Профсоюзные организации города Киселевска Часть 2

В области производства

добиваться подлинного равноправия предприятий всех форм собственности, равной ответственности их владельцев за сохранение, развитие и повышение эффективности производства как необходимого условия материального благосостояния людей, исполнения доходной части бюджета, являющейся основной для реализации социально-экономических программ в городе;

добиваться ускорения разработки и реализации программ стабилизации промышленности города, придания налоговой, инвестиционной и ценовой политике характера регулятора развития всех сфер производства, в том числе малого и среднего бизнеса, увеличения выпуска потребительских товаров.

В области оплаты труда и доходов трудящихся:

добиваться реализации государственных гарантий в оплате труда на предприятиях и организациях всех форм собственности, увеличения доли стоимости труда в себестоимости продукции, повышения заработной платы для всех трудящихся, стипендий для учащейся молодежи в связи с ростом цен, обеспечения соответствия гарантированной государственной минимальной оплаты труда прожиточному минимуму, своевременной индексации заработной платы, доходов и сбережений населения; добиваться соответствия оплаты труда трудозатратам, недопущения существенной дифференциации в оплате за равный труд в различных отраслях хозяйства.

В области охраны труда и окружающей среды:

- добиваться безотлагательной разработки и внедрения экономических механизмов управления охраной труда, которые делали бы невыгодным для работодателя плохие условия труда, наличие травматизма и профессиональных заболеваний; добиваться реализации на практике судебной, в том числе уголовной, ответственности предпринимателей и работодателей за условия труда нанимаемых ими работников.

В области занятости населения:

добиваться инвестиций, налоговых льгот, стимулирующих сохранение имеющихся и создание новых рабочих мест;

добиваться установления предельного уровня безработицы;

добиваться в целях сохранения и развития рабочих мест обеспечения приоритета предприятий города в размещении заказов для нужд города.

В социальной сфере:

добиваться сохранения в условиях реформирования базы соцкультбыта предприятий и организаций, принадлежащих трудовым коллективам, недопущения перепрофилирования и продажи сторонним организациям учреждений здравоохранения, культуры, спорта, быта и общественного питания, детских оздоровительных лагерей, использования их не по назначению;

добиваться реализации принятой городской программы «Жилище», включающей в себя правовую, материальную и финансовую основу ранка жилья, мероприятий по улучшению жилищных условий слабозащищенных слоев населения, расширения строительства индивидуального жилья на основе льготных кредитов, субсидий, налогов.

В каждой отрасли городской профсоюз имеет свою программу действий, а первички – свои направления работы. Кроме того, приоритеты могут меняться в зависимости от изменения ситуации и от того, как они реализуются.

Исходя из содержания выбираются направления работы профкома, наиболее важные в современных условиях. Если проанализировать деятельность профсоюзного комитета, то можно отметить, что она строится как бы в трех сферах:

работа внутри организации

работа вне организации

поиск ресурсов работа внутри организации:

деятельность по защите социально-экономических интересов трудящихся, регулирование трудовых отношений на предприятии, контроль за обеспечением нормальных условий труда, охраны и экологии посредством заключения коллективного договора и контроля за его выполнением;

оргработа комиссий;

работа по формированию и укреплению профсоюзной организации, мотивация осознанной необходимости быть членом профсоюза, воспитание чувства солидарности у трудящихся;

подбор, обучение, сплочение профсоюзного актива;

информирование членов профсоюзной организации о деятельности профкома, отраслевого профсоюза, социально-экономической ситуации на предприятии, в отрасли, в стране, об изменениях в законах по вопросам социальной сферы, о ходе выполнения коллективного договора и решений профсоюзной организации, о деятельности профсоюзов всех уровней; и т. д.

Работа вне организации

представление интересов трудящихся пред работодателем, в отрасли, на уровне муниципальных органов, органов исполнительной власти и органов местного самоуправления, другими общественными организациями;

достижение поставленных задач по защите интересов трудящихся посредством заключения коллективного договора, отраслевого тарифного соглашения, ведение переговоров с работодателем;

участие в органах управления производством

участие в выборах в органы законодательной власти и органы местного самоуправления;

информирование «внешнего окружения» профсоюзной организации о деятельности профсоюзов; и т. д.

поиск ресурсов:

вовлечение в члены профсоюза трудящихся, развитие инициативы у членов профсоюза, работа с молодежью, формирование и обучение профсоюзного актива;

подбор и повышение квалификации кадров, повышение профессионализма;

укрепление финансового положения (привлечение дополнительных средств через профвзносы, от работодателя, муниципальных властей), реализация финансовой политики, «взносы солидарности»;

информационное обеспечение: работа со средствами массовой информации, информация для членов профсоюза, создание информационной системы и т. п.

Анализируя работу профкома в этих трех сферах, можно найти и другие аспекты деятельности профсоюзной организации в зависимости от ее особенностей. При этом членам профсоюзного комитета желательно помнить, что, чем больше рядовых членов профсоюза будут принимать участие в обсуждении проблем, в решении стоящих задач, тем легче будет идти к намеченной цели.

Современные профсоюзные организации

Главным событием в жизни профсоюзов 90-х годов, бесспорно, является их раскол. Появление в конце 1990 г. , независимого профсоюза горняков организационно и институционально оформило возникшее в июле 1989 г. разделение профсоюзов. То, что речь идет не о многообразии представительских организаций работников, а об их расколе, говорит характер их взаимодействия. Старые и новые организации откровенно враждовали. Независимо от того, когда возникли новые организации — в начале 90-х гг. или в конце десятилетия, в какой отрасли — традиционно конфликтной угольной или высокообразованном здравоохранении, на Дальнем Востоке или в Санкт-Петербурге, между ними и старыми профсоюзами шла война. Случаи, когда новые и старые организации, отстаивая интересы работников, выступали совместно, почти не встречаются. Зато историй о том, как они конфликтовали при этом использовали многообразные средства - более чем достаточно.

Прошедшее десятилетие показывает также, что новые организации, представляющие интересы работников постоянно появляются и исчезают — немногие существуют более двух лет. Взгляд на них, как на носителей новых ценностей, не оправдался в полной мере. Новые организации не имели иммунитета против бюрократизации соглашательства. В то же время старые организации далеко не все остались оплотом консерватизма. Многие сумели грамотно организовать профсоюзную работу и эффективно защищать интересы работников Необходимо отметить, что либерализация экономики и общественной жизни конца 80-х и начала 90-х гг. востребовала новые формы трудовых отношений. Но в то же время, и начиная с середины 90-х гг. появились тенденции, отрицающие и старый централизованный порядок, и наметившиеся рыночные тенденции. Отсюда и раскол изменил конфигурацию. Процесс раскола возникновения профсоюзов продолжается и по сей день.

Вопрос о том, как называть представительские организации работников, создаваемые в последние десятилетия, возникает постоянно. С 1989 г. на профсоюзной арене присутствуют две группы актёров — профсоюзы, вышедшие из ВЦСПС, преобразовавшегося в ФНПР, и “другие”. Для их обозначения используются, как правило, различные антиномии: “новые — старые”, “зависимые — свободные (независимые)”, “директорские - рабочие”, “защитные — раздаточные” и тп. К сожалению, ни одна пара не выражает до конца сути явления, хотя и отражает некоторые значимые особенности.

Не получается разделить профсоюзы на “новые” и “старые”. Время образования не характеризует их особенности, Факт регистрации также не означает, что это вновь созданный профсоюз. Например, Дорпрофсож — профсоюз железнодорожников, который был организован еще в досоветские времена, при перерегистрации в начале 90-х гг. вышел из состава ФНПР, а точнее, не стал туда входить. Формально это “дитя” последнего десятилетия, но формы и методы работы его практически такие же, как и те, что присущи ФНПР. Другой причиной является перерождение профсоюзов, возникших в последнее десятилетие и занявших в своих отраслях доминирующее положение. Так профсоюз докеров и авиадиспетчеров, вытеснив старую организацию, захватил ее ресурсы и, что примечательно, перенял практику ее работы.

Критерий “зависимый — независимый” еще менее объясняет суть дела. Существует достаточно примеров того, как вновь образовавшийся профсоюз попадает в зависимость от администрации. Яркий пример — Независимый профсоюз горняков. Начав деятельность, действительно, как независимая рабочая организация, он скоро оказался в зависимости, сначала политической — от либеральных политиков, затем отраслевой - от директоров предприятий и угольных компаний. Дальше всех зашел НПГ Кузбасса, который ради союза с региональными властями пошел на раскол российской организации. И наоборот, известно немало случаев, когда профсоюзные организации ФНПР действовали как истинные представительские организации работников. Это касается всех аспектов их деятельности. Многие бюджетные профсоюзы, особенно учителей и медиков, проводят последовательную и радикальную политику по отстаиванию интересов своих коллективов. Антиномия “директорский — рабочий”, по сути, отражает то же самое в несколько иной плоскости — интересов субъекта и функциональной направленности.

Наиболее удачной в этой ситуации видится антимония “традиционный - альтернативный”. Ее суть указывает на способность профсоюзной организации или иной представительной организации работников развиваться по другому пути, отнюдь не всегда бесспорному. Главное отличие здесь заключается не во временном аспекте, не в степени зависимости от других субъектов трудовых отношений, а в используемых практиках, определяющих характер деятельности организации. Причем, почти всегда речь идет об отрицании привычного стиля. Прежде всего, это отказ первых альтернативных профсоюзов от так называемой распределительной работы в коллективе (путевок, продуктов, подарков, материальной помощи и т. п. ). Доминирующим они провозглашали защиту интересов работников, путем контроля деятельности администрации, переговоров и заключения соглашении. Другим примером может стать деятельность по созданию альтернативной системы социального страхования для своих членов. Отличием ее стали лицевые счета работников, которыми они могли распоряжаться по своему усмотрению. Это было реальной альтернативой, традиционной системе соцстраха, когда средства обезличивались и пользовались этими средствами те кто болел, имел право на льготные путевки, а здоровые. работники только платили туда, не имея реального доступа к благам предоставляемым этой системой. НПГ активно рекламировал эту инициативу. Наконец опыт последних лет — борьба за выплату зарплат.

Если традиционные профсоюзы предпочитали идти по пути заключения многочисленных, зачастую нереальных, соглашений о сроках и размерах выплаты задолженностей, то альтернативные предпочитали акции протеста и обращения в суд. Исследования показывают, что совмещения функций практически не встречаются. Именно поэтому при дальнейшем рассмотрении будет использоваться антиномия “традиционные — альтернативные”, как более адекватная для отражения существующего раскола. “Традиционность” профсоюза подразумевает, прежде всего, сохранение рамок традиционной организации, т. е. организационной структуры и кадров, ориентацию на эволюционные, переговорные способы достижения соглашений. Традиционные профсоюзы безоговорочно признавали приоритет интересов предприятия над интересами работников и строили политику, исходя из этих приоритетов. Причем, далеко не всегда интересы предприятия отделялись от интересов администрации. “Альтернативность” профсоюза подразумевает и новизну организации, и отказ от бюрократичности. Здесь интересы предприятия, не говоря об интересах администрации, приоритета не имеют. Отсюда и методы работы – протесты, забастовки, суды. Отказ от эволюционности привел к тому, что новые профсоюзы стали пионерами, опробовавшими новые способы регулирования трудовых отношений. Но возникновение альтернативных профсоюзов не было однозначным процессом. Фиксируется три волны, связанные с их появлением и развитием.

Первые альтернативные профсоюзы вышли из стихийного забастовочного движения конца 80-х гг. Наиболее известные из них — Независимый профсоюз горняков (НПГ), Федерация профсоюзов авиадиспетчеров (ФПАД). Можно назвать, как минимум две группы их отличий от традиционных — состав членов и направление деятельности. В составе преобладала ориентация на профессиональные группы, те на тех, кто выполняет основные функции на предприятии. Для шахтеров это были рабочие очистных и проходческих участков, на транспорте еще у’же — авиадиспетчеры, машинисты локомотивов, летный состав. Отказ от универсального принципа членства в организации привел не только к тому, что эти профсоюзы были более однородны профессионально, но они имели в своем распоряжении и “рубильник”, т. е. какую-то крайне значимую функцию, невыполнение которой ставило под удар функционирование не только предприятия, но и всего общества. Например, шахтерская забастовка в зимнее время означала перебои в функционировании энергетических систем или крупных металлургических производств. Вся сила таких профсоюзов в том, что они могли мобилизовать своих членов и “выключить рубильник”, те, остановить добычу угля, полеты, транспорт и т. п.

Другой особенностью членства в этих профсоюзах был отказ от приема в них не только руководителей, но даже специалистов. Эта проблема обсуждается и поныне.

Кого относить к работодателям, а кого к наемным работникам? Является ли сменный мастер представителем работодателя, а начальник цеха наемным работником? Каждый профсоюз решал этот вопрос по-своему.

В своей деятельности эти профсоюзы провозгласила курс на защиту интересов работников, отказавшись от принципа: «сначала благополучие предприятия, затем благополучие работников». Они начали требовать соблюдения законных прав работников, невзирая на экономическое положение предприятия, на бартерные «достижения» в области снабжения коллектива дефицитными товарами, широко использовали механизм коллективных договоров. Принципиально иным, особенно на первых порах, было взаимодействие альтернативных профсоюзов с администрацией. На смену закрытым обсуждениям, где, безусловно, доминировала администрация, был предложен механизм открытого и равноправного диалога для обсуждения условий найма работников. Несогласие или невнимание к требованиям новых профсоюзов оборачивались забастовками, акциями протеста, обращениями в суд.

Реакция на появление новых профсоюзов была очевидной и ярко выраженной — неприятия. Всем им пришлось доказывать свое право на существование. Им отказывали в праве представлять интересы работников, вести переговоры, выступать от имени работников. Долгое время новые профсоюзы не имели нормальных условий работы, им отказывали в помещениях, средствах связи. Особо следует сказать о проблеме взносов. Нежелание признавать новые организации вылилось в откровенное нежелание администрации предприятий перечислять им деньги через бухгалтерии.

Здесь важно сделать пояснение, связанное с мировоззрением отечественных руководителей. Большинство из них являются выходцами из командно-административной системы, и возможность диалога, переговоров, компромиссов для них, как правило, исключена. Тем более они не допускают мысли о переговорах с работниками, которым отводят только роль послушных исполнителей. Руководителей «возмущала» сама перспектива вести переговоры с теми, кто, по их мнению, выполняет незначимую роль на предприятии (имеются в виду работники). А уж необходимость делиться доходами и уступать часть прибыли вызывала раздражение, порой даже бешенство. С первых лет появления лидеры независимых профсоюзов стали объектами преследовании и насилия.

Пик первой волны активизации альтернативных профсоюзов пришелся на 1993—94 гг. Они провели несколько десятков громких акций, заключили первые соглашения на отраслевом и даже федеральном уровнях. Но тогда же стали очевидными и их слабости. Первая — неумение существовать в рутинных условиях. Завоевав в тяжелейшей борьбе право на существование, они, подчас, просто не знали, что с ним делать. Некоторые председатели первичных альтернативных организаций до 1994 г. не желали становиться «освобожденными», несмотря на наличие средств: «А зачем это надо? Кол договор у меня заключен, деньги нам перечисляют, проблем с директором нет. Если у мужиков что есть, то они найдут, и мы порешаем вопрос». Ответный аргумент был таков: «Если у тебя нет дел, значит, ты плохо работаешь, ищи проблемы и решай их!» Но председатель, «активно ищущий работу», залезал порой в мелочи, поднимал шум там, где для этого не было необходимости.

Были случаи, когда активисты альтернативных профсоюзов ставили предприятие на грань неоправданной забастовки. В этой ситуации стала нарастать критика альтернативных профсоюзов в связи с невыполнением ими традиционных профсоюзных функций. Росуглепрофсоюз, например, отказался закупать новогодние подарки для детей членов НПГ, хотя деньги выделялись из средств предприятий. Слова наиболее радикальных лидеров о том, по это мелочи, которыми настоящему профсоюзу не стоит заниматься, были встречены с яростным негодованием. К этому добавилась неразбериха со льготными путевками, отсутствием земли под картошку и т. п. Пришлось лидерам НПГ пересмотреть отношение к распределительной деятельности, учиться этому у традиционного профсоюза.

Другим, более существенным недостатков стала организационная слабость альтернативных профсоюзов: неумение наладить внутреннюю жизнь организации, разработать регламент работы, найти средства обеспечения дисциплины, правильно вести делопроизводство, наконец, бухгалтерский учет. Вчерашние рабочие, приходя на освобожденную должность, далеко не сразу понимали необходимость аккуратной работы с документами, особенно финансовыми. В результате им так в не удалось наладить полноценный учет членства, сбор взносов. Принимаемые решения исполнялись только теми, кто этого хотел, каждый председатель первичной организации оставлял за собой право действовать самостоятельно. В этой неразберихе возникли организации-раскольника, которые начали выступать с заявлениями, противоречащими позиции профсоюза. -

Такие действия привели к тому, что к середине 90-х гг. практически все позитивные начинания НПГ были перехвачены Росуглепрофом, включая самое главное — Тарифное соглашение. Другие начинания, такие как индивидуализированная система социального страхования, оказались дискредитированными из-за неспособности лидеров наладить полноценный учет и добросовестное распределение средств. НПГ превратился в зависимую организацию, которой на местах манипулировали местные власти или отраслевые руководители. Правда, были в исключения. НПГ Воркуты, который занял там доминирующее положение, напротив, «перехватил» многие практики Росуглепрофа и сумел наладить и распределительную работу, и организационную. Но это во многом объясняется компактностью Воркуты. В остальных регионах НПГ потерял влияние в авторитет так же, как и в Кузбассе.

Нельзя не сказать о политической зависимости альтернативных профсоюзов первой волны. В немалой степени авторитет альтернативных профсоюзов был обусловлен политическим влиянием, которое они завоевали, поддерживая либеральных политиков начала 90-х гг. Сила и влияние ППГ во многом объяснялись тем, что председатель ППГ России входил в Президентский Совет, а губернатор Кемеровской области М. Кислюк поддерживал ППГ Кузбасса. Но эта поддержка не распространялась дальше организационных нужд: обеспечить помещение, оплачивать телефонную связь, дать транспорт. А попытки перевести отношения в правовую плоскость успеха не имели. Альтернативные профсоюзы первой волны скорее обозначили, чем решили проблемы: начали борьбу за совершенствование коллективных договоров, со зло - употреблениями и антирабочей политикой руководства предприятий. Но добиться значимых результатов им не удалось. Эпоха массовых неплатежей показала, что реальной способности защищать интересы трудящихся у профсоюзов не было вообще, ни у традиционных, ни у альтернативных.

Эпоха первых альтернативных профсоюзов закончилась в середине 90-х, когда одни (авиадиспетчеры) обеспечили себе более или менее прочное положение и работодатели нё провоцировали их больше на конфликт, другие (НПГ) — утратили влияние.

Бессилие организаций типа НПГ противостоять неплатежам, увольнениям и закрытиям предприятий привело к появлению новых представительных организаций работников - комитетов, возглавляющих стихийные акции протеста. Вопрос о том, можно ли сопоставлять профсоюз со стачечными комитетами, вполне оправдан. С правовой точки зрения это принципиально разные организации. Даже самый малочисленный профсоюз разрабатывает устав и регистрируется в органах юстиции. Стачками, забастовками этого не делают. Нет никаких юридических оснований считать эти организаций законными. Но, несмотря на это, они существовали, играли значительную роль, высшие государственные чиновники вели с ними переговоры и подписывали официальные соглашения. Как представительские организации работников, стачкомы были вполне оправданы. Они пользовались поддержкой работников и представляли их интересы в акциях протеста. То, что эти представительские организации были ненормальными, не имели четкой правовой основы своей деятельности, вызвано беспомощностью законных профсоюзов и других органов, призванных регулировать трудовые отношения.

Стихийные забастовки 1994—98 гг. охватывали практически всех работников, а иногда и неработающих: в “рельсовой войне” 1998 г. участвовали пенсионеры со своим комплексом требований. Комитеты стачечные, забастовочные, рабочие и т. п. — возникали на предприятиях, в городах, регионах. Одни из них имели нестабильный, текучий состав, другие, наоборот, состояли из одних и тех же людей. Массовость движения была очень велика, косвенным признанием этого стало введение формы государственной статистики по учету трудовых конфликтов. Правда, наладить полноценный учет по этой форме не удалось, число забастовок, и количество участвующих в них остается приблизительным. Главной особенностью трудовых отношений середины 90-х гг. можно смело назвать их конфликтность. Забастовки вышли за рамки угольной отрасли и транспорта. Обладание “рубильником” перестало считаться “родовым признаком” забастовщиков. Теперь ставка делалась на массовость и радикальность форм протеста. Именно в это время началась эскалация все более и более решительных форм протеста. Пример шахтеров показывает, как нарастала эта эскалация: наземная забастовка — подземная забастовка — голодовка — захват руководителей — перекрытие магистралей и дезорганизация общественной жизни. Встречались даже демонстративные самоубийства. Пожалуй, в ходе акций протеста середины 90-х гг. не были опробованы только акции гражданского неповиновения, в которых участвует все население. Радикальность находила выражение в лозунгах, сводившихся к требованиям немедленной нормализации ситуации (от полного погашения задолженностей по зарплатам и пенсиям до выделения средств на финансирование городского транспорта) и наказанию виновных (от “Президента в отставку!” до “Все начальство — сволочи!’). Руководство стихийными акциями принадлежало решительным людям. С одной стороны, они готовы были идти до конца, вплоть до столкновений с милицией, а с другой, — именно они начали переговоры с влиятельными промышленниками и политиками. Именно они, а не альтернативные профсоюзы, заставили власти и администрацию предприятий серьезно относиться к переговорному процессу. Но авторитет и влияние рабочих, забастовочных и стачечных комитетов ограничивались временем акции. Как только стихал накал протеста, роль лидеров и переговорного процесса становились незначительными.

Если альтернативные профсоюзы первой волны показали новые способы регулирования трудовых отношений, то стихийные забастовки второй половины и деятельность стачкомов показали силу рабочего движения и невозможность игнорирования интересов работников. Реакция на появление стачкомов была несколько иной, чем на профсоюзы первой волны. Те сами шли на контакт, и им приходилось доказывать, что они имеют право на ведение переговоров. Здесь ситуация была иной. Стачкомы сами ждали, когда к ним придут. Решившись на акцию, независимо от того, был ли это отказ от уроков в сельской школе или знаменитая “рельсовая война”, ее участники были готовы к тягостному и малоперспективному диалогу непонятно с кем из тех, кто возьмется решать их проблемы — то ли директор школы, то ли вице-премьер правительства. От лидеров стачкомов требовалось немногое — не сдаться за мизерную подачку.

Интересно характеризовал позицию стачкома заместитель главы г. Анжеро-Судженска во время рельсовой войны: «Они какие-то странные, не хотят с нами поддерживать диалог. Принимают какие-то решения, до нас не доводят, отправляют сразу в область или в Москву, а мы потом оттуда узнаем об их решениях! Выделили им помещение в здании администрации, а они отказались! Просим их сообщать нам свои решения, а они говорят: “Присылайте к нам своих наблюдателей, и пусть они вам сообщают, что у нас происходит, а специально для вас мы ничего делать не будем. Как с ними работать?».

Отношений у стачкомов с профсоюзами практически не было. Стачкомы игнорировали профсоюзы и новые, и старые. Главный аргумент — они не сумели никого защитить ни от увольнений, ни от неплатежей, да и сами профсоюзы не рвались в ряды забастовщиков. Дело в том, что с середины 90-х гг. возникла вполне реальная угроза ответственности за незаконные забастовки, Первым случаем привлечения к ответственности за несанкционированную забастовку можно считать принудительный привод в прокуратуру для дачи показаний нескольких активистов шахты “Судженская” (г. Анжеро-Судженск), перекрывших осенью 1994 г. Транссибирскую магистраль на несколько часов. С того времени угроза ответственности постоянно нарастала, и уже в 1997 г. все забастовки назывались “остановками работы”, “отказом от работы” и т. п. Профсоюз, даже если участвовал в этих акциях, подчеркивал свой вспомогательный, а то и нейтральный характер участия: “Акция возникла стихийно, мы ее не организовывали. Но так как требования работников справедливы, то мы оказываем им методическую и моральную помощь. Помогаем составить документы и избежать ошибок при проведении акции”.

Как правило, этого оказывалось достаточно для того, чтобы избежать претензий правоохранительных органов. Но этого же оказалось достаточно для того, чтобы у многих работников сформировалось понимание, что профсоюз — бесполезная организация, даже в таком деле, как забастовка, да и лидеры профсоюза не всегда стремились быть “вместе” со своими членами. Порой они выступали против акций, называя их дестабилизирующими и разрушительными, открещиваясь от действий коллектива. В первые дни “рельсовой войны” большинство профсоюзов выступило против этой акции. Но когда стало ясно, что это не кратковременная акция, профсоюзы сделали попытку присоединиться к ним, по большей части неудачно. Так, во время “рельсовой войны” только в Юрге председатель и члены профкома реально входили в стачком или “комитет по руководству акцией протеста”, как они его называли. В Прокопьевске, Анжеро-Судженске и Междуреченске представители профсоюзов хоть и входили в состав стачкомов, но их участие было во многом формальным и часто вызывало протест рядовых участников: “У-у-у, опять эти пробрались! Гони их оттуда, а то они нас снова продадут!”.

Пожалуй, самый главный аргумент, свидетельствующий о том, что профсоюзы потеряли в этот период представительские функция, это неучастие в переговорах по урегулированию акций протеста. Переговоры шли со стачкомами, с лидерами. В соглашениях участвовали руководители предприятий, мэры городов. После “рельсовой войны’ образовался Совет стачкомов Кемеровской области, который должен был отслеживать выполнение достигнутых соглашений.

Главной особенностью стачкомов середины 90-х гг. была их неивституционалязироваквость. В этом заключалась их неуязвимость, и в этом же была их слабость. Их нельзя было наказать, но они были эффективными во время проведения акции и для повседневной работы не годились. Но даже не это оказалось главным, Стачкомы и подобные представительные органы работников оказались несамостоятельными. Спустя год после “рельсовой войны” в Новокузнецке собрался съезд рабочих комитетов России, который активно использовали в своих интересах, как политические, так и олигархические силы.

Это не первый случай, когда внешние силы “оседлывают” стихийные выступления рабочих и навязывают свои цели и задачи, не заботясь о том, насколько эти идеи нужны рабочим. В целом же родился вывод, что в конце 90-х гг. борьба за власть и собственность обострилась настолько, что любая возникшая организация рассматривается участниками борьбы за власть и собственность как ресурс. Ценность этого ресурса в том, что он возникает сам, на него не приходится тратить денег, а его значимость, пусть даже небольшое время, достаточно велика. Слабая организационная структура стихийных рабочих организаций не позволяла им эффективно противостоять такому «оседлыванию», и стачкомы оказались обречены на зависимость.

Историческая роль стачкомов заключалась в том, чтобы показать, что неинституциализированное рабочее движение представляет опасность для всего общества, способно привести либо к массовым беспорядкам, либо к резким политическим трансформациям. Поэтому для того, чтобы стачкомы ушли со сцены, а на нее вернулись профсоюзы, пришлось измёнить правовую ситуацию.

Новый этап в развитии альтернативных профсоюзов наступил после “рельсовой войны”, в 1998-99 гг. В это время появился новый тип организаций. Как правило, это небольшие группы работников, особенностью которых является использование судов для защиты своих прав. После вала стихийных забастовок значительно изменилась судебная практика. У работников появилась возможность выигрывать дела по задержкам зарплаты, возмещению ущерба, непредоставления льгот и т. п. Это создало новую ситуацию в вопросах защиты прав работников. Для того, чтобы отстоять свои права. оказалось достаточным, чтобы кто-то из работников, сам или с чьей-то помощью, грамотно оформил иск, подал его в суд, дождался рассмотрения дела и не сделал ошибок ходе рассмотрения дел. С помощью таких процедур оказалось возможным не только получать зарплату, на которую, как уверяли, денег нет, но еще получать выплаты за моральный ущерб и задержку исполнения.

Причин изменения ситуации несколько. Во-первых, это «отмашка власти», разрешающая выносить решения против директоров предприятия. до «рельсовых войн» постноменклатурный союз местных властей и хозяйственников был нерушим. даже в «красных» регионах главы администраций были лояльны к директорам, душившим коллективы неплатежами. Но массовые выступления показали, что местные руководители могут потерять свое влияние. Перед ними встал выбор — сохранять союз с промышленниками и рисковать своим местом, либо отчасти дать возможность работникам забирать у хозяйственников часть того, что им причитается. Выбор был сделан в пользу второго варианта, и суды, как по мановению волшебной палочки, стали выносить решения в пользу работников и даже заставлять эти решения выполнять. Во-вторых, к концу 1990-х гг. профсоюзы, стачкомы и просто отдельные работники наработали практику решения спорных вопросов. Создавались прецеденты судебных решений, сложные переплетения трудовых проблем находили правовое толкование. наконец, третье: менялось общественное мнение.

Механизм образования малых альтернативных профсоюзов прост и тиражируется повсеместно. Вокруг группы инициаторов сплачивается небольшое количество работников, которые готовы войти на конфликт с администрацией. Практика показывает, что это даже не самые авторитетные работники; это те, кто готов действовать. Поводом для такой активности чаще всего является решение (одно или несколько) руководства, существенно ухудшающее положение работников. Появление же альтернативного профсоюза бывает связано с какой-нибудь стихийной акцией — забастовкой, остановкой работы. Как правило, на финальной стадии, когда большая часть работников успокаивается, небольшая группа неудовлетворенных решает продолжать борьбу. Первым шагом становится создание нового профсоюза.

Положения “Закона о профсоюзах” делают процедуру образования, и регистрации профсоюза достаточно простой. Решение собрания, которое принимает Устав и программу, регистрируется в отделе юстиции, выдается разрешение на изготовление печати, открытия счета в банке, и профсоюз готов. Порядок его регистрации— уведомительный, т. е. ни органы государственной власти, ни администрация предприятий, ни действующие профсоюзы не могут официально повлиять на процесс образования профсоюза. А как только он, создав, сразу же начинает пользоваться правами и свободами профсоюзов, независимо от числа членов и степени влияния в коллективе. Собственно говоря, процедура создания нового профсоюза и есть первый шаг на пути освоения правовых технологий, которых становится больше. Только тот, кто ее осилит, имеет шансы на продолжение борьбы.

Альтернативные профсоюзы конца 90-х гг. редко многочисленны. Чаще всего дело ограничивалось небольшой группой, которая ведет напряженную борьбу с дирекцией и традиционным профсоюзом за существование. Как и в начале 90-х, реакция руководства предприятий на появление альтернативных профсоюзов крайне негативна. Их лидеров пытаются уволить, сначала просто так, затем по сокращению. Если это не помогает, профсоюзных активистов начинают подлавливать на нарушениях, профессиональной некомпетентности в т. п.

Анализ деятельности малых альтернативных профсоюзов позволяет сделать несколько выводов. Во-первых, несмотря на тяжесть ситуации, есть выход на суд, который, так или иначе, восстанавливает законность. Во-вторых, чаще всего администрация действует грубо и неумело, почти не заботясь о законности принимаемых ею решений. В-третьих, конфликты персонифицируются. Борьба ведется не столько с профсоюзом, сколько с человеком. Примерно такое же отношение к малым формам у представителей традиционных профсоюзов, Сначала они отмахиваются от них, как от чего-то незначимого: “Подумаешь, профсоюз, десять человек!”. Затем переходят к борьбе против них, иногда решительной, иногда скрытой.

Успехи альтернативных профсоюзов конца 90-х гг. во многом обусловлены их активной учебой. Прежде всего, надо упомянуть учебу, организованную международными профсоюзами, Активная деятельность международных профсоюзных организаций началась сразу же. как только был преодолен «железный занавес». НПГ тесно сотрудничал с американскими и европейскими профсоюзами. Правда, сотрудничество в основном носило материально-технический (снабжение эффективной оргтехникой), ознакомительный (поездки за рубеж) характер.

После «рельсовой войны» правовая грамотность стала фактором успеха. даже в условиях давления со стороны руководства предприятия и суда оказалось возможным выиграть дело и добиться исполнения судебного решения. Правильность оформления дел, настойчивость, последовательность и личное мужество позволили альтернативным профсоюзам получить еще одна импульс для развития.

Международные профсоюзные организации, такие как Американский центр международной профсоюзной солидарности или ТIЕ (Transnational information exchange) предложили в этих условиях значительную и эффективную помощь. Привлекая современные методы обучения, квалифицированных тренеров и методистов, они сумели н короткое время распространить знания среди профсоюзных лидеров, создать региональные и межрегиональные группы взаимодействия. Альтернативные профсоюзы стали взаимодействовать между собой, использовать взаимный опыт и развиваться на собственной основе. Из числа лидеров альтернативных профсоюзов подготовлено немало методистов и преподавателей, владеющих современными методами обучения и способных организовывать учебу собственными силами.

Главным достижением альтернативных профсоюзов третьей волны стало изменение способов регулирования трудовых отношений. Неформальная сделка профсоюза с директором стала заменяться правовым соглашением. Разумеется, что этот процесс не стал глобальным и повсеместным. Он, скорее, наметился. Но его важность для развития системы трудовых отношений крайне велика. Неоднозначность этого процесса определяется несколькими факторами. Во-первых, система документальных соглашений по-прежнему конкурирует с системой неформальных соглашений. Сказать, что директорат предприятий принимает эту систему «в штыки», мало. Только пройдя через многочисленные конфликты, которые ставят на грань существования и предприятие, и коллектив, руководитель приходит к пониманию необходимости диалога. Во-вторых, тактика действий альтернативных профсоюзов порождает целый ряд проблем. Будучи новыми организациями, альтернативные профсоюзы совершают немало ошибок.

Есть основания полагать, что успехи альтернативных профсоюзов связаны только с борьбой и противостоянием. В условиях спокойной жизни они существовать не могут. Современная ситуация такова, что стороны диалога не могут руководствоваться только формальными процедурами взаимодействия в условиях недоверия, персонифицированного конфликта руководителя предприятия с лидером альтернативного профсоюза. Не имея возможности наладить полноценный диалог, а подчас и не умея делать это, альтернативные профсоюзы оказываются постоянно «заряженными на конфликт», провоцируя его, генерируя и возобновляя. Такая позиция не всегда находит поддержку в коллективе, даже среди тех, кто в свое время участвовал в акциях альтернативных профсоюзов. Можно сказать, что «испытание миром» для профсоюза тяжелее, чем «испытание войной». В этих условиях проявляются те же проблемы, которые в начале девяностых годов испытывали профсоюзы первой волны — неорганизованность, отсутствие дисциплины, авантюризм лидеров.

Но, несмотря на все проблемы, потенциал альтернативных профсоюзов достаточно велик. Его величина определяется часто уровнем правовой и социальной грамотности современных руководителей предприятий. Альтернативные профсоюзы не возникают на пустом месте. Только тогда, когда работники убедились в том, что традиционные механизмы регулирования трудовых отношений перестают работать, они начинают создавать альтернативный профсоюз. Этот процесс “запускается” управленческими ошибками руководителей, и он тем интенсивней, чем больше ошибок совершает руководитель и вся управленческая команда. К сожалению, кризисных предприятий и неквалифицированных управленцев еще очень много, и это определяет потенциал альтернативных профсоюзов.

На основании предложенного рассмотрения можно назвать несколько причин, не позволяющих стать альтернативным профсоюзам массовыми. Прежде всего, это плохая организация работы или отсутствие здорового бюрократизма. Особенно этим страдали рабочие организации первой и второй волны. Неумение наладить организационную работу, отчетность, создать механизм взаимодействия и выработки взаимоприемлемых решений было губительным для многих. Альтернативные профсоюзы последнего времени изменили отношение к документации, но плохо умеют взаимодействовать.

Агрессивность альтернативных профсоюзов тоже работает против них. Во время акций протеста и забастовок агрессивность лидеров, их способность противостоять давлению начальства и даже силовых ведомств ценится очень высоко. Но большая часть жизни работников протекает в мирных условиях. Решив вопрос в свою пользу, работники предпочитают выдержать некоторое время перед тем, как выдвигать новые требования. Учителя, отсудив зарплату, не склонны тут же подавать иски и отсуживать пособия на методическую литературу или требовать улучшения условий труда. Но профсоюз не может ждать, он должен «ковать железо, пока горячо». И тут проявляется неготовность работников к постоянному прессингу на администрацию. Отношение к альтернативному профсоюзу меняется на более сдержанное.

«Заряженность на конфликт» альтернативных профсоюзов во многом следствие их негибкости. В стремлении «сделать все по закону» они могут ухудшать положение работников. Но лозунг: «пусть мы потеряем в заработка, но все будет законно» для работников неприемлем, они выберут систему отношений, которая даст максимальный заработок, а то, насколько он законен — вопрос второстепенный.

Вопрос, что определяет появление и исчезновение альтернативных профсоюзов, следует рассмотреть с помощью понятия «поле профсоюзной деятельности». Под этим термином следует понимать ту часть социальных и, прежде всего, трудовых отношений, которые регулируются с помощью профсоюзов. В новых условиях появилось многообразие форм собственности, исчезли ограничения на размер заработка, гарантии занятости. А адекватного механизма регулирования трудовых отношений не возникло. И поскольку оставшиеся «без присмотра» проблемы были первостепенными для работников, они начали создавать свои организации: появились рабочие комитеты, затем альтернативные профсоюзы первой полны. Таким образом, альтернативные профсоюзы — это реакция на расширение профсоюзного поля, которое традиционными профсоюзами игнорируется. Пассивный характер реакции традиционных профсоюзов обусловил тип освоения нового пространства трудовых отношений, а именно раскол. Логика раскола такова: часть работников, в наибольшей мере страдающая от неурегулированности трудовых отношений, находит способ их урегулирования в форме альтернативного профсоюза. Альтернативный профсоюз в борьбе с работодателями, властями, традиционными профсоюзами находит наиболее эффективные и приемлемые, с точки зрения социальной среды, способы урегулирования отношений, которые затем усваиваются традиционными профсоюзами. Первый раскол профсоюзов и альтернативные профсоюзы первой волны были связаны с забвением распределительной деятельности и активным освоением защитных функций. Первые альтернативные профсоюзы, такие, как НПГ, поставили вопрос о коллективных договорах и Тарифных соглашениях продолжительности рабочего дня, системе социального страхования. Второй - с попыткой властей и работодателей вообще отказаться от институтов регулирования трудовых отношений. Ответом со стороны рабочих стало стихийное, неинституциализированное движения протеста. Линия раскола здесь пролегла между юридически оформленными, но бессильными профсоюзами и стихийными, но более эффективными стачкомами. Наконец, третий раскол связан с появлением необходимости правового регулирования трудовых отношений и использованием юридических технологий при регулировании трудовых отношений на низком уровне. Будет ли четвертый? Все зависит от того, насколько динамично будут меняться трудовые отношения и насколько быстро профсоюзы смогут реагировать на их появление. Если тенденция ‘запаздывания” у традиционных профсоюзов сохранится, — новых расхождений не избежать.

Как оценить сложившуюся схему развития профсоюзного движения? Думается, раскол — неоптимальный вариант развития. Какими бы объективными причинами он не был вызван, это всегда ослабляет систему. Пока традиционные профсоюзы достаточно сильны и организованны, чтобы спокойно наблюдать за возникновением альтернативных профсоюзов и перехватывать у них плоды их завоеваний. Но альтернативных профсоюзов становиться все больше, и когда-нибудь они окажутся способными отобрать у традиционных профсоюзов их членскую базу.

Другой путь может быть связан с переоценкой позиций внутри традиционных профсоюзов. Для этого необходима динамичная работа по изучению развития трудовых отношений, стратегического планирования и упреждающей выработки новых способов регулирования трудовых отношений. В этом случае энергия новых лидеров сможет реализоваться внутри существующих организаций. Это более предпочтительный путь, так как он основан на развитии, а не на расколе. К сожалению, консервативность профсоюзов оставляет мало надежд на реализацию второго варианта.

Осень в последнее десятилетие 1991-1999 годов стал традиционным временем массовых выступлений российских профсоюзов за права трудящихся. Такова сегодня позиция профсоюзов, что если наметившиеся положительные тенденции надо развивать, а не подрывать. Предметом самого пристального внимания остается оплата труда. В целях упорядочения и повышения оплаты труда все более настойчиво профсоюзы работают с коллективными договорами и соглашениями. Заключаются все новые соглашения с исполнительной властью. Для упорядочения взаимодействия с исполнительной властью профсоюзные организации продолжают объединяться по территориальному признаку. На соблюдение трудовых прав работников нацелено и участие профсоюзов в законотворчестве. Федерация подготовила и направила в областной Совет народных депутатов законопроект «О защите прав работников на заработную плату». Как грубое ущемление интересов работников расценила Федерация профсоюзов законопроект, одобренный правительством, где предусматривается снижение на процент взноса в Фонд социального страхования. В Государственную думу и правительство направлен протест профсоюзов против принятия этого законопроекта. Квалификация профсоюзных работников – не последняя забота Федерации. А так же сокращение несчастных случаев на производстве со смертным исходом и травматизма. Улучшение бытовых условий труда.

В процессе времени, стремясь восстановить свои позиции, профсоюзы стали преодолевать образовавшуюся организационную рыхлость своей системы, возвращаясь к ее построению на основе демократического централизма, который выступает вполне разумным организационным механизмом.

Социальное предназначение профсоюзов как организации, призванное отстаивать и защищать интересы тружеников, остается в любых исторических условиях. Такое понимание социального предназначение и социальной роли профсоюзов является общепризнанные в практике общественной жизни демократических стран современного мира. Оно получило официальное международное признание.