самих себе и окружающем мире, с религиозно–философ- скими размышлениями. Образ колокольного звона является сквозным для отечественной литературы XIX века, поэты и писатели XX века прибегнут к нему как к одному из символов России. Поскольку в исследовании раскрыты лишь отдельные аспекты проблемы, мы надеемся, что наша работа послужит началом исследовательской работы в более широком масштабе и специалисты воспользуются нашими наработками.