Есть такая страна ЕРМОТАНИЯ

Рядом с моим посёлком расположился совсем небольшой посёлок Ермотаево. Мы были в этом посёлке. Неприглядную картину я здесь увидел: разбившийся посёлок, кругом основы старых домов, кое-где торчат печные трубы. Я насчитал только три жилых дома, где живут пятеро старых сельчан. Меня заинтересовало название этого посёлка. Одни называют его "Ермотау", другие - "Ярма-тау", третьи - "вольный посёлок", четвёртые - "спецпосёлок". Недавно вышедшая книга Игоря Максимова <<Письма из Ермотании>> представляет этот посёлок, как нечто таинственное, высокое, вдохновляющее.

Меня заинтересовала история название этого посёлка. Захотелось узнать, почему это село имеет столько названий. Кто основал посёлок и жил в нём? Почему одних в селе называли "вольными", а других - "кулаками"? Вопросов было много, а ответы приходилось искать при встрече с бывшими ермотаевцами, нынешними жителями, среди которых я встретил певца этого посёлка - деревенского писателя Максимова Игоря Павловича. Большую помощь в этой работе мне оказала учитель русского языка и литературы Горбатова Миннисур Галеевна, которая оказалась уроженкой этого села.

Основная часть

I. Географичское расположение села.

В Белорецком районе в сотне километрах от районного центра расположилась страна Ермотания. Красиво её местоположение: кругом тайга непролазная, со множеством грибных и ягодных мест и гор. С юга - хребет Ермо-тау, Лиственный стан, суровый скалистый Шатак, с запада ё оцепил Быштын, Зильмардак, две речки Амбарка и Майгашля составляют её границы на западе и на востоке.

II. История посёлка Ермотаево

Геолог Туканского карьера, Лыгина Галина Ивановна, объяснила мне, что благодаря геологическим изменениям образовались отроги Уральских гор, а одна ветвь ЮРМА-ТАУ, которую привыкли называть Комаровской горой, оказалась богатой залежами железной руды.

Начало первой Мировой войны дало толчок образованию карьера в 1914 году, Россия железом ковало свою победу. И первой версией названия деревни является название горы ЮРМА-тау.

В течение ряда лет с 1914 по 1932 год Белорецкое рудоуправление проводило эксплуатацию месторождения. Добыча велась открытым способом, добывались наиболее удобные и богатые руды поверхностных зон, об этом говорит наличие в центральной части участка двух карьеров.

В дальнейшем знакомстве с посёлком мне помог мой дед Красавин Г. П. Оказалось, что моя прабабушка Горбатова Евдокия Степановна переехала вместе с родителями в Ермотаево из села Верхний Авзян. Дед мне рассказал, что работа в карьере была сезонной. С ранней весны до поздней осени работали наёмные рабочие с Авзяно-Петровского завода. Жили в землянках, семьи оставались в Авзяне. А в 1929 году мой прапрадед Горбатов Степан Епифанович построил первый дом в посёлке. Он и до сих пор стоит на улице Ключевая. Из сохранившихся документов я узнал, что прапрабабушка Анна была награждена медалью "Материнская слава", так как они с мужем вырастили десятерых детей. С детства воспитывали их трудолюбивыми, стойкими. Каждая из дочерей умела прясть, вязать, ткать, вышивать, вязать крючком. Об этом рассказывают многие экспонаты, сохранившиеся в старом доме, в музее школы. Сыновья умели делать мужскую работу: шорничали, пахали, готовили дрова. Для того чтобы выжить, семья разрабатывала большие участки земли под картофель, капусту, лён. Так постепенно рос и расширялся посёлок. В связи с тем, что люди сюда сами приехали, жили вольно, жителей называли <<вольными>>, а посёлок <<вольный>>.

Но приближался 1931 год, известный своим печальным Постановлением от 30 января 1930 года. Зимой этого года привезли в посёлок репрессированных кулаков, как называли их в то время.

Так пишет об этом событии Игорь Павлович Максимов в книге <<Письма из Ермотании>>: << В 1931-м пригнали сюда мужиков. <<Валите лес, здесь жить будете, так сказали, и так стало. А в 1932-м, летом, привезли семьи. Выгрузили у подножия горы, между двух речек - Майгашлей и Амбаркой, в топь самую, в трясину. Три тысячи от мала до велика копошились, выбираясь из сил, строили себе Эдем.>>.

Вот что рассказал мне о своей семье И. П. Максимов: <<Нашу семью свезли в Белебеевскую школу. На воротах написали: <<Бойкот!>>, чтобы ни с нами, мальчишками, ни с матерью никто не общался. Помню, когда проезжали село Куроедово, какой-то парнишка крикнул: <<Куда вы их везете, сволочи?>>. Отец уже был в Ермотаеве. За что раскулачили - до сих пор понять не могу. Семья жила бедно. В хозяйстве была одна лошадь, немного земли, небольшой домишко, крытый железом>>.

Через 80 лет после образования поселка произошла встреча односельчан. При беседе с ними я узнал, что корни многих ермотаевцев тянутся Гафурийский, Ермекеевский, Буздякский, Белебеевский, Краснокамский, Стерлитамакский районы.

Каким же выглядел посёлок, приютивший репрессированных?

При беседе с бывшими ермотаевцами, приехавшими на встречу, я узнал, что переселенцы жили в четырех-, восьми -, восемнадцати- и девятнадцатиквартирных бараках. Был здесь и культбарак, где жили молодые неженатые рабочие. Их изолировали от родителей, врагов советской власти, чтобы вырастить достойных советских граждан. В основном жили в четырехквартирных. Это были хилые строения, крытые щепой, которую тут же драли-щепали на станке бабы и Нафиков Имай, хромой старик. Он командовал своим отрядом, а мальчишки с интересом смотрели, как заносили прикрепленный одним концом нож и по команде щепали осиновые чурбаки.

<<Бараки наши ветром конопачены, небом крыты>>,- говорила Лиза Аржанова. У неё всегда печка коптила, полы скрипели и проваливались, а сквозь потолок местами светилось небо.>>

Всего 64 барака. Эту столицу ГУЛага часто называли Ермо-тау - значит, Ермо - гора.

-Так оно и есть, - говорили ермотаевцы. - Надели на нас ярмо, в нем и умрем. Доказательством этим словам стали рассказы моих собеседников, приехавших на встречу с односельчанами. Рядом с этими рассказами стоят страшные статистические данные, приведенные из монографии В. Н. Земскова <<Кулацкая ссылка>>: <<Количество репрессированых в предвоенные и вонные годы: в Башкирской АССР - 11670 (Уфимский моторный завод - 3123, Нура - 1753, Березовый Лог 1150, Красная Поляна 1120, Кузъелга 1055, Осиновый Лог - 869, Ермотаево - 800. Средняя Тюльма 656, Саула - 488, Макаровский совхоз - 311, Шемяк - 244, совхоз №1 НКВД 121). Реальное число сосланных, с учетом их семей, в 5-6 раз больше>>.

Вот что рассказала мне Тамара Александровна Золотова: <<Мы жили в Тукане, наша мама работала в Ермотаево. Она нам рассказывала, как трудно здесь жили люди. Когда начальником лагеря был Зобнин, людей, уставших после каторжных работ, заставляли выстраиваться на вечернюю поверку. Если кому-то приходила посылка, он кинжалом кромсал её так, что сухари превращались в крошки. Установил для переселенцев даже норму воды. Мама же, работая на кухне, рискуя свободой, старалась дать изможденным людям лишнюю кружку.

Позже, когда назначили начальником лагеря другого человека, выяснилось, что никаких норм воды не существует, отпала необходимость и в ежедневном построении.

Вот так жили люди в спецпосёлке. Рассказы о том времени они сохранили до сих пор, передавая их из уст в уста.

В семье Бикмухаметовых помнят, как отцу зимой 1932-года разрешили съездить за женой и детьми в Макаровский ныне Ишимбайский район. От голода и тяжелой дороги у матери пропало молоко. Голодная маленькая Рагида плакала не переставая. До Ерматаево её не довезли, умерла в дороге. Закопали младенца в снег и поехали дальше.

У Салимьяна и Шарифы Халфиных родился сын. По обычаю предков надо было провести обряд имянаречения. Тайно пригласили стариков, прочитали молитву. Не успели гости разойтись, как пришли сотрудники ГПУ и увели Салимьяна в каталажку. Трое суток должен был он отсидеть там без еды и воды.

Салимьян попросил прачку дать ему хоть мыльной воды, но та ответила: "Не положено!". А Минисафа Нафикова, рискуя свободой, оставила ему воду в туалете.

А вот история приключилась с Надеждой Квашниной. В1932 году поехала она к мужу в Ермотаево. На руках - близнецы, за спиной - мешок с пшеном да глиняный горшок с маслом. Когда села в Тукане на поезд, идущий в Ермотаево, добрые люди подсказали, чтобы сбросила мешок по дороге, иначе на остановке милиционеры отнимут. Она так и сделала, а горшок пожалела. Потом муж сходил за мешком, принёс крупу, а вот масло отобрали.

Как-то, проходя мимо дома коменданта, увидела она свой горшок, посоветовалась со свекровью и пошла попросить стаканчик масла для детей. От запаха картошки и топлёного масла упала в обморок. А когда очнулась, услышала: "Не положено!" Так и ушла ни с чем.

Раис Фазылович Гимазетдинов, кандидат технических наук рассказал, что отец его приехал из Кизила к репрессированным родителям. Здесь у него сложилась семья.

Когда брату было полтора года, отца забрали на фронт. Через пять месяцев родился он. А когда ему было четыре месяца, мама получила <<похоронку>>, а потом - извещение о том, что отец их пропал без вести. И до сего дня он ничего не знает о нем.

Дед по отцу позже уехал на родину, вступил в колхоз, а дедушка по матери остался там. Он похоронен на горе, как и бабушка.

Мать, слава Богу, их как-то выходила. Они с братом в лесу собирали съедобные травы. Не было ни книг, ни тетрадок. Он помнит, как дед, посадив внука на плечи, решил сходить в Комарово за бумажными мешками, из которых можно было сделать тетрадки. Но прежде чем пойти, он зашел в двухэтажную комендатуру, отметился, и только после этого они отправились.

Когда бойцы начали возвращаться с фронта, братья ходили встречать отца, но так и не дождались его.

После школы он поступил в металлургический техникум, потом в институт.

А вот рассказ Салимы Мусалимовны Калимуллиной: <<Однажды вызвали отца в комендатуру и спросили: <<Правда, что Кисилёв и Степанько в вагоне ругали советскую власть?>> Отцу можно было наговорить на товарищей и спокойно идти домой, но не такие были ермотаевцы. Три дня забирали в комендатуру, стоял под дулом пистолета, но товарищей не оговорил.>> Отца раскулачили и выслали из Гафурийскоог района, - рассказала педагог из Межгорья Закия Загитовна Фаткулисламова, - сначала на строительство моторного завода в Уфе, затем он попал в Кузъелгу. Там люди сильно голодали. Вскоре от непосильной работы и голода он распух, даже шею повернуть не мог. Родня из Бакеева посоветовала ему напроситься в Ермотаево, и когда отца перевели сюда, они привозили продукты, не дали помереть. В 32-м году приехала семья. Отец работал забойщиком - кайлом добывал руду, был стахановцем. За хорошую работу ему давали подарки. Вот одеяло его до сих пор храним. Ботинки подарили, мы их обменяли на муку.

Он умер рано: в 42 года, самому младшему из детей годик был. А матери отец завещал никому ребятишек не отдавать, как бы тяжело ни было, как вырастила? Старшая сестра стала работать, всю зарплату маме отдавала. Мама с другими женщинами, чтобы семью прокормить, мешками носила муку из Ишимбайского, Гафурийского районов - десятки километров пешком, через горы. ночью спать лежа не могла, только сидя, так сильно болела спина. но всем детям дала высшее образование: трое стали педагогами, один был строителем, один - инженером.

А вот что мне рассказала мне моя классная руководительниц, Горбатова Миннисур Галеевна <<Осенью 1998-го получили документ о реабилитации мои близкие: мама, сестра и брат.

Государство через 67 лет решило понести ответственность за причиненное горе, страдания, смерть.

Не дожил мой отец, Насыров Галей Хайретдинович, до этих дней. Тяжелый труд забойщика рано унес его из жизни.

С 1931года выслан он, как сын кулака, в Ермотаево. И только от того, что у его отца в хозяйстве было три коровы, две лошади и пасека.

Работал на руднике. Женился на репрессированной девушке, дочери кулака. Жили в бараках, пешком ходили на работу в Тукан, отмечались ежедневно у коменданта спец переселения Мастерова.

Рождались дети. <<Их было десятеро, - вспоминала с грустью моя мама, Насырова Хумайра Гирфановна. - Но живы только четверо. Остальные умерли в трудные годы репрессии и войны от кори, скарлатины, голода>>.

Говорила просто, спокойно, а сколько невысказанного горя в её глазах!

А может быть, Ермотаево от башкирского <<ярма>> - зерно.

Хотели уничтожить, но не смогли, выросло на этом глухом месте новое поколение. Зернышки не погибли, а выросли, дали урожай.

У репрессированной семьи Галиуллиных было 7 детей, сын - инженер, одна дочь - детский врач в г. Белорецке, а остальные дети - учителя.

Халфины, семья которых может гордиться тем, что уже третье поколение учителей вырастила она.

Аднагуловы, имеющие во втором поколении троих врачей.

Шакировы, Смаковы, Халфины, Ахмедшины, Ивановы, Григорьевы.

Квашнины. Никто не мог подумать, что у незаметной сухонькой женщины Насти вырастет сын, с отличием закончит среднюю школу и поступит в военное училище, дослужит до звания генерала. Это будет Квашнин Анатолий Григорьевич.

Видимо, не таким уж топким было это болотистое Ермотаево.

Не ожесточились люди от ударов судьбы.

Малограмотные, какие-то малоповоротливые, молчаливые, замкнутые, но удивительные люди!

Здесь, в посёлке, жили, как родные. Горе соединило всех в одну семью: и русских, и татар, и башкир, и чувашей. Никаких различий не было в посёлке. Вместе жили, дружили, помогали друг другу, веселились, справляли свадьбы.

Ермотания.

Что притягивает сюда людей из Уфы, Магнитогорска, Москвы, Орла, Череповца?

И опять перед глазами эпизод, описанный И. П. Максимовым: <<Приехал как-то Файрушин Алексей, участник войны, кавалер нескольких орденов. Открыл калитку на кладбище, пал на колени и - <<Здравствуйте, мои забытые, мои обиженные>>. И зарыдал. Не так, чтоб в голос, а по-мужски. Сдержанно, про себя, давясь слезами. Трудно было смотреть на седого старика>>.

Отмечу слова, из сочинения Горбатовой Гузель, имеющей непосредственное отношение к репрессированному посёлку, которая вправе называть себя внучкой реабилитированного кулака, Насырова Галея Хайетдиновича: <<Почему все, кто жил там, до сих пор говорят: <<Мы - ермотаевцы?>> Почему моя бабушка так просила её похоронить в Ермотаево? Лежать рядом с мужем? А может со всеми своими ставшими родными односельчанами?

Сверху видеть этот усыпанный белыми ромашками и голубыми колокольчиками наш сенокосный огород? Слышать тихий шелест листьев берёзовой рощи, которая тянется по всей Комаровской горе?

Каждое лето бываю в поселке, навещаю знакомую бабушку, ид в родной домик с голубыми ставнями. Навещаю с мамой могилы дедушки и бабушки и понимаю, что не забудутся эти годы, не забудутся все, кто спит здесь. Ведь они - наши корни, а мы их цветы, напоминающие о них, продолжающие их дело>>.

Заключение

Работа закончена. Справился ли я с работой? Думаю, да. Мне удалось узнать историю села, поговорить со многими ермотаевцами во время встречи и понять их задушевный настрой.

Не уничтожили репрессии этих людей, их доброту, отзывчивость, теплоту сердец, может быть, поэтому каждый раз можно увидеть приезжих в Ермотаеве: идущих к могилам, стоящих у развалины школы, дома, вспоминающих. Видимо в этом и заключена их любовь к родному краю, к малой родине, отсюда и вырастает любовь к России.

Родину не выбирают. Главное - надо остаться в жизни человеком. Несмотря ни на что жить, работать, учиться, растить детей, любить родину, помнить и делать всё, чтобы история не повторилась.