Интертекстуальные соответствия и связи в книге Б. Акунина «Особые поручения»

Такие разные романы. Но ото всех вкусно пахнет великой русской литературой. Все на одном высшем уровне владения материалом, как историческим, так и литературным

Ех Libris НГ (1; С. 2)

Б. Акунин - самобытный современный писатель, чьи детективы являются прекрасным образцом развлекательной литературы. Его положение на «литературном Олимпе» неоднозначно: его романы читают многие, по ним снимают сериалы, книги мгновенно раскупаются, но в то же время творчество данного писателя не принадлежит в полной мере к массовой литературе. От нее романы Акунина отличают особый филигранный литературный язык, «богатый культурный слой, стилизация, знание реалий того времени»(1; с. 1). Именно эта пограничность произведений Б. Акунина привлекает читателей, заставляет литературных критиков обращаться к его текстам. Читать Акунина модно, исследовать - современно, мы имеем дело не с «преданьем старины глубокой», а с материалом сегодняшним, когда можно и похвалить автора, и покритиковать его.

Эта тема кажется очень актуальной, так как интерес к романам писателя в настоящее время весьма высок, а степень изученности заявленной темы минимальна. Нам хотелось бы всмотреться в строки романа и увидеть в нем не только сюжетные перипетии, но и взаимодействие с произведениями русской литературы.

Многие исследователи отмечают в романах Акунина активное обращение к произведениям русской классической литературы. Так, Савельева В. В. пишет: «Романы Б. Акунина относятся к жанру «постмодернистских детективов», для которых характерна интертекстуальность» (7; с 41). Они «представляют собой фактически сплошной центон из мотивов, сцен, реплик, характеров и героев классической русской (и не только!) литературы» (3; с. 314).

Лев Данилкин в послесловии к «Особым поручениям» «Убит по собственному желанию» считает, что Акунин не создает новые тексты, а создает композиции из старых. Он не садовник, он Декоратор. Разрывая известные тексты на цитаты, потроша их блестящим скальпелем своего странного таланта, он обнаруживает в них некую Красоту. » (3; с. 317).

В первую очередь поясним понятие «интертекстуальность», которое в настоящее время активно используется в литературоведческих работах. В. Е. Хализев в книге «Теория литературы», говорит, что этим термином «часто обозначается общая совокупность межтекстовых связей, в состав которых входят не только бессознательная, автоматическая цитация, но и направленные, осмысленные, оценочные отсылки к предшествующим текстам и литературным фактам (10; с. 261).

«Интертекстуальность, - по словам И. П. Смирнова, - слагаемое широкого родового понятия, имеющего в виду, что смысл художественного произведения полностью (частично) формируется посредством ссылки на иной текст, который отыскивается в творчестве автора, в смежном искусстве или в предшествующей литературе»(9;с. 11).

Для нас важен тот факт, что литературное произведение строится, как мозаика заимствований и его смысл подчиняется прототекстам, с которыми оно связано. Заимствованные образы, мотивы, сюжетные линии в свою очередь также изменяются, обрастая дополнительными смыслами.

Лев Данилкин в статье «Убит по собственному желанию» считает, что «наиважнейший источник» романов о Фандорине - «Достоевский, главный русский детективщик» (3; с. 314).

Вообще, весь «Декоратор» написан в духе Достоевского. Можно даже предположить, что это некая пародия на произведения великого писателя XIX века, но пародия серьезная, усиливающая воздействие на читателя, преумножающая внутренний мир романов Достоевского. Мы постараемся рассмотреть и проанализировать, как изменились образы, мотивы, сюжетные перипетии романов Федора Михайловича под пером Акунина.

Интертекстуальные связи и соответствия на уровне образов

Образ Эраста Фандорина

В первую очередь рассмотрим личность Эраста Петровича Фандорина.

Его образ имеет множество прототипов. «20% Печорина + 30% князя Мышкина + 10% Андрея Болконского + 15% полковника Най-Турса +5% агента Купера + 8% собственной рецептуры, взболтать, дать отстояться, а потом относиться как к живому человеку, от которого можно ожидать чего угодно»(2; с. 19) – вот как говорит Б. Акунин о своем персонаже.

В данном параграфе мы попытаемся провести параллели между образом Фандорина и героями романов Ф. М. Достоевского. Прежде всего, сравним Эраста Петровича с Порфирием Петровичем, героем «Преступления и наказания». Во-первых, оба они слуги Фемиды. Порфирий Петрович служит приставом следственных дел, Фандорин - чиновником особых поручений при генерал-губернаторе. Во-вторых, и Порфирий Петрович, и Эраст Фандорин с помощью дедуктивного метода, прекрасной памяти, находчивости чуть ли не мгновенно распутывают дело и указывают на убийцу. В-третьих, они примерно одного возраста. Эрасту Петровичу 33 года, а Порфирий Петрович «человек лет тридцати пяти» (9; с. 259).

Таким образом, можно считать, что образ Эраста Петровича интертекстуально восходит к герою романа Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» Порфирию Петровичу.

Своеобразное сравнение героя Акунина можно провести с Петром Верховенским (роман «Бесы»). Во-первых, они имеют влияние на губернаторов. Петр Верховенский через жену губернатора Юлию Михайловну Лембке, а Эраст Петрович Фандорин - приближенный московского генерал-губернатора Владимира Андреевича Долгорукого, тот с ним советуется в делах государственного значения (отмена высочайшего приезда в Москву на Пасху (1; с. 159)).

Во-вторых, Верховенский - очень любопьггный человек. Он знает обо всем, что происходит в городе. То же самое можно сказать и о Фандорине, от которого не укроется ни одна тайна. В-третьих, героев можно назвать «вершителями судеб». Верховенский в «Бесах» убивает без суда и следствия невинного Шатова. Фандорин же сам расстреливает маньяка Соцкого.

Итак, образ Эраста Петровича вобрал в себя множество черт героев романов Ф. М. Достоевского, о чем еще будет сказано (в §2 мы рассмотрим связь образа Фандорина с образом Раскольникова). Отметим, что Фандорин является авантюрным героем, которого автор помещает в «литературный лабиринт» (3, с. 314). Он, как и герои Достоевского, которых исследователь Данилкин считает «единственными авантюрными героями русской классической литературы» (3, с. 314), не зависит от социальных, биографических и других мотивировок, с ним может произойти что угодно.

Женские образы

Интертекстуален и образ дамы сердца Эраста Фандорина - Ангелины («Декоратор»). Она воплощает представления об идеальной русской женщине: «светло-русые волосы, лицо чистое, белое, большие серые глаза смотрят серьезно, и будто бы свет из них некий. » (1; с. 171). Перед нами образ прекрасной женщины, воспетый в русском фольклоре и литературе. На наш взгляд, можно обнаружить интертекстуальное сходство между Ангелиной и Соней Мармеладовой, героиней «Преступления и наказания».

Во-первых, Ангелина и Соня - довольно набожные женщины. Во-вторых, обе они грешны. Соню нужда заставила стать гулящей девкой, другая «угодила в невенчанные жены» (l; с. 180). Достоевский пишет о своей героине: «Весь этот позор, очевидно, коснулся ее только механически; настоящий разврат еще не проникв ее сердце»(6; с. 336). Акунин так характеризует свою Ангелину: «Святая женщина Вроде в грехе живет, но не пристает к ней нечистота. » (l; с. 180) Одним словом, обе героини в некотором роде «святые грешницы».

В-третьих, и Ангелина, и Соня посвящают себя людям далеко не безгрешным, Фандорину и Раскольникову соответственно. В этой связи сопоставим литературные пары Фандорин - Ангелина и Раскольников - Соня. Их объединяет то, что:

1) Эраст и Родион не верят в Бога. Соня говорит Раскольникову: «От бога вы отошли, и вас бог поразил»(6; с. 436). У Акунина: Ангелина: «Ты не веришь Богу» (1; с. 311);

2) Они нарушают Божью заповедь «не убий», судят чужие жизни. Раскольников убивает старуху-процентщицу, Фандорин уничтожает маньяка Соцкого, желая, как и Раскольников, избавить общество от «вредного элемента»: «. я с одинаковой легкостью убью его»(1; с. 311)

Героев различает только то, что Раскольников совершает преступление в начале произведения, и оно служит отправной точкой сюжета романа. А в «Декораторе» убийство Соцкого является заключительным аккордом: Фандорин расправляется с маньяком, а Акунин, в отместку, лишает героя душевной поддержки Ангелины, которая уходит в монастырь.

Вернемся к разговору о том, что объединяет Ангелину Крашенинникову и Соню Мармеладову. Самым главным в их интертекстуальном сопоставлении будет идея всепрощения, которую проповедуют и которой живут героини. Соня прощает убийцу Раскольникова, следует за ним в Сибирь и возрождает к жизни. Ангелина же до последней минуты пытается спасти маньяка Соцкого, говоря, что «он безумный, его надо лечить. »(1; с. 310). Но эта попытка безуспешна, и она уходит в монастырь, чтобы «с пути не сбивать» (1; с. 310) Эраста Петровича.

И, наконец, последнее, что связывает этих героинь, - это то, что они получают искупление своего «греха». Соня следует за Раскольниковым, бросает свое грязное «ремесло» и идет к новой жизни. Ангелина уходит в монастырь, в Борисоглебскую обитель, отмаливать грехи Фандорина и свои (l; с. 312).

Итак, образ Ангелины восходит к героине Ф. М. Достоевского Соне Мармеладовой. Эти похожие между собой героини устанавливают и упрочняют связь между двумя литературными произведениями: «Преступлением и наказанием» Достоевского и «Особыми поручениями» Акунина, а шире - между двумя эпохами - XIX и XXI веками.

Образ Соцкого

Следующим героем, интертекстуальность которого несомненна, является маньяк Соцкий, образ которого также имеет несколько первоисточников.

Образ Соцкого интертекстуально восходит к герою романа Достоевского «Идиот» - Афанасию Ивановичу Тоцкому. Рассмотрим сходные черты, их объединяющие.

Во-первых, сразу же бросается в глаза фонетическое сходство фамилий героев. Соцкий - Тоцкий - разница заключается в начальных буквах, да и то стоящих рядом в алфавите.

Во-вторых, они циники, «знатоки безошибочные». Объединяет их пресыщенное, развращенное отношение к людям и, прежде всего, к женщинам. Именно Тоцкий сделал Настасью Филипповну несчастной, униженной, создал ей «славу» в обществе: «Афанасий Иванович. заметилдевочку лет двенадцатиобещавшую необыкновенную красоту»(5; с. 47).

У Акунина Соцкий - худший вариант Тоцкого, гиперболизированный двойник: студентом-медиком он возглавлял «садический кружок», а затем превратился в Джека Потрошителя. Соцкий действует, а не наблюдает.

Еще один интертекстуальный источник Соцкого также является героем романа «Идиот» - Парфен Рогожин. Образы объединяет то, что:

1) У Рогожина, когда тот убил Настасью Филипповну, и у Соцкого – общее орудие преступления – острый нож.

2) Жертвы обоих - женщины. У первого –скандально известная Настасья Филипповна «я ведь уличная!» (5; с. 196). У второго - гулящие девки, которых он «делает красивыми».

Параллель Соцкий – Рогожин позволяет нам объединить Льва Николаевича Мышкина и Эраста Петровича Фандорина. Сопоставление этих героев позволяет говорить о том, что Акунин ведет свою литературную игру во всех возможных направлениях. Автор, пародируя роман Достоевского, использует принцип карнавализации литературной действительности. Психологическая драма главного героя в «Идиоте» сменяется в «Декораторе» смехом Джека Потрошителя над бедным Фандориным, который должен лишится Ангелины, но, к счастью, избегает этой участи. Серьезный роман превращается в шутку автора над героем и читателем.

Интертекстуальные связи и соответствия на сюжетном уровне

Сам роман Ф. М. Достоевского «Преступление и наказание» также стал претекстом «Особых поручений». Так, на страницах Акунинского текста мы встречаем эпизод, где оригинально трактуется сюжет самого романа. Приведем цитату:

«В провинциальном городе Эн в прошлый год накануне Светлого Христова Воскресения из острога убежал преступникзабрался в квартиру богатой старушки. Когда убийца с топором в руке хотел ринуться на нее, раздался удар пасхального колокола. Исполненная сознанием торжественности минуты, старушка обратилась к преступнику: «Христос воскресе!» Это обращениепроизвело в нем внезапный нравственный переворот. Послетяжелой внутренней борьбы он подошел похристосоваться со старушкой. » (1; с. 259).

Эта газетная статья в «Декораторе» очень напоминает сюжет «Преступления и наказания», но из жестоко продуманного убийства эта история превращается в сказку-пародию о раскаянии и спасении души беглого каторжника. Совпадает здесь многое: топор - орудие убийства, богатая старуха, цель и мотив преступления - убить и ограбить, звон колокола (у Акунина - «удар пасхального колокола», а у Достоевского - дверной колокольчик («[Раскольников] медленно протянул руку к колокольчику и позвонил» (6; с. 81))).

Не узнать перепев романа Достоевского невозможно, слишком известно это произведение. Какую же цель преследовал Б. Акунин, совершая подобное «преступление»? Все это, по-нашему мнению, игра, которую писатель ведет с русской литературой. Акунин – «декоратор», он видоизменяет, приукрашивает или, наоборот, опошляет чужие тексты, адаптирует для современного читателя - одним словом, играет с ними. И именно эта игра служит у автора механизмом порождения новых смыслов. Если у Достоевского Раскольников убивает старуху, и других вариантов быть не может, то Акунин дарит сказку об исправлении грешника, но снижает весь философский смысл «Преступления и наказания» (идейное убийство заменяется ограблением, душевные муки - чудесным просветлением, а роман - газетной статьей).

В «Декораторе» Б. Акунина предстает перед глазами страшный мир Хитровки. Его описание имеет очень много общего с ночлежками и доходными домами романов Достоевского («Преступление и наказание», «Униженные и оскорбленные» и др. ). Кругом грязь, нищета, разврат. Но если у классика мир трущоб описывается с негодованием, обидой, то у Акунина этого нет. Читатель не обращает никакого внимания на нищету московских развалин, его не трогают беды и судьбы «мамзелек», напротив, ему интересно читать об этом, это захватывающе, ново. Например, описание комнаты «мамзель Инески»: «Она хоть и маленькая, но чистая, собою нарядная Перина пуховаяи подушек-подушечек семь штук»(1; С. 280).

Б. Акунин в «Декораторе» пародирует еще несколько эпизодов из «Преступления и наказания». В шестой главе романа Раскольников встречает на улице перед питейным заведением гулящую девку, просящую у него «шесть копеек на выпивку»(6; с. 166). В «Декораторе» обнаруживается похожая ситуация: Анисий Тюльпанов по дороге домой встречает «разбитную девицу»: «Не пожелаете ли девушку водкой, ликером?»(1; с. 240). Акунин калькирует Достоевского, прикрывая известные речевые формулы и действия героев «пылью веков», отчего его сюжеты кажутся новыми, видоизмененными и забавными.

То же самое можно говорить и о сцене, где Раскольников читает газету в трактире и ищет статью про «Хрустальный Дворец»: «Раскольниковстал отыскивать: «Излер - Излер - Ацтеки - Ацтеки. фу черт! А вот отметки: провалилась с лестницы - мещанин сгорелпожар на Петербургской - еще пожар на Петербургской - еще пожар. А, вот. »(6;с. 167).

Этот эпизод лег в основу главы в «Пиковом валете» Б. Акунина. «Сидел Анисий в кабинете, листал газеты. »(1; с. 45). Далее идет пространные перечисления статей, одна из них в некотором роде про «Хрустальный Дворец», о котором мечтал прочитать Раскольников. «По постановлению Городской думы все лавковладельцы из Городских рядов на Красной площади приглашаются на совещание по образованию акционерного общества с целью перестройки Городских рядов и возведения на их месте эмпориума со стеклянным куполом»(l; с. 45). Затем перечисляются статьи «о солонине», о «лотерее недвижимости», о «чимпанзи с детенышем», о том, что «пропала собака» и др. Описание душевного расстройства, лихорадочного состояния Раскольникова, (взгляд скачет по строчкам), у Акунина иронически обыгрывается: голодный Тюльпанов выискивает мошенника «Пикового валета», а ему «в глаза, как на грех, лезет реклама всякой снеди»(1; с. 45). Перед читателями, таким образом, самый настоящий фарс, уже нет той серьезности и смысла, которыми наделяет Достоевский эпизод «Преступления и наказания», рассмотренный выше, есть только ирония, легкая, задорная, приятная.

Рассмотренный выше литературный материал позволяет сделать вывод о том, что образы, эпизоды, сюжетные схемы Акунина интертекстуальны, в качестве их первоисточников выступают произведения Ф. М. Достоевского. Современный писатель ведет активную литературную игру с такими известными текстами, как «Идиот», «Преступление и Наказание», «Бесы».

Данная статья была нацелена на рассмотрение интертекстуальных связей и соответствий в книге Б. Акунина «Особые поручения». Было установлено, что одними из прототекстов этого детектива являются романы Ф. М. Достоевского.

Мы установили, что образ Фандорина может быть связан с образами Порфирия Петровича, Раскольникова, Верховенского и других героев романов Ф. М. Достоевского; маньяк Соцкий – пародийный образ Тоцкого и Рогожина из «Идиота», возлюбленная Фандорина – Ангелина может быть соотнесена с образом Сони Мармеладовой. Полной трансформации образов перед нами не происходит: Акунин сохраняет «центральный» стержень (идея всепрощения в женских образах, авантюрность – качество главного героя Фандорина и др. ), лишь вводя дополнительные черты характера (действенность маньяка Соцкого).

Кроме заимствования на уровне образов мы выявили интертекстуальные параллели на уровне отдельных эпизодов и сюжетных линий. Так, сюжет романа «Преступление и наказание» трансформируется у Акунина в газетную заметку, а описание московских трущоб соотносится с петербургскими злачными местами Достоевского. Мы установили, что Б. Акунин искажает, пародирует чужие тексты. «Особые поручения» - декораторская композиция из известных произведений Ф. М. Достоевского. Тексты классика не просто заимствуются, но «декорируются», переосмысляются, получают дополнительную смысловую нагрузку, иногда фарсовую и ироничную, иногда жестокую и убийственную, но, тем не менее, не перестают быть узнаваемыми, легко прочитываются и, тем самым, подчеркивают пародийную направленность Акунинского произведения.

Таким образом, Б. Акунин выступает перед нами как мастер, собравший в своем произведении всю русскую литературу с ее мотивами, сюжетными ходами, с ее героями и героинями, классическими характерами и сценами. Одним словом, все, что несколько веков накапливалось в огромном доме «Русская литература», Акунин поместил в «Особые поручения» и другие свои романы.

В перспективе предполагается проследить интертекстуальные связи и соответствия романов Б. Акунина и произведений Н. В. Гоголя, «Истории одного города» М. Е. Салтыкова-Щедрина, «Золотого теленка» Ильфа и Петрова и других произведений русской литературы Х1Х и ХХ веков.